Чтобы понять, как эффективнее мыслить, неплохо бы представлять, как происходит рождение предтечи нового знания. Перечислим основные механизмы, работающие на рождение новой идеи: логический аппарат, определяющий основной тип деятельности сознания, и подсознательно-интуитивный, как вспомогательный.
Впрочем, подсознание можно счесть вспомогательным лишь условно. Если логика перебирает варианты, последовательно их просматривая и методично поднимаясь по ступеням, то подсознание (то есть интуиция) порождает и «вываливает на стол» кучу-малу различных идей, связанных с решаемой проблемой, зачастую, лишь весьма отдалёнными аналогиями и ассоциациями. Подлинно креативную мысль всё равно придётся затем отбирать и обрабатывать логическому аппарату. Иными словами, оба механизма мышления взаимообусловлены и тесно связаны. Именно эффективность их взаимодействия, в конечном счёте, определяет уровень творческого мышления.
Гениальный Э. Резерфорд не позволял сотрудникам работать в лаборатории после шести часов вечера, а по выходным и вовсе запрещал появляться на работе. Молодой советский физик — будущий академик и нобелевский лауреат — Капица[101] запротестовал против этого, но учитель сказал: «Совершенно достаточно работать до шести вечера, остальное время надо думать. Плохи люди, которые слишком много работают и слишком мало думают».
Причем психопатология, видимо, затрагивает и мотивационный профиль личности.
«Умственная работа, связанная с решением простых и сложных задач, не ограничивается рамками рабочего дня, она продолжается и в свободное время. Нерешенная задача создает доминантный очаг возбуждения в мозгу, превращаясь в цель деятельности. Если эмоционально-волевая установка достаточно сильна, то вся интеллектуальная деятельность подчиняется решению данной проблемы. Вероятно, у некоторых людей иногда возникает и прочная «установка» на продуцирование острот. Формированию этой установки способствуют похвалы и восхищение слушателей; да и сам процесс «синтезирования» остроты приятен и тем самым упрочивает установку. Постоянная нацеленность заставляет человека все время искать поводов сострить; он делает это порою неосознанно, почти машинально. Чаще всего такого рода остряки создают каламбуры. По свидетельству современников, к этой категории людей относился И. Л. Каратыгин: «Петр Андреевич Каратыгин буквально никогда и нигде не мог обойтись без остроты или каламбура. Даже при похоронах своего брата, знаменитого трагика В. Л. Каратыгина, несмотря на всю печальную обстановку, он не мог удержаться от каламбура и сказал, пробираясь сквозь толпу народа: «Позвольте, господа, добраться до братца». Если эту остроту нельзя причислить к патологическим, то, во всяком случае, она неуместна. А граница здесь не всегда различима,» — отмечал А.Н. Лук в работе «Юмор, остроумие, творчество».
Не может на заслуживать внимания мнение гениального сербского инженера Николы Теслы (1856–1943) о методах работы его прежнего работодателя и идейного конкурента Томаса Эдисона (1847–1831): «Если бы Эдисону понадобилось найти иголку в стоге сена, он не стал бы терять времени на то, чтобы определить наиболее вероятное место её нахождения. Он немедленно, с лихорадочным прилежанием пчелы, начал бы осматривать соломинку за соломинкой, пока не нашёл бы предмета своих поисков. Его методы крайне неэффективны: он может затратить огромное количество энергии и времени и не достигнуть ничего, если только ему не поможет счастливая случайность. Вначале я с печалью наблюдал за его деятельностью, понимая, что небольшие теоретические знания и вычисления сэкономили бы ему тридцать процентов труда. Но он питал неподдельное презрение к книжному образованию и математическим знаниям, доверяясь всецело своему чутью изобретателя и здравому смыслу американца».
Эдисон не стыдился метода перебора вариантов, метода проб и ошибок: «Когда я желал что-нибудь изобрести, я начинал с изучения всего, что сделано за прошлое время. Собираю данные многих тысяч экспериментов, а затем делаю несколько тысяч новых», — писал он. Шесть тысяч опытов с нитью для электрических лампочек ещё далеки от рекорда терпения и упорства, поставленного Эдисоном. Изобретая щелочной аккумулятор, он произвёл пятьдесят тысяч экспериментов!
Тесла шёл по другому пути: его изобретения были плодом большой научной, теоретической работы, к которой вовсе не обращался Эдисон.
Но и у Эдисона были свои критерии креатива. Перед тем как принять нового сотрудника в свою изобретательскую фирму, он сперва приглашал потенциального работника к себе домой — отобедать. Пригоден данный специалист или нет, Эдисон определял с помощью солонки. Как вы полагаете, в каких случаях Томас Альва Эдисон никогда не нанимал приглашённого и почему? Так вот, если человек брался за солонку раньше, чем пробовал на вкус предлагаемое блюдо, Эдисон никогда не предлагал ему работу. Великому изобретателю не нужны были работники, чей образ мыслей и действий зависел от повседневных привычек. Его интересовали люди, способные подвергать сомнению то, что другим казалось очевидным, — испытатели.[102]
Вопрос в том, как заставить работать своё подсознание, расшевелить его, какой метод пригоден для этого. Впрочем, как говаривал старый профессор математики: «В чем разница между методом и искусственным, уникальным приёмом? Метод есть тот же искусственный приём, которым вы пользуетесь дважды».
Создатель ТРИЗ Г. Альтшуллер утверждал: «Вся наша техническая цивилизация держится на изобретениях, сделанных методом проб и ошибок. Работа изобретателей, терпеливо осиливавших труднейшие задачи простым перебором вариантов, достойна большого уважения. Но в последние десятилетия появилась теория решения изобретательских задач. Теперь нельзя, недопустимо, непростительно тратить время, средства, силы на «пустые» варианты! Если бы разрядник-шахматист не знал простейших правил, приемов и годами думал над ходом е2–е4, это было бы смешно. Когда в заслугу современному изобретателю ставят «пустые» пробы, вызванные незнанием элементарных правил теории, это тоже смешно. Только смех этот — сквозь слезы».
Бигуди № 30
Однажды в беседе с В.А. Гиляровским один купец, гуляка и большой любитель ночных кутежей в ресторанах, доказывал, что у него есть серьёзные основания всем другим предпочитать французское шампанское марки «Мумм». Его доказательство было совершенно логично, при этом купец ссылался на то, что оно неоднократно проверено на практике. В чем же заключалось доказательство? Можно даже сказать, что для купца это уже был надёжный метод потребления шампанского.42
Синектика
Методику эффективного стимулирования творческой активности предложил Уильям Гордон, опубликовав в 1961-м году свой труд под названием «Синектика: развитие творческого воображения». Речь в нём шла о создании специальных условий для работы мозга, в которых удаётся «выдавать» нестандартные решения творческих задач. Сам автор характеризовал синектику как теорию сознательного использования подсознательной активности мышления. Он попытался создать условия для деятельности воображения, интуиции, фантазии, чтобы — в жёстких рамках необходимости найти решение — Могло возникнуть озарение.
