Экспедиции, в которые они отправлялись, были интересны каждая по-своему, а после возвращения Муса рассказывал о них Соне. В этой веренице дел он наконец нашёл время зайти в книжный магазин, купил альманах «Золотые перья» и радостно принёс его домой. Но пришёл в ужас, когда открыл настенный шкаф, где хранил свои книги. Из всех его книг остались только четыре: Ранко, Геккера, Хеймаера и Брема. Тот, кто украл книги, не тронул этих четырёх авторов, потому что не знал их.
От обиды Муса заплакал. Он почувствовал себя на месте своего дяди, чью библиотеку сожгли в 1918 году. Сафура и Сона также были потрясены увиденным зрелищем. Довериться, впустить кого-то в свой дом – а он крадёт из него книги.
Сафура уже на следующий день определила вора. Это был один из её близких родственников, который похищал книги по одной и продавал по хорошей цене.
В тот день Муса решил, что будет ещё упорнее собирать книги и создаст свою личную библиотеку.
Пришло время отправиться в следующую экспедицию. Им предстояло составить геологическую карту района поступления воды в Кусарское месторождение гравия. Эти четвертичные отложения имели богатый источник питьевой воды. Именно они дали воду Баку. Данные геологической экспедиции были необходимы для обоснования проекта строительства акведука Шоллар на втором этапе. При успешном завершении работы возрастающая потребность Баку в питьевой воде была бы полностью удовлетворена. Ранее в Баку канал питьевой воды из Шоллара провёл известный миллионер Гаджи Зейналабдин Тагиев.
Они готовили карту бассейнов рек Кусарчай, Гудъялчай и Валвалачай на севере Азербайджана. В низовьях рек, в районе распространения третичных отложений, проводились геологоразведочные работы. Проектом непосредственно руководил сам декан факультета Владимир Батурин[14]. Муса был принят коллектором в экспедицию. Владимир Петрович был чрезвычайно худым, необщительным, замкнутым человеком. Из-за своей худобы он не лез в воду вместе со всеми, а отходил очень далеко, чтобы искупаться в речке. Единственным, с кем он более-менее общался, был Муса. Батурин все свои задания отдавал Мусе, иногда они гуляли вдоль лагеря и беседовали. Общение руководителя с Мусой раздражало остальных участников экспедиции.
Всего в группе было четыре коллектора[15]. Владимир Савкин и Михаил Усанов были однокурсниками Мусы, а Лида Продоранцева была прислана из Ленинградского университета.
…Это случилось во время перерыва. Они отдыхали в палатке. Вдруг Владимир окликнул Мусу:
– По твоему мышлению, поведению и образованию видно, что ты не простого происхождения, ты не сын рабочего. Ты, вероятно, сын какого-нибудь хана или бека.
Михаил его поддержал:
– В любом случае мы на сто процентов уверены, что ты не сын обычного рабочего.
Мусу глубоко задело и обидело, как его товарищи ополчились на него. Он с отвращением сказал:
– Что вас беспокоит? Хотите написать на меня донос? Может, знаете, какого именно бека или хана я сын? Давайте!
В такие минуты проявить хоть каплю нерешительности, вести себя подозрительно означало поражение. Даже если они ничего не знают, даже если только догадываются, противники при вашем замешательстве будут уверены, что идут в правильном направлении. Тот факт, что Муса отреагировал столь сдержанно и хладнокровно, заставил нападавших опешить. К спору присоединилась и Лида. Она сказала Владимиру и Михаилу, что они просто завидуют Мусе, так как он умнее и талантливее, и нет сомнения, что он выходец из рабочего класса.
Потом гневно спросила:
– А вы что, недолюбливаете людей рабочего происхождения?
Парням стало стыдно, они покинули палатку. Муса вышел и поднялся на холм, чтобы увидеть закат у подножия Кавказских гор. Вокруг царила странная тишина. Казалось, природа отдыхала в своём простом и необъятном величии. Муса сидел на холме, наблюдал за удивительным закатом и думал. Почему люди такие мелочные? Почему они настолько завистливы, ревнивы, эгоистичны? Всё это было непонятно и чуждо молодому Мусе. Будучи хорошим товарищем, не проявляющим высокомерия, не смотрящим свысока, старающимся поддержать и помочь всем, кому может, почему он сталкивается с такими неблагодарными людьми?
Это были времена доносов и клеветы. Люди иногда становились жертвами неприязни. Если эти двое напишут на него донос, головная боль ему обеспечена. Начнётся расследование, и если подтвердится, что он скрыл своё происхождение в анкете, его отчислят из института и с работы. Могут и посадить. Режим не знал себе равных по преследованию и наказанию людей за происхождение.
Солнце уже совсем скрылось, когда Лида подошла, села рядом с ним и сказала:
– Ребята сожалеют о своём поступке. Они просят у тебя прощения. Я им рассказала о твоём дяде, который был депутатом российской Думы. О Мамедтаги Алиеве. Я привела пример его тяжёлого труда на поприще просвещения русского народа в Санкт-Петербурге, где я живу. Я считаю, что судить о человеке следует по его поступкам, а не по данным анкеты.
Это было летом 1929 года, Муса возвращался в Баку после летних каникул, проведённых с отцом в Ашхабаде, когда увидел в поезде Женьку Кузькова, одного из своих одноклассников. Они вместе состояли в СИВРЭН и сблизились. Оба очень обрадовались этой внезапной встрече. Кузькова отправили в Баку в командировку из конторы, где он работал. Муса взял его на прогулку по Баку, познакомил с городом, институтом, где он учился, и отвёл в квартиру, где он жил. Тётя Сафура накрыла на стол в честь гостя. Женька был чрезвычайно рад знакомству с Соной, он поразился её культуре, поведению и знаниям.
