Как мне сказали, в последнюю неделю мы не замечали никакой активности на М-2. Ни передвижений, ни новых следов. По-прежнему никакой связи. Судя по всему, они не выкарабкались. Так что вы, по всей видимости, можете больше не беспокоиться о них. Хотя это очень печально, я до сих пор не могу прийти в себя от того, что нас не предупредили раньше.
У вас получается отлично, Фрэнк. Поступающие с базы изображения и видеосъемки с вашим участием подвергаются цифровому редактированию практически в реальном времени: вы можете не отворачивать лицо от объектива! Неотредактированная версия попадает сначала ко мне, и я с удовольствием наблюдаю за тем, как у вас идут дела. Так я чувствую связь между нами.
[конец расшифровки]
Фрэнк заканчивал завтракать, а Юнь сидела рядом, сжимая в руках свой планшет, и выжидающе смотрела на него. Поняв намек, Фрэнк поставил кружку с кофе на стол и, не оборачиваясь, спросил:
– Вам что-то нужно от меня?
– Вы знаете правила, – ответила Юнь.
– Я знаю ваши правила.
– Все остальные заняты ближайшие четыре дня, но я хочу как можно скорее развернуть метеорологические станции. Чем больше данных я соберу, тем больше мы узнаем.
– Естественно, – согласился Фрэнк.
– Мне нужно проверить, как они будут работать в полевых условиях. Эти станции во многом моя собственная разработка.
– Я все понял. Хорошо. Я даю свое согласие. – Он потряс кружкой. – Только дайте мне допить кофе и понажимать кнопки. Вы согласовали это с Люси?
– Согласую.
Юнь пододвинула ему свой планшет, и Фрэнк придвинул его ближе. На фотографии был изображен вулкан, Керавнийский купол, а маркеры обозначали русло Санта-Клары до самого огромного кратера на вершине.
До самой вершины. М-2 находится на юге, у самого подножия, но вершина вулкана в пределах досягаемости с базы. Даже если астронавты «Ксеносистем» больше не могут так удаляться от базы – и даже если все они к настоящему времени уже погибли, а Фрэнк не знал, как относиться к этому возможному исходу, поскольку чувства его по-прежнему метались между озлобленностью и страхом, – на вершине могут оставаться свидетельства того, что они там бывали.
Наверное, ему следовало изменить свое решение и сначала подняться туда одному, чтобы все выяснить. Но было уже слишком поздно.
– Вы полагаете, это чересчур сложная задача?
Фрэнк обвел пальцем периметр кратера.
– Вы прошли обучение. Вам известно, как трудно просто находиться в скафандре. Мы можем попробовать, но, подозреваю, нам придется сделать не одну поездку наверх.
Возможно, это даст ему время самому разведать верхнюю часть склона.
– От меня многого ждут, – сказала Юнь.
– От вас ждут, чтобы вы вернулись целой и невредимой.
Юнь нахмурилась, словно Фрэнк ее не понял.
– Много денег было потрачено на то, чтобы доставить меня сюда.
Фрэнк огляделся по сторонам. Поблизости никого не было.
– Мы сделаем все, что сможем, но искушать судьбу не будем, договорились? Марс только и ждет, как бы вас погубить.
Кивнув, Юнь ушла, захватив с собой планшет. Фрэнк проводил ее взглядом. Ей ничего никому не нужно было доказывать – ни ему, ни правительству, никому. Однако это, по-видимому, оказывало свое давление.
Правило – озвученное Люси, установленное НАСА, – гласило: никаких дальних экспедиций без напарника. Перемещаться в непосредственной близости от базы разрешалось, но кто-то все равно должен был сидеть в центре управления и связи и слушать, на тот случай, если потребуется ответить на сигнал бедствия. Это имело смысл. Надлежащие меры безопасности, соблюдаемые постоянно.
Но был еще Фрэнк, на которого это правило не распространялось. Люси это не нравилось, однако Фрэнк ей не подчинялся, и она не могла ему приказывать. Он мог выходить наружу и отправляться когда угодно и куда угодно. Ему даже было необязательно ставить ее в известность, однако он всегда ее предупреждал, поскольку не хотел гадить в собственную постель. К тому же Люси ему нравилась. Она была толковой. И знала свое дело. Ее беспокоила безопасность экипажа, и Фрэнка в том числе, что огорчало обоих, но, хотелось верить, со временем они с этим разберутся.
Но Люси доверяла ему настолько, что ставила его в пару со своими людьми. А от этого… а от этого Фрэнку становилось не по себе. Он был самозванец, обманщик и не говорил Люси то, что ей следовало знать.
Если она узнает правду, как она поступит? Оставит его здесь? Такой вариант казался наиболее правдоподобным. Вместо того чтобы провести восемь месяцев в обществе убийцы на борту межпланетного корабля, с трудом вмещающего шестерых, Люси бросит его на Марсе. Черт возьми, именно так поступил бы он сам. Это единственное разумное решение.
Поэтому Фрэнк не собирался говорить Люси правду. Сделать дело, вернуться домой, разыскать Майка. И только. И не загадывать дальше. Сохранить свою тайну, спрятав ее глубоко в душе. Допив кофе, уже холодный, Фрэнк отправился в клозет.