Советский исследователь творческих процессов Генрих Буш нашёл Уильяму Гордону предшественника. Им оказался Теодюль Арман Рибо (1839–1916), выдающийся французский психолог. Основным источником изобретений Рибо называл воображение: «Он принципиально отрицал возможность создания методики изобретательства, однако указал на огромное значение методов объединения, разъединения и аналогии, широко применяемых современными изобретателями. Он писал, что человек изобретает только потому, что способе составлять новые сочетания из идей. Большое значение Т. Рибо придавал аналогиям». Так, «метод эмпатий (по Рибо — олицетворения, одушевления технического объекта), метод символической аналогии, метод использования метафор (по Рибо — Мистического воображения), метод переноса (по Рибо — Метаморфозы, переноса на основании частного сходства) и т. д.».
Участники группы — «синекторы» — должны:
— свободно погружаться в исходные данные задачи, умея в то же время абстрагироваться от банального суждения, мысленно отвлекаться от формы, в коей представлена вещь, нуждающаяся в совершенствовании или обследовании, выделить саму суть задания и преодолевать ординарный ход мышления;
— иметь развитую фантазию, тягу к свободным раздумьям, аналогиям и сопоставлениям, не замыкаться на единственной мысли, уметь переключаться с одного предмета на другой, с одной области науки и техники на другую;
— уметь выслушивать суждения коллег, не препятствовать им в таком же творчестве, благожелательно воспринимать идеи даже в тех случаях, когда они нечётко сформулированы, задержать по необходимости излишнее развитие и углубление уже найденных собственных идей и понимать, что могут появиться идеи гораздо лучшие;
— не замыкаться на единственной мысли, уметь переключаться с одного предмета на другой, с одной области науки и техники на другую;
— преодолевать психологические барьеры, верить в конечный успех при разрешении проблем, не сомневаться в собственных креативных качествах и наличии изобретательских способностей у коллег;
— быть любознательным, уметь удивляться, находить особенное, отталкиваться от него в дальнейшем, как от исходной точки в синектическом анализе.
Чем раньше в человеке пробуждается любопытство, тем больше вероятность, что он достигнет в жизни подлинного успеха. Г.С. Альтшуллер и его последователи уже в 1980-х годах отмечали эффект чудесного в развитии творческого человека. Чудо захватывает с малых лет, чудо это главное событие в жизни ребёнка. Память о потрясении становится «тем движителем, который устремит к достойной цели и сделает её единственно приемлемой, и не позволит отступиться или сдаться». Шотландский инженер Джеймс Уатт, тот самый, что ввёл «лошадиную силу» в обиход и изобрёл паровую машину «двойного действия», в детстве изумился тому, как оживает крышка чайника, когда в нём кипит вода. Иоганн Кеплер загорелся астрономией тоже ещё в детстве, углядев как-то раз фантастически красивую комету, а потом его поразило величественное лунное затмение. Тихо Браге подростком наблюдал грозное затмение Солнца, это послужило толчком к тому, что всю свою дальнейшую жизнь он посвятил изучению небесного пространства. Маленького Генриха Шлимана изумил красивый рисунок в издании «Илиады». Александр Македонский хотел дойти до края Ойкумены, подражая героям той же, любимой им поэмы Гомера. В тризовской литературе чудо определяется как эмоциональное потрясение, обладающее эвристической силой (см. список дополнительной литературы).
Цель понятна — снять тормоза с мышления, преодолеть барьер обыденного сознания, разрушить стереотипы. Поэтому основную роль в методе играет свобода генерации сравнений, поиска аналогий, метафорического описания условий задачи, её особенностей. Внерациональная, образная форма поиска должна помочь найти наиболее неожиданное рациональное решение задачи. Предлагается сначала даже не фиксировать словесное, вербализованное представление о вариантах решения. Чувства и образы, возникающие при движении в «пространстве проблемы», со временем найдут своё рациональное выражение в определённой символической форме.
Вообще-то идея раскрепощения сознания при обучении не нова. Ею в совершенстве пользовались древние философские школы — вспомните хотя бы киников Эллады или суфиев Востока. Дошедшие до нас анекдоты о Диогене Синопском и ходже Насреддине — как раз примеры посвящения в творчество: подготовка философом ученика к восприятию проблемы широко открытыми глазами:
Однажды царь Александр приказал наполнить блюдо костями и послать кинику[103] Диогену. Получив посылку, тот сказал: «Еда-то для псов, но дар не царёв».
Пришёл ходжа с товарищем в Конью для учёбы. Товарищ, впервые в жизни увидев минареты, в удивлении спросил: «Как это их делают?» — «А ты и не знаешь? Эх, ты! — заметил Насреддин. — Очень просто: роют глубокие колодцы и выворачивают их внутренность наизнанку». (Вспоминаю вновь «Что? Где? Когда?»: что растёт тем более, чем больше от него отнимают?43)
Прибегают к Насреддину и говорят: «Беда, ходжа, ваша тёща стирала белье у реки и утонула. До сих пор не могут её найти!» Прибежал Насреддин к реке и принялся искать выше того места, где тёща стирала. «Что вы делаете, ходжа? — спросили люди. — Ведь её унесло вниз!» — «Э, вы не знаете мою тёщу. Она была такая упрямая, что всегда всё делала наоборот. И под водой она поплыла, я думаю, не вниз, а вверх».
Думаю, при желании каждый может вспомнить ещё немало подобных притч.
Даже если «партия прикажет», «работать по-ленински» ли, по-ельцински ли, по-инновационному, мыслить творчески по директивам невозможно. Ни раньше, ни теперь. Мгновенно стать творческим — хоть по приказу, хоть в силу необходимости — не удастся. Нужно создать или хотя бы указать «инструменты», позволяющие это сделать в ситуации поиска решения. Ими могут служить основные процедуры, предлагаемые синектикой. Это превращение незнакомого в знакомое и/или обратный переход — превращение знакомого в незнакомое.
