В глазах руководителя Артём увидел внутреннюю борьбу и муку, которые были вызваны явно не переживанием от потери хорошего сотрудника.
– Ладно, – наконец, сказал Станислав Сергеевич. – Я попробую что-нибудь придумать. Через месяц вернемся к нашему разговору. С тебя к этому времени подготовка Александра. Надеюсь, что тебя не придётся замещать…
* * *
Я всё так же плыву в тёмной тишине, сопровождаемой невнятным бормотанием. Можно было бы назвать это безмятежностью, но почему у меня такое ощущение, будто я здесь чужой?
Ощущение… Можно ли сказать, что я что-то почувствовал? Вряд ли. Скорее, это то, с чем я ушёл в небытие. Негативные эмоции всегда сильнее положительных, поэтому это ощущение до сих пор присутствует в моей голове. Голове, которую я не чувствую.
В любом случае, это какая-никакая зацепка. Думаем дальше и вслушиваемся в бормотание.
* * *
Лабораторная операционная ослепляла белым цветом и ослепительной чистотой. Вероятно, здесь было чище и светлее, чем в операционных лучших больниц города. Ещё бы – здесь довольно часто совершались открытия, которые спасли жизнь не одной тысяче людей.
Прошло почти четыре месяца со дня, когда Артём узнал о своём неизлечимом недуге. Месяц назад Станислав Сергеевич обрадовал парня:
– Артём, Этический комитет и Совет директоров одобрили тебя. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.
– Радоваться, Станислав Сергеевич! Спасибо. Спасибо большое!
– В любом случае, судя по твоим анализам, это, действительно, правильное решение.
– Моим анализам? Откуда у Вас…
– Артём, – руководитель невесело усмехнулся. – Неужели, ты думаешь, что я решусь потерять одного из лучших сотрудников, не проверив всё самостоятельно?
– Спасибо, Станислав Сергеевич, – только и смог проговорить тогда Артём.
И вот, теперь он полулежит-полусидит в операционном кресле с обритой головой, напичканный успокоительными, облепленный датчиками и проводами с головы до ног, готовый принять наркоз. Все сомнения, которые, было, появились при виде операционной, ушли. То ли дело в успокоительных, то ли в твёрдой уверенности, что это единственное правильное решение в сложившейся ситуации. Кроме того, как бы ни был важен проект для Артёма, это, на самом деле, был его единственный шанс жить дальше.
– Артём Александрович, – анестезиолог Ефим Абрамович суетился возле кресла, проверяя показатели мониторов и перебирая пузырьки на столике рядом. – Через две минуты будет введён наркоз, и мы с Вами встретимся снова примерно через шестнадцать часов.
– Хорошо, Ефим Аб… Абрамович, – язык уже плохо слушался, а тело налилось приятной сонной тяжестью.
– Отлично, отлично! – возле соседнего столика стоял Станислав Сергеевич в полном облачении хирурга и рассматривал инструменты.
Будучи одним из лучших нейрохирургов страны и имея за плечами почти тридцатилетнюю практику, Станислав Сергеевич согласился стать руководителем проекта «Энтропия», уже многие годы разрабатываемым крупнейшим научно-техническим центром автоматизированного управления и микроэлектроники.
Многие работы доктора медицинских наук были посвящены процессу старения человека и способам его замедления. Команда нейрохирурга смогла разработать идею микрочипа, который с помощью настраиваемого программного обеспечения может оптимизировать любой процесс в организме человека. Чип должен работать от энергии электрических импульсов, вырабатываемых нервной системой живого организма. Он сам подстраивается под их силу и скорость и настраивает свою работу под каждый конкретный организм.
Станислав Сергеевич решил вести эту операцию и этого пациента (он предпочитал называть испытуемых пациентами) самостоятельно. И дело не только в том, что Артём станет первым человеком, в мозг которого будет внедрён чип, связывающий сознание и подсознание. За несколько лет совместной работы Станислав Сергеевич, действительно, привязался к талантливому парню. И пусть Артём был специалистом в информационных технологиях, он чертовски похож на него самого в молодости.
– У нас есть минутка, Артём, – с уверенностью в голосе сказал Станислав Сергеевич. – И начинаем! Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как мы приступим?
– Спасибо… Станислав Сергеевич, – Артём уже с трудом соображал, где он находится, и практически перестал чувствовать своё тело. – Когда я очнусь… расскажете, как ЦСКА… сыграли?..
– Обязательно, Артём, – Станислав Сергеевич кивнул анестезиологу, и тот открыл катетер капельницы.
Мир в глазах Артёма помутнел, он попытался сказать ещё что-нибудь, но у него не вышло. Сознание пыталось ухватиться за реальность, но выходило из рук вон плохо.
– Считай вместе со мной, Артём. Пять… Четыре… – начал отчёт Ефим Абрамович. – Три…
В этот момент темнота полностью поглотила Артёма, и его сознание закачалось на волнах беспамятства. Сон был крепким и продлился гораздо меньше шестнадцати часов…
* * *
Бормотание стало тише, а темнота гуще. Если это, конечно, возможно. Интересно, а как я это понял? Или я начал сходить с ума? Но появился ещё один звук – как будто где-то рядом фонит неисправный динамик. Просто небольшой мягкий звуковой фон.
