ьзя сказать, впрочем, что подтверждение репутации Трампа как «абсолютного выживальщика» было исключительно следствием его черт характера вкупе с настроем финансового истэблишмента, неформально решившего, что предъявление Трампу обвинений нежелательно. Для выводов Мюллера о том, что а) признаков сговора Трампа или членов его команды (!) с Россией нет, и б) препятствование правосудию то ли было, то ли нет, созрел ряд поводов, которые создал вовсе не Трамп, а его клановые и политические оппоненты, равно как и строители конкурирующих полюсов мирового влияния.
…Реабилитация Трампа Мюллером, как явствовало из медиа-мэйнстрима, озадачила Эмманюэля Макрона, который ждал теперь нового наступления «желтых жилетов». Макрон спешно произвел очередную ротацию правительства, причем демонстративно пригласил на пост министра кабинета министров (главы канцелярии) угольно-черную сенегалку Сибет Ндиай – даму хотя и из влиятельного семейства (ее мать была главой верховного суда и конституционного совета Сенегала), но с дурными манерами, в частности, со склонностью к площадным выражениям, но зато известную своей энергией и готовностью вцепиться в горло за начальство.
В Лондоне реабилитация Трампа приободрило правое крыло тори во главе с Борисом Джонсоном и Джейкобом Рис-Моггом, усилившими давление на Терезу Мэй. 26 марта ушли в отставку младший министр по делам бизнеса и промышленности Ричард Харрингтон, министр по делам Ближнего Востока и Северной Африки Алистер Берт и младший министр здравоохранения Стив Брайн. Палата общин проголосовала за расширение собственных полномочий и назначила серию голосований по условиям Брексита; одновременно прошел слух об отставке Мэй. Однако 27 марта были провалены все восемь вариантов выхода из ЕС, «выход без сделки», как и опция нового референдума были провалены; большинство удалось набрать только за продление обсуждения закона о выходе. Тупик спас Терезу, но взволновал Жан-Клода Юнкера, поскольку шансов на то, что британский политикум «одумается» в срок до выборов в Европарламент или даже до 1 июня, больше не оставалось. После очередного провала голосования Мэй выцыганила из Еврокомиссии новый срок, совпадающий уже не с V-Day 8 мая, а по иронии, с Хэллоуином (день 31 октября был выбран как последний день перед вступлением в силу откорректированного варианта Лиссабонского договора, и последний день полномочий Юнкера). Это бы еще один удар по команде Янгера, поскольку даже в случае соблюдения этого срока и даже если бы утверждение на пост премьера Джереми Ханта (Уильямсон уже отпадал) было гарантировано, успеть переформатировать правительство до саммита НАТО становилось нереально.
Перенос Брексита до Хэллоуина, означавший участие Британии в выборах в Европарламент, травмировал шпитценкандидата от ЕНП Манфреда Вебера: в его глазах основным итогом добавления британцев становилось усиление фракции социал-демократов за счет лейбористов Корбина. Отдельной травмой для Вебера был провал проекта Джорджа Сороса-Марка Мэллока-Брауна. Громогласно объявленный порталом Open Democracy проект британской проевропейской партии – которая, выдвигаясь в Европарламент в составе ЕНП, ознаменовала бы возвращение ЕНП в Британию!), обернулся пшиком: в отделившуюся Независимую группу перешли всего 7 проевропейских лейбористов и четверо проевропейских тори (еще один вышел из фракции, но в группу не вступил). На фоне мантры правого конспирологического мэйнстрима (в том числе российского) о могучем потенциале Сороса, и подключившегося приторного пиара Независимой группы как в Guardian, так и на портале Politico.eu, два его британских партийных клеврета, соответственно Чука Умунна в Лейбористской партии и Энн Собри в Консервативной, рассчитывали на базе общественной надпартийной сети Best for Britain собрать «партию за новый референдум», предварительно изобличив Джереми Корбина в предательстве проевропейских идеалов. Однако идея нового референдума котировалась столь жидко, что для откола пришлось придумывать новые поводы, и Мэллок-Браун волей-неволей «зарядил» председателя депутатской группы «Лейбористы за Израиль» Джоанну Райн и ее коллегу Лучану Бергер, которые даже публично разъяснили, что выходят из партии в «Независимую группу» не из-за европейского, а из-за еврейского вопроса – в знак протеста против антисемитизма Корбина. Но когда в Вашингтоне движение MoveOn воззвало к бойкоту AIPAC, а портал DCLeaks пресловутого Guccifer 2.0 обнародовал перечень арабских организаций, финансируемых Соросом в Палестине, версия Мэллока-Брауна зазвучала как жалкая попытка самооправдания. Между тем нежелание лейбористов-центристов из бывших блэровцев покидать партию вслед за Умунной означало клинический факт: авторитет Блэра для них остался выше авторитета Сороса.
