еменем старица не обращала на Полину совершенно никакого внимания. Она ей была попросту неинтересна, безразлична.
Хуан подвёл Полину ближе к костру, горевшему напротив входа в ту хижину. Поклоном выразил своё уважение к старице и начал речь. Говорил он медленно и довольно долго. Вероятно объяснял, договаривался. От важности происходящего у Полины захватило дух. Она практически не дышала.
Старая женщина слушала Хуана, не поднимая глаз. Она лишь едва заметно покачивала головой из стороны в сторону. Затянувшийся монолог мужчины, казалось, длился целую вечность. «А вдруг эта женщина прогонит меня? Как теперь вернуться в городишко? Одной, ночью…»
После долгой литании Хуана старая женщина наконец-то подняла голову и пристальным взглядом окинула Полину. Ее смоляные очи словно прошли девушку насквозь. Не поблекший от времени взор искрился мудростью и умиротворением. Не моргая, старица несколько секунд внимательно изучала чужую женщину. От взаимного созерцания и приценивания Полине совсем не было страшно. Наоборот, гипнотизирующее спокойствие и беспредельность, исходящие от старушки, располагали к себе.
– Моя бабушка, Ньюста, – почти шёпотом нарушил молчание Хуан. – Она последняя принцесса инков.
Безграничное уважение к старшим, выработанное в балете, побудило Полину подойти совсем близко к величественной женщине и опустится перед ней в глубоком реверансе.
– Полина, – чуть слышно представилась.
Старица слегка улыбнулась и королевским жестом правой руки, благословила новую жительницу селения.
Первая ночь была сладкой до изнеможения. Хуан набросился на Полину, словно зверь, давно не получавший наслаждения от блаженств и женской ласки. Срывая одежду – покров цивилизации, – мужчина страстно целовал всё её тело. Одновременно лобзая и покусывая губы, плечи, шею, руки, он перешёл к груди. Полине было немного больно, но в то же время очень приятно. Она вся горела и заводилась как никогда прежде. Сердце билось так, что своей согнутой левой рукой слегка придерживала легко вибрирующую оголённую грудь Голова кружилась, она задыхалась. Первый раз в жизни от страстных прикосновений мужчины Полина чувствовала себя словно на сцене, после без перерыва закрученных трёх заходов тридцати двух фуэтэ. Страх и волнение переплетались. Хуан что-то бормотал на своём древнем языке, а она практически помешалась рассудком. Пребывая на грани обморока, в полубессознательном состоянии, Полина почти потеряла способность воспринимать окружающую реальность. В один момент пропало ощущение сладковато-приторного запаха, исходящего от засаленного лежака, умолкли голоса людей, прежде доносившиеся из-за стен хижины и даже лучи пламени костра, просачивающиеся сквозь трещины стены, исчезли. В висках громко пульсировала кровь, и Полина ушла в небытие, став совершенно иной женщиной.
Прежде безропотно поддающаяся страстным поцелуям Хуана, внезапно она забыла все правила воспитания, наэлектризовалась и начала мычать, издавая странные громкие звуки. Она стонала и мурлыкала диким голосом, неожиданно пробудившимся и доносящимся из самих глубин её естества. Словно львица, дикая кошка, Поля впилась своими ноготочками в спину Хуана и, понимая, как пуще прежнего его это заводит, не отрывая ногтей опустила свои руки от вершины спины к ягодицам. Мужчину просто перетрясло, резким движением оттолкнул Полину, повалил её на спину и своим, свинцово заведённым членом в ворвался в неё. Он неожиданной силы проникновения по всему телу Полины прошла судорожная дрожь. Одновременно было очень больно и приятно. Сколько это продолжалось, Полина не понимала. Иногда теряла сознание, потом вновь приходила в себя. Повторяющийся, вновь и вновь настигающий то её, то их обоих катарсис каждый раз наполнял её плоть новыми ощущениями и красками. Последнее, что зафиксировалось в памяти, – внезапный резкий крик как будто бы очень большой дикой птицы, прозвучавший прямо над крышей хижины. На секунду, от неожиданности и испуга, Полина вздрогнула и пришла в себя, а затем закрыла глаза и впала в глубокий сон.
Она не знала, сколько времени проспала. Телефон окончательно разрядился, и рядом не было никаких признаков электричества. Не поднимаясь с лежака, уже долгое время Поля пребывала в затянувшемся летаргическом полусне. Иногда, на секунду открыв глаза, она видела Хуана, спящего рядом, иногда его не было. Лучи солнца то освещали хижину, то уступали место тьме. Возле лежака стоял глиняный кувшин с тем же странным напитком сладковатого привкуса, который она уже пробовала по пути сюда. Вероятно, в нём была большая концентрация хмеля. Сделав лишь несколько глотков, балерина вновь впадала в одурманенное беспамятство. Хуан то приходил, то уходил, и каждый раз любил её с новой страстью. После очередного акта утомлённая женщина утопала в небытие и просто не могла двигаться. Всё её тело было покрыто мелкими ссадинами и синяками. От непрекращающегося любовного акта оно ныло и болело всё измождённое тело. Боги инков благословили негаданную встречу и надолго её затянули, продлив их страстную ночь.
Внезапно Полина мгновенно пробудилась от пронзительно громкого птичьего крика, раздававшегося буквально возле её уха. Она резко открыла глаза и увидела прямо перед собой гордую, огромную птицу, украшенную впечатляющим оперением. Она чем-то напоминала петуха, но была другой. Поля жутко боялась петухов, и это внезапное появление короля птиц её изрядно напугало. В одну секунду, забыв про всю усталость и изнеможение, стремительным движением балерина вскочила с лежака. Порывисто натянула на себя платье и пулей выскочила из хижины.