Бигуди № 31
Через речку на лодке нужно перевезти большую тяжёлую трубу (ремонт, что поделаешь!). Если положить трубу в лодку, осадка её становится так велика, что сесть в лодку человек уже не может. И все же придумать способ переправы удалось, и трубу успешно перевезли на другой берег. Причём человек сидел в лодке и спокойно грёб веслами. Что же он придумал, что сделал наоборот?44
На первом этапе происходит, как и следует из «принципа проникновения», вживание в проблему, прочувствование её «изнутри». Всё незнакомое при этом постепенно становится привычным и обычным. Иногда настолько, что пропадает ощущение всякой новизны и необычности задачи. Но теперь, освоившись в этой обстановке, следует приступить к обратному процессу: постараться увидеть всё окружение по-новому, найти неожиданный ракурс. И вот тут синектика дает неплохой совет: используйте аналогии разных типов. А именно, предлагается оперировать аналогиями:
✓ личными (попробуйте представить себя частью механизма, живой природы, сказочным существом — драконом, гномом);
✓ прямыми (найдите явные связи и сходства между явлениями, процессами в живой природе и своей задачей — скажем, мягкая походка льва, раскачивающиеся на лианах обезьяны, разделение функций в муравьином сообществе, ползущая гусеница, качающаяся ветка и т. д.);
✓ символическими (тут уж понадобится найти обобщённые образы — символы для описания элементов или этапов решения задачи, функций основных деталей механизма; например, итерационная процедура использована при доказательстве по аналогии со змеёй, скользящей в свою нору, а один из фокусов с картами помогает увидеть, как собрать в одну «колоду» металлические пластины — деталь нового механизма);
✓ фантастическими (поиск и сравнение с воображаемыми объектами и процессами; например, перед мысленным взором возникают неземные пейзажи, существа с удивительными функциями: способные чувствовать запах мысли, как в известном рассказе Роберта Шекли, или обмениваться разумами, как в его же повести — как наша задача видится в такой обстановке и может быть решена этими существами?).
«Частый прием при решении проблем — перенос.
Решение одной задачи служит подсказкой при решении другой: здесь напрашивается аналогия с приемом сравнения по неявному признаку. (Прием переноса экспериментально исследовал Я. А. Пономарев.)
Прием остроумия, именуемый обратным сравнением, является частным случаем ситуаций с переменой мест или «перевернутых ситуаций».
Конструкторы и инженеры прибегают точно к такой же умственной операции при решении своих задач. Если проблема никак не поддается решению, то её ставят «с ног на голову», или реверсируют.
Парадокс — и прием остроумия и, пожалуй, самый признанный прием научного мышления. «Если ни одно из возможных решений не подходит, — говорил известный архитектор, — значит, подойдет невозможное решение». (А. Н. Лук. «Юмор, остроумие, творчество»).
Вот точно так и художественное творчество вообще и поэтическое, в частности, основаны на беспокойстве духа и ума. Поэтому вполне логично заключить, что, во-первых, хороший гуманитарный уровень — это необходимый компонент творчества технического, а во-вторых, для любого творчества, в том числе и инженерного, характерна доля «мятежности духа». Подвергая сомнению кажущиеся неизменными правила, можно выйти на хороший изобретательский уровень.
Соглашусь с Г. Альтовым, который отмечал великую роль фантастической литературы и традиционной мифологии в развитии творческого мышления. В 1988-м году мне и моему брату Нурахмеду довелось проводить Всесоюзный конкурс безумных идей. На телевидение приходили тысячи писем со всех концов тогда ещё единой страны. Среди них запомнилось послание от гражданина Славолюбова из Москвы. Оно моментально вызвало ассоциацию со сказкой «Дикие лебеди». Ведь, прочитав одну эту сказку и ничего не зная об истории крапивы, современный человек способен предложить вполне креативную идею: «Крапива — широко распространённое неприхотливое многолетнее растение. В древности его употребляли не только в пищу — супы и лепёшки, но и для изготовления ткани для одежды и упаковки. Крапива обладает целебными свойствами. Предлагаю создать целенаправленные плантации крапивы и использовать её в народном хозяйстве. Продукты продавать за рубеж — как экзотическую русскую пищу. Если в своё время отошли от использования крапивы из-за появления льняных и шёлковых[104] тканей, то сейчас вырос спрос на экзотику, да и об отличительных целебных свойствах такой одежды ещё никто не задумывался…»
Согласно Крису Фриту, мозг, пользуясь ассоциативным обучением, составляет карту окружающего мира. «По сути дела, это карта ценностей. На этой карте отмечены объекты, обладающие высокой ценностью, сулящие награду, и объекты, обладающие низкой ценностью, сулящие наказание. Кроме того, на ней отмечены действия, обладающие высокой ценностью, которые сулят успех, и действия, обладающие низкой ценностью, сулящие неуспех.
Ассоциативное обучение совершенно необходимо нам для выживания. Оно встраивает нас в материальный мир и позволяет нам быстро и адекватно на него реагировать. Путем ассоциативного обучения мы приобретаем важные знания об этом мире. Но мы почти не осознаём этих знаний — наше сознание занято более возвышенными вещами. И обычно эти более возвышенные вещи суть наши собственные личные желания и стремления».
Литературная тренировка
Впрочем, для научения творчеству полезна и литература, которую принято именовать реалистической — то есть заботящаяся о вписывании авторских фантазий в реальные контексты. Полезна не в последнюю очередь потому, что вдумчивый читатель может по ней научиться и собственные фантазии увязывать с жизнью. Хотя любим мы её не только за это.
Что ни говори, а едва ли не главное в литературе — увлекательность. Хотя её, конечно, каждый понимает по-своему. Кого-то захватывают тонкие намёки на средневековые обычаи в «Имени розы» Умберто Эко, а кому-то хватает и цитат из русской классики в романах Бориса Акунина. Кто-то заворожён приключениями мысли в романах английского учёного Чарлза Сноу, а кто-то души не чает в скаковых лошадях, на чьём фоне развиваются детективы бывшего жокея высшего класса Дика Фрэнсиса.
Кстати, не зря все приведенные примеры относятся к самому крупному из литературных жанров. Критик Рената Гальцева пишет: «Роман — это самая «читабельная» вещь, захватывающая вас своим течением (недаром же говорят, желая подчеркнуть увлекательность какого-либо текста, «читается как роман»). С момента рождения жанра, связанного, кстати, с обретением женщиной из среднего класса отдельной комнаты, где наедине с книгой, в тишине она могла погружаться душой в сладостные грёзы наяву, роман стал усладой и заменой жизни, — тем, что интереснее её самой. И какие бы трансформации он ни претерпевал, приобретая оттенки социально-политического, философского, биографического, исторического, фантастического повествования, роман всегда оставался экзистенциальным субститутом жизни, вовлекающим читателя в свою колею. Интеллектуальный роман Томаса Манна или религиозно-метафизический Достоевского так же увлекателен и жизненно насущен (для тех, кто is up to the mark[105]), как и сентиментальный. Он заставляет трепетать, погружая в трагические бездны, уноситься в заоблачные высоты и в конце концов становиться искушённее и умудрённее».
Это, конечно, не относится к изыскам вроде формы без содержания и содержания без формы, когда остаётся лишь гадать, что имел в виду автор и имел ли он в виду вообще хоть что-нибудь. Гальцева отмечает: «Когда-то Розанов высказал такую возмутительную неполиткорректность: «Свобода нужна содержанию, а пустоте свобода не нужна». И прав был наш несравненный Василь Васильич: зачем пустоте пустота? (А свобода ведь та же всё вмещающая пустота.)
