Склонившись над трупом Зеро, он вставил датчик парню в раскрытый рот, зажав его между зубами и щекой.
– Прости, – еще раз сказал он.
Рана в руке и рана в груди кровоточили, но несильно. От этого не умирают. Скомкав скафандр, Фрэнк бросил его по трапу на нижний уровень. Затем лег рядом с Зеро и покрутился на полу, перепачкавшись кровью. Фрэнк улегся в дверях, лицом вниз, головой от коридора, отделенный от него телом Зеро. Он раскинул в стороны руки и ноги, надеясь принять естественное положение смерти.
Это было лучшее, что он придумал. Теперь оставалось только ждать.
Глава 29
[Личный дневник Бруно Тиллера, запись от 1.07.2048, переписано с бумажной копии]
Должно быть, вот каково оно – чувствовать себя господом богом. Полностью повелевать всем. Я говорю, что нужно сделать, и люди просто это делают. Это какое-то безумие. Теперь они уже больше не люди: они пешки на шахматной доске. И не имеет никакого значения, что они хотят, о чем думают. Я их передвигаю, и они передвигаются. У них нет никакого выбора. Они не могут передвинуться обратно. Не могут самостоятельно принимать решения: как я захочу с ними поступить, так они и сделают.
И особую изюминку добавляет то, что мой противник даже не догадывается о том, что с ним ведут игру. Он слеп. Он не видит свои фигуры, мои фигуры, не видит их расстановку. Он просто недоумевает, почему терпит поражение. И если я решу, что в моих стратегических интересах кем-либо пожертвовать, он не сможет ничего предпринять. Я сброшу ненужную фигуру с доски – и всё.
Вот это настоящая власть, и разве я ее не заслужил? После всего того, что сделал для «Ксеносистем»? Сожалею я об одном – и только об одном: о том, что не могу поделиться этим с Полом. Он был мне все равно что отцом. Нет, неправильно. Он был моим отцом, моим настоящим отцом, которому я стремился подражать, которого хотел защитить и порадовать. Я не хочу даже думать о том неудачнике, который был доволен тем, что дала ему жизнь. Если бы я следовал его советам, я бы до сих пор подстригал газоны. Работал на других людей. А так люди работают на меня – живут и умирают для меня.
Придет день, и эта компания станет моей. И он придет скоро. Отец, ты можешь себе это представить? Думаю, не можешь.
Ждать пришлось долго. Фрэнк проваливался в дрему и снова пробуждался, и каждый раз, проснувшись, он недоумевал, как мог заснуть. Он приклеился к полу. Кровь впиталась в ткань комбинезона и засохла. Он окоченел, замерз, ему было неудобно, а Брэк все не приходил.
Пару раз Фрэнку приходила в голову мысль пересмотреть свой план, встать и перейти к активным действиям. Однако в том, чтобы строить из себя мертвого, заключалось единственное его преимущество: и отбрасывать его из-за собственной нетерпеливости было глупо. Поэтому Фрэнк оставался там, где он был, полностью неподвижный, насколько это было возможно, прислушиваясь к характерному скрипу половых панелей.
Наконец он его услышал. И это были не робкие шаги перепуганного подростка. Эти шаги были уверенные, спокойные. Фрэнк сделал несколько глубоких вдохов и медленно выпустил воздух. Дальше только неглубокие, едва заметные вдохи и выдохи.
– Ну вы только взгляните на это!
Шаги остановились.
– Что, ребята, развлеклись от души?
Тишина.
– Вообще-то, вы могли бы умереть и почище, это точно. Нагрузили меня работой, мать вашу! Следовало бы вас оживить, чтобы вы сами прибрали за собой.
Тишина.
– Вот только этого ведь не случится, правда? Мертвее мертвых. Похоже, я единственный захватил пистолет в драку на ножах, так что, судя по всему, я победил. Правильно?
Тишина была нарушена звуком мясистого удара ногой по телу Зеро.
– Парень, я задал тебе вопрос! Я прав?
Удары ногой продолжались. Зеро по-прежнему не отвечал на вопросы.
– Глупая это затея – поручать уголовникам работу для настоящих мужчин. Разве не так, Фрэнк?
Если Брэк примется за него, он не сможет продолжать обман. Но, вероятно, Брэка остановило нежелание разнести кровавые следы по всей базе.
– Но теперь все кончено, это точно. Из всех макак не осталось ни одной. Теперь нужно только привести это место в вид, пригодный для порядочных людей, после чего я уберусь с этой забытой богом скалы. А вы? Для вас я приготовил кое-что особенное. Подождите немного, и вы сами все увидите.
Зеро получил еще один удар ногой.
– Нужно сходить в центр связи и доложить о том, что операция завершена. Какое же это счастье!
Брэк хихикнул, и Фрэнк едва не вскочил с пола, чтобы придушить его здесь и сейчас. Но затем снова послышались шаги, на этот раз удаляющиеся.
Потом они вернулись.
– Вы хотите знать, как мы узнавали всё, что происходило? Правда, хотите знать? Мы видели и слышали все, что вы делали и говорили. Какая тут, на хрен, уединенность! Я все время был у вас за плечом, когда хотел. А вы даже не догадывались. И даже извращенец не знал. У вас не было никаких шансов!
Шаги снова удалились и на этот раз не вернулись.
