– Какие твои планы на завтра? – у входа в метро поинтересовался Станислав.
– Пока не знаю. Хочу выспаться, погулять по городу, а потом репетиция.
– Может вечером сходим в хороший джаз-клуб?
– Не думаю. Мне надо к выступлению готовиться.
Полина поспешно поблагодарила за интересную прогулку и запрыгнула в вагон прибывшего поезда. Её всю трясло от впечатлений и историй. Держать в себе чужие тайны было для неё слишком трудновыполнимой задачей. Балерина прошла в самый конец вагона, села на пустую скамейку и отвела лицо к окну. Там никто не мог видеть её глаз: «Может всё-таки стоило ему рассказать? Нет, это их дело, их история, пускай сами и разбираются!» – стойко решила она про себя.
Вагон набирал скорость, а Полина вся трепетала от возрастающей злости. Кажется, не замёрзла, но странный озноб колотил изнутри. «Какими же иногда бессердечными бывают мужчины. Как Стас мог так поступить? Он ведь всю жизнь Лизе покалечил!» Она всё изводила себя мыслями, и ей стало так жутко жалко не только подругу, но и всех в мире обиженных женщин. Особенно она сокрушалась и сожалела о своей неудавшейся личной жизни. Из глаз сначала медленно и слабо, а затем всё сильнее и сильнее покатились слёзы. Остановить их уже было невозможно. В вагоне практически не было людей. Никто даже не заметил её рыданий и глубоких всхлипываний, нарастающих с каждым ярдом.
Полина давно так не плакала. Наверное, только на похоронах отца, когда, стоя у гроба, вспоминала самые красивые и лучшие моменты, связывающие её с папой, и тихонько утирала слёзы уголком чёрного платка. Мама и сестра в голос причитали, громко рыдали, а она, словно бесчувственная, стояла и не хотела нарушать удивительного спокойствия церкви. Уже потом, когда отца похоронили, она подумала – откуда в ней может быть столько слёз? «Наверное, накопилось за столько лет воздержания? Безостановочно плакать несколько дней – это ещё надо суметь!» Но тогда было совсем другое. Было жалко отца, что он так рано ушёл, а мог ещё долго и искренне радоваться жизнью и её успехам. Поля плакала и из подземелья метро тихонечко обращалась к небу: «Папа, как мне тебя не хватает, твоих забавных разговоров ни о чём. Ты так весело умел меня поддерживать в трудные минуты и находить самые нужные слова! Легко мог просто рассмешить и обрадовать маленьким подарком. Даже на каникулах, подавая бутерброды с чаем в постель, приносил завтрак как вкуснейшее блюдо из дорогущего ресторана».
Папа был удивительным человеком. Мужчиной с большой буквы, а мама всё время почему-то к нему придиралась и всякий раз пилила по мелочам. Со временем папа не выдержал и спасся инфарктом, ушёл навсегда. «Но почему? Почему на моем пути не встречаются такие мужчины, как отец? Или это мой комплекс, и всех своих кавалеров я сравниваю с ним? Глупо, глупо. Всё это больно и бессмысленно», – думала Полина и пыталась хоть как-то успокоиться, утопая в полной безысходности ситуации, когда уже ничего нельзя изменить или поменять. «Соберись, выходить пора!» – строго проговорил её внутренний цензор. Полина резко вскочила, направилась к двери и выходу на свежий воздух.
До гостиницы было метров двести и этого расстояния было явно недостаточно. Балерина накинула на голову широкий шарф и устремилась вверх по Пятой авеню.
Долгие прогулки всегда её успокаивали, а на этот раз надо было и лицо в нормальное состояние привести. Выходя из метро, она случайно увидела своё отражение в витрине магазинчика. Даже испугалась своего отёкшего лица и набухших глаз. «Завтра очень важный день, и я должна быть в форме. Успокойся, соберись!» – повторила про себя солистка и зашагала твёрдой поступью вверх по мостовой, пока не остановилась, поняв, что уже пора вернуться в номер, принять ванну, выпить горячего чая и хоть немного поспать.
Выработанный за долгие годы навык – просыпаться в хорошем расположении духа несмотря на то, каким был вчера день и вечер, – и на сей раз спас Полину от разобранного состояния. Открыв глаза по будильнику, она даже и не вспомнила вчерашней прогулки и беседы. Надо было собираться на утренний урок и репетицию. Уже завтра на сцену, и ей просто необходимо хорошо выступить на этом гала-концерте. Складывая в рюкзак рабочую одежду, она всё же слегка волновалась. Всегда было немного неуютно, когда рядом на сцене собираются коллеги высочайшего уровня. Танцуя спектакль как ведущая солистка, Полина знала, если что-то в начале и не получилось, не пошло должным образом, в процессе спектакля всегда есть возможность реабилитироваться, оправдать ожидания публики и танцевать всё лучше и лучше. А гала-концерт – это совсем другой жанр. У тебя есть только один выход, каких-то коротких 5 минут. Перед сольным выходом на сцену волнение и ответственность всегда гораздо сильнее. Рядом с тобою профессионалы, а в зале зрители, которым очень легко поддаться критическому анализу, сравнивая выступления артистов на сцене. Ничто так не раскрывает мастерство, нюансы, тонкости школы и личностные качества артистов, как гала-концерт. Всё как на ладони. Солисты меняются один за другим, и, даже если ты впервые пришёл посмотреть балет, будет легко и просто позабавиться, сопоставляя одно выступление с другим.