Риторика Корбина с его социалистическим вариантом Брексита, входя в резонанс с лозунгами Берни Сандерса и Жан-Люка Меланшона, предрекала не только усиление социалистов в будущем Европарламенте, но и их крен влево с потенциалом скандала, особенно в гремучей смеси с новыми правыми. Веберу предстояло теперь проводить решения будущей Еврокомиссии через этот грядущий бардак. Своя головная боль возникала у Макрона как наибольшего централиста из трех постимперских игроков: право-левая поляризация неминуемо сказалась бы на позициях глав стран ЕС-27, что сулило недостижимость соглашений по европейским финансам и обороне. Британские тори-«заднескамеечники» уже предметно решили, чем они будут заниматься в Брюсселе – создавать проблемы Макрону. Рис-Могг сказал 11 апреля: «Если долгое продление срока задержит нас в ЕС, нам нужно будет создать как можно больше трудностей. Мы сможем использовать наше право вето против любых увеличений бюджета, создать препятствия для так называемой европейской армии и заблокировать интеграционные планы Эммануэля Макрона». Меркель и его преемница Крамп-Карренбауэр от реализации подобных угроз выигрывали, а усиление социал-демократов в Европарламенте усилило бы и потенциал их партнеров по германской «большой коалиции». Лично для Меркель это означало продление полномочий, а не досрочный уход в случае альтернативной «Ямайки-2».
На этот тренд накладывалась вышеописанная дискредитация Джо Байдена в США, давшая фору Берни Сандерсу вместе с европейскими клиентами Фабианского общества. Усиление левого тренда, проявившееся успехом испанских социалистов (имеющих давние и тесные контакты с Китаем), создало вызовы не столько для администрации Трампа и британских брекситеров, сколько для элиты ЕНП и для принявшей милитаристский окрас команды Янгера. Первый тур выборов на Украине посадил в лужу Манфреда Вебера, наобещавшего Петру Порошенко «европейскую ПРО». Ангела Меркель была вынуждена принять как перспективного Зеленского, так и бесперспективного Порошенко, в то время как Макрон, как «старший человек в Европе», принял только победителя. С этим победителем захотел встретиться и вице-президент Социнтерна Влад Плахотнюк. Фрустрированный Вебер решил не слезать с антироссийского конька и громогласно осудил проект «Северный поток-2», что выглядело теперь, в отличие от обещания отдельной ПРО, уже не фрондой в адрес Вашингтона, а наоборот.
Бильдерберги против Бергельсмана
Очередная встреча Бильдербергской группы, запланированная на неделю подведения итогов выборов в Европарламент, включала тему «Будущее Европы» в расплывчатой формулировке, без предвзятых терминов типа «популизм». Однако популизм был предметом обсуждения, только не правый, а левый: пункт 6 программы гласил «Будущее капитализма» – вероятно, впервые с конца 1960-х гг., когда темы дискуссий не публиковались. Включая данную тему в повестку, организаторы акцентировали контраст между «сонностью» Джо Байдена и гиперактивностью его оппонентов слева, одна из которых, черная женщина Стейси Абрамс, была в числе приглашенных и ввиду написания имени оказалась первой в алфавитном списке. Ближе к концу списка значилось имя очень черного по цвету кожи и очень уважаемого в банковской среде Тиджана Тиама, уроженца Кот д’Ивуара, экс-управляющего директора Aviva International, экс-финансового директора Prudential plc, председателя Группы высокого уровня G20 по инвестициям в инфраструктуру, экс-председателя Ассоциации британских страховщиков, члена консультативной группы по бизнесу при Кэмероне, лауреата премии Grand Prix l’économie, кавалера Ордена Почетного легиона, банкира года от Euromoney за реструктуризацию Credit Suisse. С этим финансовым тузом из состава швейцарской делегации госпоже Абрамс и было предложено обсудить программу Берни Сандерса и Александры Окасии-Кортес, которой она привержена, а заодно, возможно, законопроект о компенсации афроамериканцам за рабство независимо от заслуг и образа жизни.
По тому же принципу контраста была построена и повестка в целом: климатическая проблема соседствовала с проблемой космических полетов, в то время как представленный топ-бизнес, помимо нефтяников, представляли компании сектора переработки редкоземельных металлов, востребованных и в солнечной энергетике, и в аэрокосмосе. При дотошном изучении списка в нем можно было найти не более трех профессиональных прогрессистов (глава норвежского филиала WWF Бард Сольелль, экс-глава Международной кризисной группы Луиза Арбур и президент Ford Foundation Даррен Уокер) и одного теоретика из Потсдамского института климатических исследований. Несколько евродепутатов представляли мэйнстримные партии; новых правых не пригласили, а присутствие лорда Эндрю Адониса, близкого к Тони Блэру, было «камнем капитализма» в их огород, благо он курирует в правительстве проект Второго транспортного коридора, а «Партия Брексита» считает этот проект ненужным. Несмотря на проведение встречи в Швейцарии, непропорционально весомой была американская делегация, помимо обычных участников, включавшая Майка Помпео, Джареда Кушнера, Мэтью Поттинджера и Мэтью Терпина – китаистов из СНБ и Мэтью Дэниелса, главы офиса новых космических проектов Пентагона. Из лиц, имеющих отношение к команде Байдена-Керри, присутствовал (второй раз подряд) Джаред Коэн, к амплуа которого относилась тема «Вооружение (weaponization) социальных медиа».