К двум приезжает Лена. Через полчаса – Влад.
– Хорошо вам отдохнуть, – обнимает меня и Алису подруга.
– Спасибо. Если что – звони.
– Если что – это когда Толя вечером с полицией ко мне заявится? – шепчет, чтобы Алиса не услышала. – Так я его не впущу. И звонить тебе из-за этого козла точно не стану. Отдыхай и о плохом не думай.
Мы выходим с дочкой из подъезда – и я снова оглядываюсь, словно Толя сейчас вынырнет из-за угла – и придётся по новой с ним объясняться. А может, и вовсе прилюдно закатит скандал.
Водитель Таранова забирает наш чемодан, аккуратно укладывает в багажник.
Алиса всю дорогу ерзает на месте и не расстается со своим локомотивом. Влад говорит с кем-то по телефону, и мы обе слышим: «авиакатастрофа», «женщина», «не попала на рейс», «осталась в живых». Слова складываются в тревожную мозаику, и если мне ещё хватает сил промолчать, то у Алисы – нет.
– Мам… – шепчет она. – Мы тоже можем… разбиться?
Влад поворачивается к нам, смотрит прямо на неё. Она глядит в ответ, нахмурившись.
– Все будет нормально. Обещаю.
Алиса прижимается ко мне. Обнимаю её за плечи и чувствую, как она дрожит. Переживает по-настоящему.
– Ты впервые летишь? – спрашивает её Влад.
Алиса коротко кивает.
До самого аэропорта он больше не берёт трубку, а когда мы подъезжаем прямо к трапу, минуя стойки регистрации и весь этот привычный хаос обычных рейсов, я не сразу прихожу в себя от шока.
– А так… разве так можно? – выталкиваю из себя.
– Можно, – отвечает Влад и выходит из машины.
Я замечаю, как навстречу нам направляется пара – они только что покинули самолёт.
– А мы на этом полетим? – спрашивает Алиса, глядя испуганными глазами на лайнер.
– На этом, – отзывается Влад.
Женщина останавливается рядом, здоровается, представляется:
– Эва.
Алиса тут же тянется к ней с расспросами – и каким-то образом догадывается, что это та самая женщина, не севшая на злополучный рейс, про которую Влад говорил по телефону.
Таранов и мужчина, сопровождающий брюнетку, отходят чуть в сторону, о чём-то переговариваются. Спустя минуту пара уезжает, а мы поднимаемся на борт.
Алиса внимательно все осматривает, прижимая к себе локомотив. Потом садится в кресло, вцепляется в подлокотники. Пальцы – белые. Глаза – круглые. Шепчет:
– Мам… а он не упадёт? Точно-точно?
– Не упадет, – говорю я, накрывая ее руку своей. – Мы в надежном самолете.
– А тот… другой… он ведь упал? Почему?
– Следствие разберётся, из-за чего это произошло, – отвечаю тихо.
Влад поворачивается, улыбается:
– С нами всё будет в порядке. Полетим как птички – высоко и мягко.
– Как сова? – уточняет Алиса, приподнимая бровки.
– Нет, как чайка. Или даже как воздушный шар, – улыбается он.
Алиса хмыкает, прижимает к груди локомотив, словно тот может защитить её от неба, и бормочет:
– Главное, чтоб без грома. Я гром не люблю.
Он протягивает ладонь:
– Дай пять, храбрая девчонка. Первая поездка – это круто.
Алиса не сразу, но тянется и хлопает по его руке.
– Если будет сильно лететь – ты скажи, ладно? Попросим пилота, чтобы скорость сбавил.
– Хорошо, – прижимается ко мне.
Но все ее страхи оказываются преувеличенными. Весь полет Алиса смотрит в окно иллюминатора и то и дело спрашивает, почему мы не двигаемся. А потом и вовсе засыпает.
Самолёт приземляется почти без толчков. Алиса просыпается, как только шасси касаются земли – дёргается, смотрит в окно, потом на меня:
– Мы уже прилетели?
– Уже, – киваю. – Ты все проспала.
В глазах у неё и облегчение, и разочарование. Как будто всё прошло слишком быстро.
С трапа нас сразу встречает машина. Водитель помогает погрузить чемодан.
Мы едем через Минеральные Воды. Ровная дорога ведет мимо холмов, потом – мимо частного сектора с одноэтажными домами.
– А горы будут? – спрашивает Алиса, припав к стеклу.
– Будут, – улыбается Влад. – И леса. И очень вкусное мороженое.
Она довольно шмыгает носом. Я смотрю на неё – и хочу запомнить этот момент. Он про что-то мирное. Почти мирное.
В гостинице нас встречает администратор с приветливой улыбкой. Быстро оформляет документы на ресепшене, почти не глядя. Выдаёт нам ключи. Затем мы едем в лифте. Алиса зевает, прислонившись ко мне.
Но от усталости ни у неё, ни у меня не остаётся и следа, когда мы заходим в комнату. Она огромная, чистая. Бежевые стены, белая постель. Пахнет лавандой и чем-то сладким, будто кто-то недавно распылил духи. С балкона открывается вид на холмы, внизу – двор с фонтаном, в котором неспешно струится вода.
– Как красиво! – восторгается дочь.
Таранов помогает занести чемодан и остаётся стоять у порога. Не заходит дальше. На секунду ловлю его взгляд. Подхожу сама.