Полина на всю жизнь запомнила наставления своего школьного педагога Розы Исаевны, которая повторяла: «Деточка, на сцене надо стремиться танцевать с партнёром, который лучше тебя. Партия балерины всегда интереснее, и никто в зале не заметит, что он лучше, зато ты сможешь перенять у него опыт, познать для себя что-то новое. Старайся избегать слабых и просто плохих партнёров. На их фоне и ты будешь смотреться дёшево. И упаси тебя боже, участвовать во всякого рода представлениях – от них профессионалу никакой пользы, только вред и никому не нужные переживания!»
Не знала Роза Исаевна, как мир изменится, и гала-концерты теперь не только предоставляют хорошую возможность себя показать, с коллегами поближе познакомиться, но и хорошо заработать. Часы показывали без пяти девять, и пора было бежать на утренний класс.
«Какая же я всё-таки молодец, что остановилась в самом центре Нью-Йорка! – настраиваясь должным образом, хвалила себя балерина, быстро скользя среди прохожих. – Вокруг такие пробки, а я спокойно и налегке смогу добежать до театра. Сегодня у меня всё будет хорошо, а завтра, на концерте, ещё лучше!»
В ушах Полины звучала записанная на телефон музыка композитора Людовико Эйнауди из кинофильма «Доктор Живаго». Красивейшая мелодия на тему одной из любимейших её книг придавала силы и уверенности в себе. Улыбаясь самой себе, молодая женщина совсем не обращала внимания на толпы туристов и словно птица пролетела через Times Square.
Направляясь в сторону театра, Полина вспоминала, как однажды в купе поезда повстречала интересного попутчика. Подтянутый сеньор выглядел очень хорошо. Он представился и назвал свой возраст. По паспорту, на тот момент ему было восемьдесят семь лет, а выглядел максимум на шестьдесят пять. Доктор наук с редкой профессией. Он всё ещё работал инструктором по выживанию в экстремальных условиях и знал много способов сохранения внутренних ресурсов своего организма. Случайные попутчики долго беседовали, и, говоря о том, как справиться со стрессом, переживаниями перед выходом на сцену, инструктор посоветовал балерине простой, но очень действенный способ, как легче всего переключать внимание и настраиваться на рабочий лад. «Когда сильно волнуешься, – говорил инструктор, – начинай считать свои шаги или считай хоть что-нибудь. Тогда мозгу будет чем заняться, и ты успокоишься. А если ещё под рукой есть музыка, уносящая далеко – в тот же время слушай и вдохновляйся». Полина рационализировала его совет и перед важным событием вначале считала шаги, а затем плавно переходила к чтению про себя стихов, которые знала по памяти. С каждым подсчитанным шагом суматоха Нью-Йорка уносилась в небытие, и Полина себе под нос декламировала:
«Мело, мело по всей землеВо все пределы.Свеча горела на столе,Свеча горела.Как летом роем мошкараЛетит на пламя,Слетались хлопья со двораК оконной раме.Метель лепила на стеклеКружки и стрелы,Свеча горела на столе,Свеча горела…»[32]
Линкольн-центр – это не просто место сосредоточения основных концертных залов Америки. Это даже не строение, а мавзолей культуры, штаб-квартира мирового исполнительского искусства. Совсем скоро Полине будет предоставлена огромная честь быть на сцене New York City Ballet. И не просто быть, а танцевать! Под ложечкой сосало, её даже чуть подташнивало, но, как истинная звезда, Полина входила в этот священный храм высоко подняв голову.
– Полина! Полина, погоди! – издалека послышался знакомый голос с приятным лёгким акцентом. Балерина остановилась, отвернулась и, не веря своим глазам, увидела перед собой вечно улыбающуюся Агнию. Радость случайной встречи была искренней и обоюдной.
– Ты что здесь делаешь?
– А ты? Тебя ведь, кажется, не было в программе, – машинально выпалила Полина.
– Да, вначале не было, но Мари не смогла приехать, так что от Лондонского театра буду выступать я. А ты что, не рада?
– Брось ты. Рада и ещё как. От удивления сама не знаю, что несу.
Балерины обнялись, и Агния, как всегда, защебетала без остановки. Рождённая в смешанной семье, девушка переняла от отца неопределённый акцент, а от русской мамы – способность говорить постоянно и на любую тему. Полине сразу же стало спокойно и легко. Встретить в чужом городе родственную и близкую душу всегда приятно. Особенно такую тёплую и дружелюбную. У девушек стало своеобразной традицией пересекаться на нейтральной территории, в городах, где ни одна из них постоянно не жила. Возможно, они бы никогда и не стали так отдалённо близки, если бы служили в одном театре. Их карьеры шли параллельно, но никогда не приводили в одну труппу. Они даже и на конкурсных сценах никогда не встречались. Судьба уберегла их от никому не нужной конкуренции, и подруги с радостью составляли друг другу компанию и группу поддержки на различных гала-концертах.