Ещё со школьных лет все называли Женьку хитрюгой. Немного понаблюдав, сразу обо всём догадывался. Когда после ужина пошли гулять, Женька, испытывающе глядя, спросил Мусу:
– Как отношения с Соной?
Муса пожал плечами:
– Как-как?! Она дочь моего дяди. Она мне дорога. Она мой единственный друг.
Женька улыбнулся:
– Эх ты… С детства никогда не ценишь чувства девочек. Сона любит тебя. И притом искренней любовью. Я не мог этого не заметить.
Муса действительно считал Сону своим другом, и даже когда ему нравилась какая-нибудь девушка, он рассказывал об этом Соне и обращался к ней за советом. Он не обращал внимания на то, как Сона к нему относится. Он никогда не думал, что дочь дяди, которая на три года старше его, могла в него в него влюбиться.
Женька добавил:
– Сона очень красивая девушка. Она будет самоотверженной и верной женой.
С этого дня Муса немного изменил отношение к Соне, перестал вести себя рядом с ней как избалованный ребёнок. Обратив внимание, увидел её положительные черты, которых не замечал раньше.
Тем летом Сона окончила медицинский факультет университета и получила направление в Шемаху – на свою родину. Ей дали прекрасную должность директора Детского консультационного центра. Мать уехала с дочерью, и Муса остался один. Именно в эти минуты одиночества он почувствовал, как привык к Соне, как трудно быть в разлуке с ней. Теперь он отдал бы весь мир за её заботу, внимание, советы, голос – за то, чтоб просто быть с ней рядом.
Спустя нескольких месяцев, во время зимних каникул, Муса отправился в Шемаху с корзиной, полной подарков. Почему-то он сравнил это с путешествием рыцарей из восточных легенд, намеревавшихся завоевать сердце своей возлюбленной. Поездом он доехал до Кюрдамира, а оттуда, пересекая перевал Агсу, на попутной машине должен был добраться до Шемахи. Поиски автомобиля заняли два часа. Наконец ему удалось найти сломанный фургон британского производства. Водитель заверил, что доставит его в Шемаху без проблем. Но мысль о преодолении на этой машине горных серпантинов вызывала сомнения.
На перевале машина сломалась, не двигалась с места. Была тёмная ночь. Морозно. Найти кого-то, чтобы попросить о помощи, нельзя было и думать. Но вдруг произошло чудо. Из темноты появился извозчик и спросил Мусу, куда он идёт. Лошадь у него была старая, еле двигалась, но дорогу знала хорошо. Около пяти часов утра добрались до Шемахи. Город спал, было темно. Как найти детскую консультацию или квартиру, где живёт Сона? Он постучал в дверь первого попавшегося дома, сказал, что приехал из Баку и ищет Детский консультационный центр. Он представился женихом доктора. Хозяин дома даже испугался его приезда и с негодованием сказал:
– Брат, ты хочешь забрать свою невесту? Я тебя прошу, не делай этого. Все в Шемахе привыкли к нашему доктору. Если заберёшь, обречёшь наших детей на несчастье.
Муса с улыбкой заверил хозяина, что никуда не увозит невесту, просто пришёл её проведать. А про себя почувствовал гордость за уважение, которого добилась здесь Сона.
Консультационный центр, где работала Сона, находился неподалёку. Муса постучал в большие белые двери, и слова «кто там», казалось, наполнили его теплом. Это был голос его Соны. Когда он хриплым от холода и волнения голосом сказал: «Это я», вся улица заполнилась криком: «Мама, Муса приехал!» Тётя Сафура и Сона бросились к нему. Родные люди с огромной любовью обнялись и поцеловались.
За короткое время вся Шемаха уже знала, что жених доктора приехал из Баку, но он её не заберёт. Сона была единственным педиатром в Шемахе. Поэтому все любили её.
Сона бежала из Шемахи одиннадцать лет назад, в печально известном 1918 году. Претерпев мучения от дашнаков, которые сожгли их дом и убили её отца, она скиталась по неизвестным сёлам, пока её не нашёл и не забрал с собой дядя в Ашхабад, а оттуда она переехала в Баку. Хотя за эти одиннадцать лет полностью разрушенный город был частично восстановлен, следы тех страшных событий можно было найти на каждом шагу. От былой славы и роскоши шемахинцев почти не осталось и следа. Руины великолепного дворца Ширваншахов представляли собой печальное зрелище.
Сона показывала Шемаху Мусе, который уехал отсюда ещё ребёнком и ничего не помнил. Этот древний город на протяжении многих лет был важнейшим пунктом на Шёлковом пути. Он располагался на пересечении караванных путей, был важным торгово-ремесленным центром, стоял во главе торговли шёлком. Сона рассказала Мусе о торговых отношениях Шемахи с Венецией в XVI веке, страшном Шемахинском землетрясении, этническом составе города, состоящем в основном из азербайджанцев, частично русских, арабов, иранцев, индийцев и выходцев из Средней Азии, а также о действующих здесь шёлкоткацких и ковроткацких мастерских. Она скорбно сообщила, что на большинстве могил погибших в резне восемнадцатого года не было имён, поэтому она не смогла найти