В какой-то момент Брэк возвратится, чтобы избавиться от трупов. До тех пор Фрэнк будет считаться мертвым.
Похоже, несмотря на все то, что им говорили, несмотря на все то, что они думали, за ними следили, практически постоянно. Если только со стороны Брэка это не пустое бахвальство. Главным гвоздем была десятиминутная задержка передачи информации на Землю, и Ди был убежден в том, что непрерывного обмена данными не было. Он все упаковывал и отправлял отдельными пачками.
Если верить Деклану, никаких встроенных микрофонов. Ди утверждал, что видеокамеры все видят только в инфракрасном свете. Но оставались вживленные в грудь датчики. Если эти устройства чувствовали дыхание, они могли слышать и голос, резонирующий по телу. Ну а камеры есть в скафандрах. Камеры есть в скафандрах, черт бы их побрал!
И, разумеется, единственным, кто мог отслеживать все в реальном времени, был Брэк. Это была его работа: следить за заключенными, убеждаясь в том, что они даже не догадываются о том, что происходит на самом деле, и убивать их по мере того, как в них отпадет необходимость. Вот чем он занимался дни и ночи напролет. Наблюдал за своими подопечными, глотал таблетки, подогревал еду.
Однако теперь он за ними не наблюдает, так как уверен в том, что все они мертвы.
У Фрэнка появилось крошечное окошко, в течение которого он действительно мог действовать без присмотра.
Оторвавшись от пола, Фрэнк потратил какое-то время на то, чтобы вернуть жизнь в затекшие члены. Правая рука тупо ныла и казалась слабой. Но тут ничего не поделаешь, если только… в конце концов, он ведь находится в лазарете. Осторожно открыв коробку, Фрэнк перебрал упаковки и нашел дигидрокодеин. Он положил в рот сначала одну, затем вторую таблетку, потому что получил огнестрельное ранение, а не просто сорвал ноготь на ноге, и проглотил их, не запивая.
После чего на цыпочках прокрался до конца коридора и спустился по трапу за своим скафандром.
Как только Брэк вернется, он сразу же поймет, что произошло. Или не поймет? Он догадается, что Фрэнк обвел его вокруг пальца? Или же, одурманенный наркотиками, Брэк вообразит, что Фрэнк воскрес из мертвых, чтобы отомстить своему мучителю?
Фрэнк нашел это маловероятным. Его сын сохранил способность трезво соображать: он просто потерял способность рационально действовать. Фрэнк надел скафандр на нижнем уровне, включил его, после чего быстро поднялся наверх и подошел к шлюзовой камере.
Подаст ли нажатие кнопки включения шлюза сигнал в центр управления? Возможно. Откинув крышку, Фрэнк потянул за рычаг, открывая люк вручную. Воздух из камеры улетучился в ледяную марсианскую ночь, и через полминуты Фрэнк оказался снаружи вслед за ним на площадке, скользкой ото льда.
Брэк погасил фары багги, и небо было черным, только самую чуточку светлее земли. В небе кружились звезды и планеты, и низко над головой быстро и бесшумно проплыл один из спутников. Модули казались одинаковыми блоками на фоне горизонта, и Фрэнк вынужден был двигаться медленно, полагаясь только на память и осязание.
Но это были надежные проводники. Фрэнк построил базу своими собственными руками, от начала и до конца. Он ее обслуживал и усовершенствовал. Он знал ее как складки на своей ладони, и поэтому он ни разу даже не споткнулся.
Спутниковая антенна была направлена практически строго вверх. Она следила за движущимся по марсианской орбите ретрансляционным спутником, и ее силуэт был хорошо виден на фоне звездного неба. Взобравшись на пилон, Фрэнк нащупал маленький микроволновый передатчик, соединяющий базу со спускаемым аппаратом. Развернув его в сторону, он спустился вниз и открыл панель управления сбоку антенны. Ровный ряд зеленых лампочек.
Фрэнк рискнул и включил на какое-то время фонарь скафандра, чтобы увидеть то, что он собирался вывести из строя. Это были обыкновенные рубильники; на устранение неполадки потребуются считаные минуты, но Фрэнку было необходимо, чтобы Брэк оказался полностью отрезан от окружающего мира, как был отрезан от него он сам. Отныне «Ксеносистемы» выведены из игры, до тех пор пока он, Фрэнк, не решит, как быть дальше. Или не умрет.
В любом случае «Ксеносистемы» потеряли связь со своим человеком на Марсе и своей марсианской базой. Со своим проектом, в который было вложено много миллиардов. Ну да ничего, пусть немного поволнуются.
Фрэнк щелкнул тумблерами, и лампочки одна за другой сменили зеленый цвет на красный. Закрыв панель управления, он погасил свет.
Далее он прошел вдоль «двора», мимо кухни и жилого отсека и, завернув за базу, оказался перед единственным модулем, защищенным сразу двумя шлюзовыми камерами – теплицей. Вручную выпустив из камеры воздух, Фрэнк вошел в нее и выровнял давление с внутренним.
Яркий свет и журчание воды, обилие зеленой листвы и запах свежести, органической жизни явились отрадной переменой после зловония затхлого пота и спекшейся крови. Зеро больше никогда это не увидит. Фрэнк рассудил, что отныне теплицей придется заниматься тому, кто останется в живых.