Знала бы я тогда, куда он ушёл! Мы ведь его мысленно похоронили. Думали, он пропал без вести.
– Жесть, – заметила Агния. – Как a real American story[38].
– Только без Happy End‘a. Как ты думаешь, мне следует сказать Стасу про дочь? Сегодня вечером он зовёт меня прогуляться.
– В своём ли вы уме, девушка? Прогуляться и сказать! У нас завтра ответственное выступление, в зале соберутся истинные знатоки балета, меценаты. Зачем тебе эти чужие, совсем не нужные эмоции?
Поверь, пытаясь помочь другим, всегда остаешься виноватой. Таков закон! Люди не любят, когда за них решают их проблемы. Они что – немощны или глупы? Сами умные, сами разберутся. Если ты хочешь прогуляться – пожалуйста, но, кажется, отдых и сон более полезны балерине, чем бессмысленные прогулки под лунной и ветром с бывшим возлюбленным подруги.
Решать тебе, как знаешь, но мне кажется, если Белла захочет, она узнает, кто её отец и сама его найдёт. Теперь, в социальных сетях можно кого угодно отыскать, – вдохновлённо сказала Агния, а потом приняла серьёзное выражение лица и напутственно поделилась: – Мой педагог по классическому танцу говорила: «Агния, в начале сделай свои дела! Не лезь туда, куда не просят. Только так дольше на сцене проживешь!» Я и придерживаюсь этого принципа, вначале делаю свои дела, репетирую, репетирую, а потом времени только на семью и остаётся. Мне некогда выяснять чужие отношения, не-ко-гда. Уж лучше в музей сходить или прогуляться по Пятой авеню, чем ворошить никому не нужное прошлое. Оно ушло. Forget[39].
– Завтра значимый день, – продолжила её мысль Полина. – Первый, замечательнейший день всей моей оставшейся жизни! Мы будем танцевать на одной сцене с ведущими мировыми солистами.
– Мы и есть артисты мирового уровня. Полечка, родная, не прибедняйся. Я жду не дождусь, когда, стоя за кулисами, увижу твою неповторимую, темпераментную Кармен. Излей все эмоции, всю свою огненную страсть на сцене. Пусть зрители порадуются.
– В крови горит огонь желанья,Душа тобой утомлена!
Полина запела начало романса, и в её жилах начала закипать кровь.
Полина всегда волновалась одинаково как перед спектаклем, так и перед гала-концертом. Руки холодели и внутри всё тряслось. Главная сложность сегодняшнего выступления заключалась в том, что у неё был всего лишь один выход на сцену, один номер. Несколько коротких минут, в течение которых следовало продемонстрировать своё мастерство с наилучшей стороны. Одна возможность предстать пред солидной публикой и отличиться.
Балерина со всей ответственностью прорепетировала утром свой номер и в течение дня мысленно повторяла каждое движение, каждый вздох, каждый нюанс. Танец должен быть безукоризненным. Второго такого может и не быть.
Коллеги перед спектаклем сосредоточенно готовились к своему выходу. Атмосфера за кулисами была дружеской, но в воздухе стояло всеми клеточками тела осязаемое тотальное предконцертное волнение. Полинин опыт позволял выходить из любой ситуации, и теперь, во время ожидания своего номера, она настраивалась, про себя напевая мелодию «Хабанеры» Бизе и ещё, ещё раз мысленно представляя каждое своё движение.
Красный костюм сидел на ней безупречно, качественный грим, кокон на боку и красная роза в тёмных волосах делали её истинной испанкой. «Вот сейчас выйду на сцену и заживу, – говорила себе Полина. – Только здесь, на сцене, я живу полной, истиной, счастливой жизнью. Я дышу, творю, ego sum[40]».
Объявили – Полина Бельская. Пора выходить на сцену.
По задумке хореографа Кармен без музыки должна вальяжно выйти на сцену и стать в позу. Софиты горели прямо в лицо так, что совершенно не было видно ни зала, ни публики. Полина глубоким спокойным взором смотрела вдаль, но видела перед собой только подготовившегося дирижёра. Она дала знак – рукой оперлась на колено согнутой правой ноги, и только тогда зазвучала чарующая музыка. Характерный ритм хабанеры захватил балерину, и она отдалась неповторимой мелодии страсти. «Первая поза – идеально, вторая – образцово, всё, сегодня сцена меня приняла!» – быстро проскользнула мысль, и Полина страстно, со всем пылом женского обаяния, танцевала гимн красоте и свободной любви. Немного нагло и напористо, откровенно и пламенно, наслаждаясь своей красотой и природным магнетизмом. Две минуты пролетели словно мгновение. Зал взорвался. Все поднялись со своих мест и безудержно аплодировали. Выход удался. Жизнь удалась!
Полину несколько раз вызывали на поклон, и это упоительное чувство наслаждения подняло, унесло её далеко – далеко. Коллеги со-радовались, поздравляли. Свершился полный фурор, и Полину накрыла огромная волна счастья.