Но, с другой стороны, она очень даже необходима — там, где нет содержания, его можно изобразить, измыслить на просторе и затем предстать в его сверхъестественном величии. Это нам, остальным, свобода самовыражения пустой бочки не нужна, а ей самой как раз нужно много свободного пространства, чтобы заявить о себе.
Кто, если не читал, то хотя бы заглядывал в роман новейшей выделки или знакомился с ним по диагонали, не мог не прийти к убеждению, что имеет дело с особым феноменом, с чем-то доселе невиданным, и что все известные смены стилей и разговоры о «переломах» в искусстве словесности совершенно не идут к данному случаю. (Мы имеем в виду, разумеется, не массу средней литературы, а только репрезентативную для нынешнего дня)».
Подобные произведения бытуют в любую эпоху — и как это ни забавно, всегда считаются новомодными. Похоже, их воспринимают как разрыв с традицией, но не замечают, что они и сами образуют своеобразную традицию — имитации глубины с помощью тонкого слоя непроглядной мути.
Впрочем, и такие творения могут быть поучительны — надо же уметь отличать подлинники от подделок! Настоящая же литература несомненно помогает своим читателям совершенствоваться. Причём не только логически.
Бигуди № 32
Можно сказать, что этот вопрос тоже продиктован на уроке литературы. Однажды в царскосельском лицее ученикам было задано написать сочинение (а, может быть, стихи) на тему «Восход Солнца». Один из лицеистов не справился с заданием, поскольку долго в голову ничего не приходило, он успел (или сумел) написать только слова «На западе восходит Царь природы», после чего преподаватель дал команду сдавать работы. Неумелый сочинитель обратился к товарищам с просьбой о срочной помощи. Быстро откликнулся лицеист по прозвищу «Обезьяна» (это ещё кто?) — прочтя единственную фразу, написанную горе-сочинителем, он сразу дописал:
И удивлённые народы
Нe знают, что с чего начать —
…………………………..?!
Через два дня, после оглашения результатов проверки, хохотал весь лицей! Но почему? Может быть, Вам удастся дописать (хотя бы по смыслу) последнюю строчку и тогда мы тоже присоединимся к смеху лицеистов?
Логика в интуиции
Альберт Эйнштейн говорил о роли интуиции так: «Я верю в интуицию и вдохновение… Иногда я чувствую, что стою на правильном пути, но не могу объяснить свою уверенность. Когда в 1919 г. солнечное затмение подтвердило мою догадку, я не был ничуть удивлен. Я был бы изумлен, если бы этого не случилось. Воображение важнее знания, ибо знание ограниченно, воображение же охватывает всё на свете, стимулирует прогресс и является источником эволюции. Строго говоря, воображение — это реальный фактор в научном исследовании».
Другой гений — Анри Пуанкаре — писал так: «В математике логика называется анализом, анализ же значит разделение, рассечение. Поэтому она не может иметь никакого другого орудия, кроме скальпеля и микроскопа… логика и интуиция играют каждая свою необходимую роль. Обе они неизбежны. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция же есть орудие изобретательства».
«Творчество, — утверждал учёный, — состоит как раз в том, чтобы не создавать бесполезных комбинаций, а строить такие, которые оказываются полезными; а их ничтожное меньшинство. Творить — это отличать, выбирать».
Интуицию чаще определяют как «способность постижения истины путем прямого её усмотрения, без обоснования с помощью доказательства». В познании мира интуитивное и логическое не исключают, а диалектически дополняют друг друга, помогая выбрать главное, существенное, особенное. Их синтез — это двигатель творческого мышления.
Есть мнение, что логический путь — всего лишь столбовая дорога шаблонного мышления: когда есть логическое решение, может показаться, что не стоит и искать более эффективное направление решения. Утверждается: интуитивный путь нестандартного, нешаблонного мышления — альтернатива логическому пути. Недостатком же последнего объявляется использование априорно недоказываемых положений, своеобразный аксиоматический подход.
Но ведь эффективность того или иного стиля мышления определяется контекстом, смыслом, условием задачи! В условиях плохо определённой задачи, когда трудно определить исходное звено логической цепи, мышление «по шаблону», конечно, вряд ли будет успешным. Тем не менее интуиция заработает на полную мощность лишь тогда, когда будет сформулирован ряд гипотез — пусть неясных, расплывчатых, пусть даже не совсем достоверных, но поддающихся дальнейшему анализу[106].
Ничто не может породить нечто. Если есть только информационный хаос подсознания (пусть даже в нём имеется некая структура, созданная аналогиями), но отсутствуют «сито» критериев отбора и упорядочивающая система предположений, поиск решения может быть нескончаемым. Двигаться «по спирали» вокруг логической нити — быстро и эффективно, используя все возможности подсознания — Можно только в том случае, когда существует одна или несколько таких логических нитей, цепочек гипотез. Сами же критерии правильности решения могут задаваться условиями задачи или вопроса.
Приведу пример из моего опыта игры в «Что? Где? Когда?». На стол знатоков поставили разнос. На нём — самовар, сахарница, сушки на блюдце, стакан. Из самовара налили чаю в стакан, бросили в чай кусок сахара. После чего был задан вопрос: «Скажите, как на космической станции «Венера-4» был устроен замок антенны?»
Понятно, что на разносе собраны все исходные данные и имеется ключ к решению. Вот тут все эрудиты начинают извергать различные гипотезы, поворачивают так и эдак краник самовара — ведь похоже на механизм? Предположений множество, ведь информация явно избыточна.
Я, осмотревшись во множестве начальных данных (вот он — «принцип проникновения»!), пытаюсь отсечь лишние сведения. Понимаю: чай налит неспроста. Да и сахар тоже имеет отношение к делу. И вот тут включается запас НЗ: я вспомнил книгу Валентина Пикуля «Моонзунд». Там описан эпизод минирования с кораблей акватории Балтийского моря во время Первой мировой. Чтобы мины автоматически становились на боевой взвод, их снабжали предохранителями, сделанными из сахара (кстати, пропитанного хинином — чтобы морячки сахар не воровали). Мина опускается в воду, вода растворяет сахар и у мины «ушки на макушке» — лучше не трогай!
Всё это прекрасно — но где там в космосе (точнее, на Венере) вода, чтобы растворить сахар? И вот вновь срабатывает память, получившая от сознания бессловесно оформленный запрос — как связаны вода и Венера? В то время, когда эта станция была в полёте (а это 1960-е годы!), как раз был опубликован фантастический роман Александра Казанцева «Планета бурь». Автор опирался на мнение учёных, в ту пору полагавших, что поверхность Венеры покрыта океаном. Так что станция должна была проверить и эту гипотезу.
Тут меня несколько смутил тот факт, что по новым данным температура на поверхности планеты выше 300 градусов. Поэтому при ответе я подстраховался и осторожно сказал: замок антенны был сделан из сахара, который должен либо раствориться, либо расплавиться в атмосфере планеты. Так был найден верный ответ — после того, как подсознание «вытащило» в оперативную память мозга сведения о растворении в воде сахарных предохранителей.