Джунгли пробуждались. Из-за густого тумана, окутавшего всё поселение, не было видно ни души. Лишь интенсивное щебетание утренних птиц нарушало спокойствие гор. Перекрикивающихся птиц было много, и они скрывались где-то рядом. Казалось, протяни руку – и на неё присядет невиданная красивая птичка. Не затронутый цивилизацией уголок природы завораживал. Боясь разбудить кого-нибудь, она на цыпочках пошла в глубь тумана. Делала шаг и оглядывалась – никого. Со временем глаза приловчились к густой завесе мглы, и, словно кошка, она стало лучше видеть. Было зябко и холодно.
Утренняя свежесть и озноб от покрывающего тела тумана стёрли последние остатки хмельного дурмана. Голова была кристально чиста и ясна. Чем дальше Поля погружалась во мглу, тем сильнее она различала и чувствовала палитру запахов и звуков. Казалось, что каждый приподнявшийся от холода нательный волосок служит точной сенсорной антенной. Интуитивно продвигаясь в густую серую завесу, она точно понимала, в какую сторону можно идти, а куда не следует. Некая неведомая сила мягко влекла за собой, и женщина просто ступала следом.
В полном одиночестве европейская девушка долго гуляла по скрытому городу уцелевших инков. «Вероятно, они часто переселяются», – решила она для себя, ведь вокруг не было ни одного постоянного строения, только сплетённые из лиан временные шалаши. Тихонечко обойдя весь маленький городок и не встретив ни души, полностью пробудившаяся от гипнотичного сна, Полина вернулась в свое тело и прочувствовала каждый миллиметр плоти. Живот разрывала страшнейшая боль. «Мне нужна помощь», – поняла Поля, и быстрой поступью устремилась в заросли.
«Где я, что я тут делаю? Да я никогда отсюда не выйду и погибну!» – словно лишившаяся рассудка, бормотала про себя женщина, бестолково мечась среди высоких деревьев. Она заблудилась и тщетно пыталась найти хоть какую-то тропинку, хоть проблеск поселения.
Внезапно, прямо перед ней, сквозь щель огромного дерева, из истончающейся дымки тумана появилась старуха-призрак. На первый взгляд ей было лет двести. Хрупкая, маленькая, практически прозрачная. Множество мелких и глубоких морщин отпечатались на её сухом, словно у мумии, лице. Бабусичка подняла веки и зорким взглядом сразила Полину. Ясный, пронзительный взор потрясающих чёрных глаз выдавал, что старушонка в полном уме и сознании. Было в ней что-то загадочное и притягивающее, как у святой. Полина вспомнила это выражение глаз. Ньюста. Да, перед ней стояла последняя принцесса инков. «Странно, что до сих пор она способна ходить», – заметила про себя балерина.
С довольно большого расстояния от старицы исходила странная теплота заботы, которую Полина запомнила с раннего детства. Такое спокойствие и умиротворение были только у её любимой бабушки. Больше никогда она не встречала подобного человека, и вот – по прошествии стольких лет, в этом диком лесу будто повстречала призрак своей давно ушедшей бабусички.
Тихим, практически неслышным, но командным тоном Ньюста что-то приказала. Полина не уразумела и, растеряно покачав головой, на балетный манер развела в стороны руки, всем свои телом показывая, что она не понимает, о чём идёт речь. Старица напряглась и чуть громче повторила фразу. Она обращалась на языке, сосем не похожим на испанский. Слова, сотканные из высоких звуков, звучали очень мягко и приятно. Было в нём что-то напоминающее пение птиц. Отрывистые, словно свист, гласные нанизывались на журчащие согласные. В третий раз старица повторила своё обращение и, наконец поняв, что разговаривать с Полиной – как с глухонемой общаться, внимательно осмотрела молодую женщину с головы до ног. Она что-то забормотала себе под нос, сделала несколько шагов навстречу и подошла совсем близко. С искренним интересом она осматривала каждую часть молодого женского тела. А затем присела, протянула руку и своей удивительно тёплой ладонью взялась за травмированную коленку балерины. От ладошки исходило приятное согревающее тепло. Полину даже слегка передёрнуло. Она вспомнила, что такая же истома исходила от рук мощей святого в крипте украинского монастыря.
Много лет назад, когда она была совсем юной артисткой и летом подрабатывала во временной труппе, они с гастролями колесили по разным странам. В тот год были в Украине. Переезжая из города в город на большом автобусе, по мере возможности, останавливалась в интересных туристических местах. Однажды, по дороге от одного спектакля к другому, их автобус проезжал мимо Почаевской Лавры, и кто-то из верующих артистов предложил остановиться, посетить намоленное место. Артисты балета были не прочь размять ноги и сделать несколько оригинальных фотографий. Пока она покупала свечи и передавала на ящике записки о здравии близких, служащая женщина тихонечко подсказала ей, что сегодня мощи святого открыты и к ним можно приложиться. До конца не осознав смысла высказанных слов, Полина спустилась в подвал и встала в конец длинной очереди. Когда подошёл её черёд, она одухотворённо перекрестилась и поклонилась раке с мощами святого Иова. Прямо перед её глазами были непокрытые одеждами, высохшие тёмно-коричневые кисти Преподобного. Медленно Полина наклонилась ещё ниже и почувствовала неповторимо удивительный запах, исходящий от мощей. В одну секунду все страхи удалились, и она губами приложилась к высохшей руке святого. Невероятно, но, несмотря на то что в подвале было холодно и зябко, руки святого были тёплыми и даже мягкими, как у живого, полного сил человека. От них не хотелось отрываться. Девушка прочувствовала благословение и благодать и на душе стало кристально – светло и непо