Обычно такой раздражает – хотя, откуда мне знать? – но мне, наоборот, как будто уютно и сонно. На самом деле, это довольно странно – я уже попытался уснуть, но, к сожалению, мой разум не хочет отключиться даже на пару секунд…
* * *
– Два… Артём? – Ефим Абрамович сверился с показателями мониторов. – Так-с, испытуемый уснул.
Он переключил капельницу на миорелаксанты, попутно проверяя реакцию мышц Артёма.
– А теперь обезболивающие, – пробормотал анестезиолог спустя минуту и ввел новую жидкость в вену парня.
Затем он сделал несколько инъекций в кожу головы в месте трепанации и, подождав несколько минут, наблюдая за мониторами, обратился к нейрохирургу.
– Можно приступать, Станислав.
– Отлично! – нарочито бодрым голосом сказал Станислав Сергеевич. – Костя, давай! Лена, не стой!
Ассистент Костя, который и сам был нейрохирургом, а параллельно – учеником Станислава Сергеевича, и медсестра Лена, до этого орудовавшие на подкатном столике, раскладывая необходимые инструменты, придвинули его к креслу.
– Вся операция должна занять четыре с половиной часа, – зачем-то сказал Станислав Сергеевич, хотя все итак это знали. – Костя запускай систему.
Костя уже был у монитора нейронавигации и настраивал его, согласно инструкции. В нём Станислав Сергеевич увидит максимально подходящее место для трепанации.
Спустя десять минут наблюдения он отметил в мониторе место вскрытия между макушкой и лбом. Система с помощью лазера тут же спроецировала несколько точек на кожу головы Артёма.
– Есть, – аккуратно, словно нехотя, Станислав Сергеевич повернулся к Артёму. – Ну, давайте…
* * *
Темнота… Темнота… Темнота…
Но что это? Как будто едва различимая мысль на краю сознания. Похоже на смазанный образ, который я не вижу, но воспроизвожу в своей памяти. Словно только проснулся и пытаюсь поймать в сознании сон, который только что снился.
Нет, нет! Не уходи! Постой!..
Темнота…
* * *
На монитор системы нейронавигации было выведено изображение прямоугольного выреза в черепе Артёма. Совсем маленький, размером не больше сим-карты для старых телефонов, он должен был вместить в себя современную разработку команды профессионалов – чип, который должен стать источником практически вечной молодости для сотрудников спецподразделений госслужб, а в перспективе – для всех жителей Земли. И экспериментальный чип чуть меньше удаленного костного лоскута на одиннадцати нанопроводниковых ножках длиной около десяти сантиметров, почти не заметных в ярком свете операционной, но очень крепких и упругих, должен был вот-вот занять своё место, чтобы вылечить неизлечимого больного и совершить прорыв в современной науке.
Станислав Сергеевич кивнул Косте, и тот подкатил к креслу, в котором лежал Артём, роботизированную механизированную «руку», похожую на те, которые используют космонавты для работы в открытом космосе, только гораздо меньше и гораздо более точную. Именно она должна завершить непростой процесс внедрения чипа в мозг парня, ведь точности самой твёрдой человеческой руки не хватит, чтобы соблюсти точность в десятую долю нанометра.
– Голова пациента закреплена? – Станислав Сергеевич знал, что крепление установлено в строгом соответствии с разработанным им же регламентом, но этот же регламент требовал окончательной проверки.
– Есть! – Костя, наклонившись к Артёму ещё раз убедился в надёжности крепления.
– Лена, проверь помощника, – ещё одна команда, медсестре.
Лена нажала кнопку, выждала несколько секунд и проверила ручное управление с помощью джойстика. «Рука», повинуясь пульту управления, дёрнулась в стороны и замерла.
– Готово, Станислав Сергеевич!
Нейрохирург осмотрел рабочее место – голова пациента, небольшой пьедестал с чипом и механическая «рука» с интерактивным монитором. Всё готово. Станислав Сергеевич задержал дыхание и нажал кнопку «Пуск» на сенсорном дисплее.
«Рука» медленно направила свои «пальцы» к чипу и через несколько секунда захватила его с точностью, превышающей хирургическую и ювелирную, вместе взятые.
Все, затаив дыхание, следили за тем, как механический помощник, схватил чип и направил его к вырезу в черепе Артёма. Осталось всего несколько сантиметров, когда проводники чипа войдут в его мозг.
– Ах… – Лена не выдержала и прижала руку ко рту, когда тончайшие ножки коснулись мозга и стали медленно погружаться в плоть.
– Чшшш… – машинально поднял палец вверх Станислав Сергеевич, не сводя взгляда с «руки». – Что за…
Механический помощник вдруг замер, как будто наткнулся на препятствие и больше не двигался…
* * *
Так, это что-то новое. Мне показалось, что темнота заволновалась и словно морская гладь, пошла волнами. Я почувствовал… почувствовал дискомфорт. Ха! Дискомфорт он почувствовал, когда не чувствует своего тела.