Утверждается, что к процессам, идущим в подсознании, не следует проявлять внимание прежде, чем идея приобретёт «прочность», необходимую для дальнейшей её обработки сознанием. Очевидно, в процессе деятельности подсознание непрерывно подключает всё новые ассоциативные ряды и всё более удалённые информационные блоки, т. е. при его работе «включены» обширные области мозга. Поэтому активизация какой-то одной из его структур (при попытке однозначной фиксации мысли), несомненно, переключает на себя основные энергетические потоки, питающие подсознание, снижая тем самым его энергетический, а, следовательно, и креативный потенциал.
Перенос мысли из подсознания в сознание происходит тогда, когда мысль окончательно оформлена. То есть, говоря на физиологическом уровне, образуется устойчивый локальный очаг возбуждения одной из зон коры мозга.
Бигуди № 33
Вот задача, в которой вам тоже придётся кое-что вспомнить: например, холодные «глечики» с молоком у бабушки в деревне. Так вот, египетские фараоны любили попить в египетскую жару холодную воду, но сделать это было непросто — не доставлять же лёд в бурдюках с вершины Килиманджаро? Однако фараоны и их приближённые не страдали от невозможности пить в жару холодные освежающие напитки. Да, холодного погреба, как у бабушки, у них не было. Зато рабов было более чем достаточно. И собственные глиняные «глечики» у них были — только не глазурованные, к счастью. Ну и как же охлаждали воду в Древнем Египте?45
Всесторонние мысли
Итак, тренировать, развивать, обучать нужно все системы мышления. Нужно также знать, как использовать возможности их «взаимопомощи». Одну из самых простых и ясных рекомендаций по развитию интеллекта можно найти у Редъярда Киплинга:
I have six honest serving men.
They taught me all I knew.
Their names are What, and Why, and When,
And How, and Where, And Who.
В дословном переводе: «У меня есть шесть честных слуг. Они обучили меня всему, что я узнал. Их зовут: Что, Почему, Когда, Как, Где и Кто». А в качестве образца творческого подхода приведу перевод С.Я. Маршака:
Есть у меня шестёрка слуг,
Проворных, удалых.
И всё, что вижу я вокруг, —
Всё знаю я от них.
Они по знаку моему
Являются в нужде.
Зовут их: Как и Почему,
Кто, Что, Когда и Где.
Мораль проста: инициировать своё мышление следует, задавая ему вопросы. Это ещё один способ тормошить мышление, вполне сочетаемый с тем, что предлагает синектика.
Никаким эвристическим принципам не удастся успешно следовать, если мышление не подготовлено к эффективной аналитической работе на самом первом этапе решения задачи. А готов ли ваш интеллект к сложному мыслительному процессу? Можно ли его укрепить и подготовить к любому испытанию «на прочность»? Какие есть способы и методы такой тренировки мышления?
Однажды в чайхане пожилой человек начал давать всевозможные советы ходже Насреддину.
— Почему я должен поступать так, как ты мне говоришь? — спросил ходжа.
— Потому что я тебя старше! — вскричал человек, оглаживая бороду.
Тогда Насреддин заметил:
— Насыщает не время, проведенное в чайхане, а количество съеденного плова.
Множество рекомендаций для расширения интеллектуальных возможностей приведено в современной мировой психологической литературе (её можно условно назвать «Как сделать свой мозг спортсменом»). Часть методик представлена достаточно схематично, другие описываются подробно, обсуждаются условия и границы их применимости. Ниже мы будем ссылаться на некоторые из известных методик — с нашими комментариями и дополнениями. Но подобно плову, они требуют, чтобы на них не только смотрели.
Итак, что же ещё, кроме «принципа проникновения», можно использовать при решении различного рода творческих задач?
Бигуди № 34
Попробуем подойти творчески к такой ситуации. Отец приходит домой, видит, что его сын-школьник за столом играет с друзьями в карты! На деньги! Отец, желая быть мудрым воспитателем и не прибегать к крайним мерам, кладёт на стол монету, скажем, новенький десятирублёвик. Ещё одну монету — в 5 рублей — он держит в руках и обращается к сыну: «Послушай-ка, придумай лучше, как положить монету в 5 рублей под монету в 10 рублей, совершенно не прикасаясь к последней ничем, не дуя на неё. И желательно без телекинеза! Справишься — забирай обе монеты». Сын думал недолго. «Ты, папа, придумывай ещё, — сказал он, засовывая в карман деньги, — Это, пожалуй, выгоднее, чем играть в карты». А Вы уже поняли, что сообразил сделать сын?46
Самая плохая бумажка лучше самой хорошей памяти
Вспомним: наше сознание способно при обработке информации удерживать в «оперативной памяти» не так уж много её фрагментов — не более 7. Поскольку её емкость не слишком велика, она быстро переполняется. Как в кинокомедиях — кто-то втискивается в заднюю дверь битком набитого автобуса, из-за чего из открытой передней двери человек выпадает. Так и здесь — первичные данные вытесняются последней поступившей информацией.
Поэтому мышление не способно одновременно и воспринимать новые данные, и извлекать что-то из памяти, и вести вычисления. Чтобы облегчить работу мышления, нужно, как говорят, экстернализировать информацию. Собственно, это означает, что на помощь оперативной памяти приходят другие её типы. Либо информация просто хранится на других носителях.
Значит, нужно уметь в удобной для вас форме записывать информацию: начальные данные, промежуточные выкладки, идеи о направлениях поиска ответа, рисовать картинки (включаем визуальную память). Полезно не только делать записи, рисовать схемы, наброски, но и просто разговаривать вслух, хотя бы с самим собой (включаем слуховую память). Этот следующий шаг поисков в «пространстве проблемы» назовём «принципом бухгалтера» (в его работе как раз требуется тщательный учёт всех передвижений капитала: в данном случае капитал — наши наблюдения, сведения, предположения).
Заметим: вообще записывать появляющиеся мысли (и не только относящиеся к данной проблеме) — важно и полезно. Альберт Эйнштейн, по воспоминаниям его друзей, с молодых лет имел такую привычку. Он всегда — даже во время морской прогулки на яхте — Мог вытащить блокнотик и записать какие-то свои соображения.
Конечно, можно сказать «Это же Эйнштейн!» Но возможно, он ещё и поэтому стал тем Эйнштейном, на которого можно ссылаться без особых пояснений?
Сходная привычка есть у множества людей. А многие другие, думаю, нередко сожалели о чём-то очень существенном и неповторимом, мелькнувшем и не остановленном. Знаете, что нужно сделать? Победить свою лень. Нужно убедить себя: всё, что будет записано, на самом деле никакие не пустяки — это часть твоей неповторимой жизни, часть того дела, которое останется, возможно, после тебя, которым даже можно будет гордиться[107].