В состоянии эйфории она пришли на фуршет принимать поздравления. Первые глотки шампанского после такого удачного выступления вскружили Полине голову, и она плохо понимала, что происходит вокруг. Лишь мило улыбалась и кивала. Всё своё природное обаяние и страсть она сегодня подарила сцене. Кармен забрала, высосала до последней капли прирождённое женское стремление понравиться. Незнакомые люди вереницей подходили к ней, поздравляли, но Полине это было совсем не важно – сегодня было одно из лучших её выступлений. Она пребывала в состоянии полного, беспредельного счастья и удовлетворения собой. Если моменты жизни можно было бы сравнить с бусинками ожерелья, то сегодня вечером она нанизала на свою нить драгоценнейший бриллиант – свою личную победу профессионализма, свой талисман.
Пытаясь как можно дольше продлить своё внутреннее блаженство, Полина поблагодарила организаторов и одной из первых покинула роскошное мероприятие. Остаться наедине с собою, вспомнить и осмыслить выступление было её самым сокровенным желанием. Какого же было удивление Полины, когда у служебного входа в театр она встретила замершего Стаса. Он стоял и ждал, держа в руку уже почти увядшую чайную розу.
– Привет, почему не написал, что ты здесь? – поприветствовала его упрёком.
– Писал и звонил, уже второй день, но ты не отвечала.
– Прости, вероятно, забыла на телефоне включить звук. Ты наверно промёрз совсем? Долго ждал?
– Уже долго, – грустно начал Стас, но Полина его перебила.
– Проводи меня, пожалуйста, я очень устала. Согреемся и поговорим в лобби гостиницы.
Идти было недалеко. Полина молчала, ей не хотелось растерять, растранжирить то редкое, благостное чувство, которое ещё теплилось в теле. Она не шла, а летела между редкими прохожими так, что вести беседу не имело никакого смысла. Стасу оставалось только идти следом.
Лишь упав в зашарканное постояльцами гостиницы кресло, Станислав поинтересовался:
– Как выступление? Получилось? Ты довольна?
– Да, сто раз да. Это было невероятно, великолепно, просто неповторимо. У них такой дирижёр, он так хорошо чувствует артиста и музыку! Сегодня, мне кажется, я не танцевала, а парила, только и успевала за своим порывом. Это было просто великолепно! Наверное, одно из лучших моих выступлений. Я так счастлива, так рада, что меня пригласили. На одной сцене с Захаровой, другими звёздами балета – это просто невозможно передать словами.
Дар речи у Полины восстановился, и она восхищённо, без передышки выдавала фразы одну за другой. Наконец Стас не выдержал и спросил:
– Тебе не жаль, что тогда после училища ты так и не решилась уехать в Америку или Японию работать в одном из лучших театров?
Полина задумалась – насколько он близок к истине?
– Жаль? Ты что, меня уже хоронишь как балерину? Тебе кажется, что моя карьера идёт к концу? – с легким оттенком злобы напористо переспросила она.
– Да нет, только время уходит. Все уезжали, а ты осталась.
– Не могу с тобой согласиться, Станислав. Да, большую часть карьеры я танцевала в России, наша Московская труппа была без площадки, но меня много раз приглашали в интересные постановки, я столько раз с гордостью представляла свой театр на гала-концертах. Неверно утверждать, что моя жизнь на сцене не удалась. Ты даже представить себе не можешь, сколько запоминающихся и прекрасных у меня было творческих вечеров. Сколько раз я ложилась спать в состоянии полного блаженства, радости и счастья за то, что со мной происходит. Это кощунство – не замечать все те замечательные моменты, которые свершаются на твоём пути.
– Полина, ты, конечно, права, но может здесь у тебя было бы больше возможностей?
–Who knows[41] как сложилось бы моя карьера, если бы сразу после училища я уехала, как ты? – вставая и всем своим видом показывая Стасу, что ему пора уходить, она продолжила: – Всегда может казаться, что где-то трава зеленее и лишь в Америке есть возможности. Не знаю, как у вас, музыкантов, но нам, артистам балета, надо долго отрабатывать партии, чтобы должным образом выходить на сцену в солистах. У меня в России были такие великолепные педагоги, меня окружали замечательные люди, и я продолжаю встречать их до сих пор. Этого нельзя не ценить и ставить в ничто!
– Прости, не хотел тебя обидеть. Мне пора. Ты устала, и тебе время отдыхать. Жаль, что так и не сходили на хороший концерт, но, может, в следующий раз получится?
– Возможно, – интеллигентно ответила Полина и направилась проводить старого знакомого до дверей.
Пока они спускались по роскошной лестнице в стиле Art Deco, её терзала одна мысль: «Сказать или не сказать, сказать или нет?»
Бывшие друзья напоследок обнялись, и Стас направился к выходу. Вдруг он остановился, отвернулся и сказал:
– Я хотя бы попробовал, а ты – нет.
Дно
Трудно возвращаться в рутину. Особенно после такого удачного выступления, как в Нью-Йорке. Долгий перелёт, не желаемое возвращение к обыденности и послевкусие выхода на сцену, который произвело настоящий фурор, изрядно измучили Полину. Взъерошенная переживаниями и вымотанная, она переступила порог съёмной квартиры. Устало