К тому времени как он облачился в скафандр, Юнь уже была снаружи и загружала прицеп. Она переносила метеорологические станции – на самом деле это было нечто более серьезное, однако Юнь называла их именно так, – из грузового контейнера, перевезенного к базе, к стоящему в пятидесяти ярдах от него прицепу. Станции были нетяжелые, но громоздкие, а чем больше времени астронавты потратят сейчас, собираясь в путь, тем меньше его останется для проведения экспериментов.
Поэтому Фрэнк подогнал прицеп задом к самому контейнеру. Ему даже удалось представить все так, будто дело было проще простого, хотя он и не стремился к этому: все определялось исключительно практикой. Марси была хорошим учителем.
Пристегнув груз ремнями, Фрэнк потряс его, затем затянул храповики еще на один щелчок. Теперь можно было ехать, и, напоследок еще раз связавшись с Люси, они направились к въезду в Санта-Клару.
Уровня моря как нулевой отметки не существовало – Юнь называла его «исходным значением», – но цифры показывали, что Керавнийский купол имеет под тридцать тысяч футов. Поскольку астронавты были в костюмах, высота не имела для них особого значения и выражалась лишь в дополнительной нагрузке на аккумуляторы. И все же для Фрэнка эта поездка стала самой продолжительной после той, в ходе которой он встретил члена экипажа М-2, и направлялся он в ту же сторону.
Фрэнк чувствовал тяжесть в груди. Русло Санта-Клары извивалось широкими плавными излучинами, окруженными высокими крутыми берегами, загораживающими вид впереди и по сторонам. За каждым поворотом могла ждать фигура в скафандре, багги.
И каждый раз, когда этого не происходило, Фрэнк ощущал прилив облегчения, которое затем постепенно рассеивалось, снова уступая место тревоге. Фрэнк начинал осознавать в полной мере, каково хранить секреты «Ксеносистем». И дело было не в том, что он не мог лгать, обманывать, выдавать себя за другого: его выматывала постоянная психическая нагрузка.
Но ему приходилось пережить и кое-что похуже. Нужно просто стиснуть зубы и двигаться дальше.
Очень помогало то, что Юнь любила поболтать. Это было просто замечательно. Фрэнк ничего не имел против, поскольку Юнь, похоже, не стремилась завязать разговор, а просто указывала себе на все вокруг, чтобы лучше это запомнить: от Фрэнка не требовалось слушать, не говоря уж о том, чтобы отвечать. Вот если она упомянет его имя – имя Брэка – ему потребуется включить внимание.
Юнь описывала путь вверх по склону по извивающемуся змеей руслу реки, указывала на то, как песок собрался у хорошо обозначенных границ долины, в то время как по склону он продолжал двигаться вниз под действием ветра, на что указывали каплевидные наносы вокруг кратеров, появившихся впоследствии в твердой поверхности.
Если Юнь и обратила внимание на старые следы колес, оставленные Фрэнком, то ни словом об этом не обмолвилась: однако время сделало их нечеткими и размазанными, демонстрируя то, что процесс, породивший на поверхности песка рябь, по-прежнему продолжается.
Багги упорно полз вверх. Фрэнк одновременно следил за направлением движения и присматривал за показателем уровня заряда аккумуляторов: при спуске энергии будет расходоваться меньше, но все же Фрэнк не собирался опускаться ниже пятидесяти процентов. До самой вершины было миль шестьдесят или около того, и еще, очевидно, столько же вниз. На бумаге такое осуществить запросто, но перспектива застрять посреди склона казалась очень непривлекательной.
– Ланс, ты можешь остановиться?
Фрэнк отпустил рычаг управления, и багги замедлился и остановился. Выбравшись из решетки рамы у него за спиной, Юнь легко спрыгнула на землю. Взяв висящий на запястье фотоаппарат, – на самом деле, два фотоаппарата, закрепленных на одной раме в кожухе, защищающем от пыли, из-за чего обращаться с ними можно было только двумя руками, – и приблизилась к стене долины. По какой-то необъяснимой причине Юнь умолкла; движения ее стали такими, будто она подкрадывалась к добыче.
Подняв фотоаппарат, она навела объектив и сделала несколько снимков.
– Ланс, ты уже видел это? – Юнь указала на землю, на более темное пятно на почве, которое, казалось, выливалось из вершины песчаного бархана и растекалось вниз по склону.
– Наверное, должен был видеть. А что это такое? – Ну разумеется, он бывал здесь, каждый раз, когда ездил в долину.
– Это приливная линия. Ты не мог бы достать из прицепа геодезическую вешку?
Спустившись на землю, Фрэнк достал телескопическую вешку и раздвинул ее на всю длину, пока шел к Юнь.
– И отчего она образуется?
– От воды, – ответила Юнь.
– Но вода испаряется. – Фрэнк развернулся так, чтобы заглянуть ей в шлем, увидеть ее напряженное, сосредоточенное лицо.
– Вода, перенасыщенная солями, может существовать в жидком виде и при таких давлениях и температурах. Скорость испарения все равно останется высокой, но считается, что вода, заключенная между отдельными частицами мелкозернистого вещества, просачивается к поверхности. Это следы воды, Ланс, испарившейся с земли. Ночью она снова замерзнет, и темное пятно исчезнет, но как только днем температура снова повысится, процесс начнется сначала.