Известен так называемый «принцип снеговика». Один из нас в первые школьные годы с трудом запоминал стихотворения (в тогдашней школьной программе предусматривалось заучивание наизусть многих десятков произведений этого жанра в самых разных стилях — и дальнейший опыт доказал, сколь полезны оказались эти вроде бы далёкие от жизни языковые игры). Мать подсказала: пока не запомнишь весь текст до какой-то строки, не пытайся её учить. Совет помог: как к снеговику прилипают всё новые снежинки, так к уже усвоенной части стихотворения легко прилипают одна за другой всё новые строки, прикрепляемые не только памятью, но и внутренней логикой самого поэтического текста. Тем же приёмом можно — и зачастую нужно — пользоваться не только для обучения, но и для последовательного приближения к полному решению, рассматривая отдельные — сравнительно простые — части задачи. Скатаем сначала отдельные маленькие «комочки» из заранее известного. Потом каждый из них «покатаем», пока не станет ясно, как он входит в состав всей — доселе незнакомой нам — конструкции. В конце соберём всего «снеговика». То есть: сложную и большую задачу мы разбиваем на отдельные части, маленькие задачи, которые легко исследовать и решать. А потом переходим на качественно иной уровень рассуждений — и объединяем, сращиваем отдельные элементы решения.
Послушайте, как писатель Лев Разгон вспоминает о своей встрече с великим популяризатором науки, Яковом Исидоровичем Перельманом (он не родственник Григорию Перельману!) в 1936 году на его квартире в Ленинграде: «Пододвинув к себе стопу очередной почты, Перельман взрезал пакеты и пробегал письма, перелистывал журналы и газеты, советские и зарубежные — английские, американские, немецкие, французские… И хотя все журналы и газеты, им просмотренные, были совершенно свежими и нетронутыми, он как будто открывал их именно там, где ожидал увидеть что-то интересное. И, найдя, обводил цветным карандашом, отмечал страницу закладкой или же брал карточку и быстро исписывал её чётким, крупным, каким-то школьным почерком. Не оборачиваясь, он доставал откуда-то из-за спины ящик, и карточка немедленно укладывалась на место. Смотреть на всё это было не только интересно — увлекательно! Как будто перед тобой бесперебойно работает хорошо налаженная, отрегулированная интеллектуальная машина, безошибочно схватывающая, фиксирующая, выбирающая, сортирующая». Вот так работать нужно поучиться!
Конечно, может быть, Вы и не такой известный писатель и учёный, но если Вам нравится думать и придумывать, стоит везде и всегда иметь при себе средства для записи мелькнувшей мысли. А если позволит Ваша лень, то можно раз в неделю или в месяц суммировать итоги в журнале или тетради, выделяя наиболее толковые и интересные вещи. То есть надо продолжать работать со своими идеями. И если Вам понравится записанное, если Вы почувствуете определённое самоуважение — ай да я! — это значит, Вам нравится ощущать себя творчески активным человеком.
Бигуди № 35
Замечательная цитата из записных книжек Ильи Ильфа: «Он снялся на фоне книжных полок, причём вид у него был такой, будто…». Закончите, пожалуйста, фразу. Честное слово — должно быть смешно!47 Чтобы продлить радость, закончите и вот это: посетителю снится «Страшный сон. Снится Троя и на воротах надпись «… нет»». Кого же нет?48
Кстати, собственный «Журнал идей»[108] можно дополнить и созданием «Журнала принятых решений». Записывайте там, что помогло бы в реализации ваших идей, какие стратегии решения могли бы пригодиться. Даже самые фантастические. Только не ленитесь! Это же Ваш «золотой фонд» — Вы не только запасаетесь толковыми предложениями на случай будущих проблем, но и тренируете своё мышление.
Да, вот ещё что: запишите для себя «Десять заповедей изобретателя», предлагаемых американской Ассоциацией изобретателей. Подзаголовок «Заповедей»: «Как удержать в голове перспективную идею» — именно то, что нам и надо! Итак:
1. Держи под рукой блокнот. Эдисон имел его даже в ванной.
2. Никогда не надейся, что удержишь в памяти хорошую идею.
3. Запиши идею и сделай набросок. Графический образ, как правило, запоминается лучше.
4. Отбрось все дела и сконцентрируй внимание на идее и её развитии.
5. Новую идею легче воспроизвести в памяти, когда есть исходная база, к которой можно вернуться.
6. Новые идеи всегда сопряжены с риском, а риск противоречит человеческой натуре. Память сотрёт идею, если будешь невнимателен.
7. На стадии обдумывания идеи не рассуждай «почему?» и «возможно ли это?». Твори. Твои руководители и подчинённые со временем скажут тебе, в чём твои ошибки.
8. Нацеливай идею на будущее. Записывай всё, что может пригодиться. Позже что-то отсеется, но кое-что и останется.
9. Остынь. Вернись к своим записям на следующий день.
10. Десятая заповедь? Да, была ведь и десятая, но мы забыли её записать. Где же её теперь искать?
Многомерный морфологический ящик
Конкретная форма записи данных (нечто вроде корабельного журнала или штурманских записей на авторалли — для описания своих впечатлений и действий в «пространстве проблемы»), конечно, может быть различной. Скажем, при решении задач логического типа, где требуется проследить несколько различных логических последовательностей («Если Ваня в красной майке, значит, не он нашёл самый большой гриб. Следовательно, этот гриб могла найти Аня…» и т. д.), информацию удобно записывать в виде таблицы — Матрицы. На пересечении её строк и столбцов оказываются определённые события, которые удобно отследить и представлять далее в виде логических цепочек.
По сути дела, это самый простой и известный «метод перебора вариантов». Его удобно применять, когда число вариантов не слишком велико. И тогда полезно использовать определённую строгую форму записи результатов, например, в виде таблицы — чтобы не потерять ничего важного. Но так же удобно фиксировать и свои соображения при размышлениях над новыми, поисковыми творческими проблемами. Между прочим, это хорошо дисциплинирует и организует мышление.
Нанося на оси воображаемого многомерного пространства в качестве координат характеристики предметов или процессов, находим множество «точек» — различных сочетаний качеств, т. е. вариантов решения задачи. Помимо совершенно нереализуемых, найдутся и весьма нестандартные и удивительные комбинации вариантов. Такой анализ решения называют «морфологическим принципом». Его предложил швейцарский астрофизик Ф. Цвикки. Заметьте: метод можно эффективно адаптировать для персональных компьютеров, он очень хорошо алгоритмизуется[109].
Такого рода «морфологические ящики» используются при решении изобретательских задач. Но не только. Так можно анализировать и исторические сведения, упорядочивая их и находя между ними скрытые взаимосвязи — то есть, по сути, новые знания.
Бигуди № 36
Постарайтесь найти, что ЭТО такое объединяет Древнюю Грецию, Египет и прочие страны. В Древней Греции ЭТО носили и мужчины, и женщины, позаимствовав из Персии. Для египтянам ЭТО было привычно издавна. У римлян ЭТО вошло в употребление на заре Империи, причём имперские модницы обожали получать ЭТО из Германии. А во Франции ЭТО появилось и стало модным благодаря Людовику XIII, в 1624 году. Что же ЭТО? Чем таким выделялся король Людовик, что ЭТО было для него столь важно и удобно? Да, кстати, а почему именно ЭТО из Германии так привлекало римских патрицианок? (Необходимость и удобство ЭТОГО для Людовика были связаны с его головой…)49.
Комфорт тела и души
Мой друг, учёный-физик, никогда не садится за стол работать, пока не проверил, хорошо ли пишет ручка и лежат ли справа от него чистые листы, а слева — уже исписанные формулами. И он прав: работать (а думание, размышление — весьма трудная и ответственная работа!) нужно в удобных и привычных условиях. Ничто не должно раздражать и отвлекать.
Давно замечено: стресс — сильный фактор торможения мышления. Неудобства в процессе работы — тоже стресс. Помните, выше мы уже говорили: и обучение творческому мышлению должно проводиться в спокойной, безопасной обстановке? Конечно, какая тут сообразительность, какой полёт фантазии или даже методичный перебор вариантов, если сидеть неудобно, на кухне капает из крана вода, а полка над Вами в любой момент может рухнуть на голову! Сделайте себе красиво и удобно, чтобы ни на что не отвлекать свою мысль — и вперёд.
Бигуди № 37
Анекдот уже из наших времён. Старенькая бабуля стоит перед витриной магазина «Компьютеры. Оргтехника» и ругается, понося всякими словами «этих новых русских, недобитых буржуев и жирных котов из мафии». «Народ с голоду помирает, по помойкам шастает, — голосит бабушка, — А этим, вишь, мало им самим комфорту, так они даже…….делают!» Что же такое, по Вашему мнению, увидела бабуля в витрине, что вызвало такой её гнев?50
От гипотезы к индукции
Продолжение и углубление анализа задачи[110] состоит в попытках проложить в «пространстве проблемы» пути в виде гипотез. Однако каждая из них должна быть проверена при помощи подходящих критериев. Представьте, что перед Вами некоторая таблица чисел, где разным значениям X соответствуют некоторые значения Y. Вам нужно всего лишь продолжить эту таблицу, найти в ней некую скрытую закономерность. Либо продолжить числовую последовательность, обрывающуюся на некотором члене. Как обнаружить закономерность построения таблицы либо последовательности?
Может помочь «принцип капли» — попробуем по наблюдениям за «каплей» достоверно представить себе «океан». То есть построим по результатам небольшого числа событий (по нескольким первым членам последовательности, по разрозненным экспериментальным фактам и т. д.) гипотезу-функцию, некоторую гипотетическую модель ситуации, попробуем восстановить по частному целое. Это как раз и есть приложение к решению проблем индуктивного метода Бэкона. Не путайте с дедуктивным методом Шерлока Холмса! Там как раз частное утверждение выводилось на основании общих знаний — например, о природе и пороках рода человеческого.
В математике индуктивный подход к решению хорошо известен — это метод математической индукции (во всех её разновидностях), который сменяет метод перебора вариантов, если их слишком (в пределе — бесконечно) много. На первом его этапе некоторое общее утверждение (вид функциональной зависимости F(k), как говорят математики) проверяется на конкретном примере, в некоторый «начальный момент» (т. е. при определённом значении переменной величины k). Затем выдвигается гипотеза: это утверждение справедливо при произвольном значении переменной величины k = n. И, наконец, исходя из этой гипотезы, это утверждение должно быть строго доказано при значении переменной величины, увеличенном на единицу — при k = n+1. Если все три равно важных этапа осуществлены, мы убеждаемся в справедливости общего утверждения (гипотезы) о виде зависимости F(k) при любом значении k.
Бигуди № 38
Потренируемся в индукции. Правда, для следующей небольшой задачки нам придется немного вернуться назад во времени — в те славные деньки, когда полным-полно было трёх— и пятирублёвых купюр. Может быть, и не у всех граждан, но уж в некотором процветающем банке (не будем говорить, в каком) таких купюр было неограниченное количество. И вот Вам нужно взять кредит. Наличными. А других банков рядом нет! И оказывается, что банкиры весьма ловко устроились и могут выдать Вам наличными любое число рублей, но не меньше восьми. Без сдачи. Убедитесь в этом сами. Начните с самого маленького кредита: 8, 9, или 10 рублей выдаются этими купюрами без проблем, верно? Теперь остаётся понять: если вам легко выдают N, N+1, N+2 рублей, то запросто выдадут и N+3, N+4, N+5 рублей. Проверьте!51
Бросок через незнание
Но это лишь пример, причём работающий хорошо лишь в определённой математической области. Для применения же «принципа капли» в иных ситуациях нужно научить своё мышление выдвигать обобщающие идеи, видеть проблему с некоторой вершины в «пространстве проблемы», формулировать её на другом языке. Вот тут нам поможет «принцип паутинки». Видели, как в тёплые осенние дни маленькие паучки смело путешествуют, перелетая с места на место на лёгких паутинках? Приземлившись, они начинают обустраиваться, сплетая новую сеть. Так и мышление должно уметь перелетать через целые области неизвестного, чтобы приземлиться где-то на далёком островке. А потом соединить в прочную сеть свои рассуждения.
К этому методу близок «принцип срезания угла». Представьте, что в зимний день Вам нужно перебраться на противоположный берег реки (или на островок на реке). Можно, конечно, поискать мост, но вам известно, что до него довольно далеко. Попробуем поступить проще — ведь река уже покрыта вполне надёжным прочным льдом! Правда, лёд скользкий, а падать не хочется. И вот тогда Вы решаете не идти в обход через мост, не арендовать вертолёт для посадки на островок и уж тем более не махнуть рукой вообще на всю эту затею (ведь Вы уверены: ТАМ есть нечто исключительно важное!). Вы просто переобуваетесь, снимаете тёплые ботинки, в которых удобно ходить по берегу, но скользко на льду. И обуваете коньки. Теперь легко и быстро вы добираетесь по льду туда, куда хотели (ботинки не забудьте — на твёрдой почве в них будет удобнее, когда окажетесь в нужном месте). Итак, как же мы «срезали угол»? Мы перешли на другой язык, другой способ описания условия, другой уровень абстракции!
По-настоящему эффективное мышление всегда стремится сократить путь к решению. Даже если долгий путь тоже приводит к нему. Ну, конечно, левое ухо можно ведь почесать и правой рукой. Правда, левой рукой удобней.
Бигуди № 39
Формулируем вопрос: имеет ли и какое отношение к палеонтологии бурное развитие автомобильного и железнодорожного транспорта в конце XIX века? Поверьте, эта связь есть, она совершенно объективна и может быть разумно обоснована. Можно даже подсказать, что речь идёт о пользе для палеонтологии. Для установления искомой связи действуйте, срезая лишние углы — отбрасывайте несущественное, смотрите на суть данной науки и потребности развивающейся техники.52
Привычный рецепт — не лучший
Обезьяну учили доставать связку бананов, вокруг которых создали кольцевой огненный барьер. Рядом с ней поставили ведро с водой. Когда обезьяна, бегая вокруг огненного кольца, опрокинула ведро, вода загасила огонь. Так что обезьяна сумела сунуть руку в центр круга и достать бананы.
Эксперимент повторили несколько раз и у обезьяны сформировалась устойчивая логическая цепочка: «ведро» — «вода» — «путь через огонь» — «бананы». Затем эксперимент усложнили: бананы поместили в огненном кольце на одном из двух плотов, на реке. Здесь же есть ёмкость для воды, но пустая. На другом плоту стоит то самое ведро с водой. «Умная» обезьяна не без труда перебирается на другой плот, с трудом перетаскивает оттуда ведро с водой и, торжествуя, заливает огонь! А зачерпнуть подходящей посудой воды из реки не догадалась. Вот что значит не знать «принцип срезания угла»!
Конечно, мышление обезьяны не позволяет ей правильно выделить основной элемент решения, ключевое слово, понятие. Для неё это, видимо, «ведро с водой», а не просто «вода». Плохо обезьяна проводит первичный анализ «пространства проблемы»…
Отсечь от глыбы мрамора всё лишнее
Ну, вот мы осмотрелись, очутившись внутри задачи. Увидев всё возможное, обнаруживаем: информации многовато для того, чтобы всю её держать в голове и постепенно отсеивать лишнее. Тогда мы скрупулёзно и педантично, в лучшем бухгалтерском стиле, фиксируем сведения о задаче — и её условия, и наши мысли по этому поводу. Охватить всю проблему целиком затруднительно или вообще немыслимо. Да и в руках у нас лишь некоторые — на первый взгляд, даже никак между собой не связанные — фрагменты информации. Значит, приходится пытаться представить весь океан по одной капле воды.
Если мозг выдаст интересную гипотезу, подскажет, где можно искать решение (например, по аналогии с уже известной задачей), то, срезая углы, можно попробовать пойти напрямик. Если удастся, оказавшись на островке Неизведанного, осмотреться и понять, что мы попали, куда надо, значит, решение почти у нас в руках. Но ведь мы можем попасть и не туда!
Откуда возьмётся интересная гипотеза? А вот вспомните о тех вопросах, которые, как говорил Киплинг, помогают думать. Другое дело, что мало знать этих «слуг интеллекта» по именам: умение ставить правильные вопросы не возникает по приказу или только из осознания необходимости обладать этим умением. Просто же перечислять всевозможные вопросы «обо всём» неэффективно. Требуется первоначальное препарирование проблемы, в результате которого можно проследить или предположить историю (временную и пространственную) каждой из частей задачи. Установление (пусть даже неверных) причинно-следственных связей между отдельными её элементами уже позволяет осмысленно ставить вопросы — ведь их нужно задавать по поводу чего-то конкретного. А набор гипотез о поведении отдельных частей системы как раз и позволяет испытывать их (гипотезы) уточняющими и дополняющими вопросами.
Давайте также вспомним один из важнейших принципов ландаматики — «принцип снежного кома». Введём по аналогии «принцип снеговика» и используем его не для обучения, а для того, чтобы последовательно приближаться к полному решению, рассматривая отдельные, сравнительно простые части задачи. Скатаем сначала отдельные маленькие «комочки», потом каждый из них «покатаем», пока не станет ясно, как он входит в состав всей конструкции. В конце соберём всего «снеговика». То есть: сложную и большую задачу мы разбиваем на отдельные части, маленькие задачи, которые легко исследовать и решать. А потом переходим на иной качественно уровень рассуждений (вновь срезая угол!) — и объединяем, сращиваем отдельные элементы решения.
Бигуди № 40
Благодаря Уотсону и Крику мы знаем, что молекула ДНК — гигантская двойная спираль. При размножении она сначала «раскручивается» и разделяется на две отдельные спирали. К каждой из них подсоединяются аминокислоты, и так образуются уже две двойные спирали. Время удваивания молекулы ДНК (для бактерий кишечной палочки) удаётся измерить с неплохой точностью. Но расчёты показывают: для объяснения наблюдаемого времени удвоения спирали требуется фантастическая скорость «раскручивания» спирали — почти 15 тысяч оборотов в минуту! Установить, в чём дело, удалось не так уж и давно. Может быть, вы сами попробуете разобраться в ситуации? Ведь перед вами явно «принцип снеговика»: смотрите не на всю спираль в целом, а на отдельные её части! Собрать целое из частей — это тоже ведь часть нашего метода.53
А ещё потренируйтесь в отсекании лишнего на следующих словосочетаниях: патриот Родины; продукты питания; прейскурант цен; пьяная оргия; автор произведения. Так какое же из них лишнее и почему?54
Основы маневрирования
Итак, правила движения в «пространстве проблемы» сочетают различные принципы эффективного мышления, логику и интуицию, догадку и медленный, но верный расчёт. Сформулируем их ещё раз:
1) детальное изучение условия (принцип проникновения, принцип бухгалтера);
2) анализ, разбиение задачи на отдельные подзадачи, составные части, подзадачи (принцип бухгалтера, принцип снеговика);
3) выделение нужной информации в результате тщательной сортировки (критерии, по которым проводится сортировка, вырабатываются Вашим же мышлением на основе пп. 1 и 2; используются: принцип капли, принцип паутинки, принцип срезания угла);
4) ни в коем случае не должно быть ситуации типа «мои мысли — Мои скакуны»! — Мышление требует последовательности, аккуратности и дисциплины;
5) и психологически важно — продолжать поиск, не сдаваться!
Между прочим, приведенные выше — и многие другие, здесь не упомянутые — принципы ориентирования в «пространстве проблемы» заметно помогают справляться с разными типами задач, встречающимися в тестах по проверке интеллекта. Главные этапы их решения, оказывается, уже можно указать. Например, для логических задач это:
1) перебор возможных вариантов и запись их в виде списка или таблицы;
2) изучение каждого утверждения из списка с использованием специально сформулированных критериев отбора.
Цель такого сравнительного анализа — поиск ключа к решению, первого и основного звена в логической цепи. Отсекая лишние, противоречивые и тупиковые варианты[111], приходим к верному решению[112]. Здесь, впрочем, речь идёт о задачах с известным ответом.
Можно достаточно конкретно записать и основные приёмы решения словесных или зрительно-пространственных задач. Все эти приёмы фактически описывают разные методы выполнения умственной работы. Имея такой арсенал, проще подобрать и нужный инструмент для решения задач определённого типа. Действительно, одинокая корова, как сказано в давнем КВН, не может служить ориентиром. Даже в нашем мыслительном пространстве. А вот принципы организации мышления могут быть прекрасными вехами при решении задач.