– Можем перекусить. Внизу есть неплохой ресторан, – предлагает он.
Я киваю:
– Только освежимся с дороги.
Алиса выглядывает из-за плеча.
– А завтра ты будешь с нами?
– Нет, – отвечает Влад. – Останетесь отдыхать и набираться впечатлений вместе с мамой. Присмотришь за ней, пока меня не будет?
– Да. А когда ты вернёшься?
– Через неделю. И ты расскажешь мне о своих приключениях. Договорились?
Дочь, смущаясь, кивает.
Влад касается ладонью моего лица, скользит пальцем по скуле. Смотрит внимательно. Вроде ничего и не говорит, а мне кажется, будто и так всё читаю по его взгляду.
– Может, с нами останешься и отложишь ненадолго свои дела?
Он качает головой.
– Тогда спускайтесь, когда будете готовы. Я пока закажу столик.
Таранов выходит, тихо прикрывая за собой дверь.
Пару секунд смотрю туда, где только что был он, потом поворачиваюсь к Алисе:
– Пошли умываться. Нас ждёт ужин.
– И мороженое?
– Если всё съешь – в самом конце.
31 глава
– Не кипешуй, донесу я твою дочь до номера, – говорит Влад, беря Алису на руки.
Но я всё равно переживаю. Таранов выглядит уставшим. И сегодня – даже ещё сильнее, чем вчера. Или это мне кажется, потому что я и сама с таким недосыпом и ритмом скоро стану походить на списанную батарейку.
Поднявшись на лифте, открываю дверь в номер и пропускаю Таранова. Он укладывает Алису, а я иду его проводить. Хотя вполне могла бы прийти к нему ночью.
Но не в этот раз.
– Я в детстве на скрипке играл. До сих пор с ностальгией вспоминаю и жалею, что бросил. Не хочешь её отдать? – говорит он с задумчивостью, глядя на меня. – Мне кажется, её бы заинтересовало. Ну или фортепиано. Гитара. На крайний случай – художественная школа. Подвижный ребёнок с ярким воображением. Её надо «заземлять». В будущем пригодится. У неё плохо с усидчивостью. Может мешать в достижении целей.
– Скрипка? – удивляюсь я.
Вот так новости. А вы полны загадок, мистер адвокат.
– Ну да, – пожимает плечами. – Было дело. А ты всерьез подумай над моими словами.
Я опускаю глаза на его татуировку с черепом. В ресторане на Таранова много женщин обращало внимание. Все взгляды были прикованы к нам. А я, хоть и гнала от себя неправильные мысли, что Владу бы такую же милую девочку кто-нибудь родил – потому что отцовство очень красит мужчину, да и стирает с него часть циничного отношения к жизни – но что-то мне подсказывает: система, всё это – не про него. У него другие планы. Только какие?
– Почему не танцы или не активный спорт?
– Можно и танцы, но в спорт я бы не стал отдавать. Жёсткая дисциплина сломает в ней творческое начало. Да и зачем ей эти ограничивающие рамки, сборы, бесконечный режим, специальное питание. Тебе тоже. За каждым таким спортсменом с успехом стоит кто-то из его родителей. Можно вполне и по-другому реализоваться без подобных жертв. И вложений.
Не понимаю, откуда это нежное чувство к нему. Делаю шаг, кладу руки на его грудь, и под ладонями мгновенно становится горячо, а этот нежный шар внутри разрастается. Было бы замечательно, если бы Влад передумал уезжать и остался с нами.
Касаюсь его губ – дыхание сбивается. Мгновенно получаю ответ на свои осторожные попытки. Воздух между нами густеет и становится концентрированным. Кто-то явно хочет, чтобы я не забыла этот прощальный поцелуй? Наши языки сплетаются, я оказываюсь прижата к стене, руки Таранова блуждают по моему телу.
Между нами, может, и нет сейчас секса в классическом его проявлении, но, как по мне, он – в каждом касании. В каждом жесте. И мне очень нравится, какая я рядом с этим мужчиной. Вспыхиваю, как спичка. Не думаю о приличиях, вообще ни о чём не думаю. Только инстинкты.
Таранов – полное олицетворение своей фамилии в данной ситуации. Да и в целом. Нет шанса устоять. Причём в прямом смысле: ноги ватные, тело слабое, пульс долбит, в ушах шумит – и кажется, вот-вот в обморок рухну.
Влад прерывает поцелуй, смотрит мне в глаза. А я всё ещё ощущаю касание его языка на своём, чувствую его вкус.
– Может, всё-таки останешься и не полетишь? Отложишь, перенесешь поездку? – произношу то, чего на самом деле хочу.
– Не могу. Надо решить кое-какие вопросы.
Уговаривать нет смысла, поэтому просто киваю.
– Во сколько улетаешь?
– В шесть.
– Так рано…
– Очень. Учитывая, что до аэропорта еще добираться. Если будут сложности или вопросы – я на связи. Можешь звонить и писать в любое время дня и ночи.
– Только если сложности? Просто так писать нельзя?
– Можно. Присылай свои голые фотки.
Вроде ничего такого не сказал, а щёки вспыхивают румянцем.
Обнимаю Влада снова. И мы опять целуемся. Внизу живота расходятся горячие волны, и это уже начинает походить на пытку.
– Всё, – облизываю влажные губы. – Иди отдыхать.
Он снова смотрит мне в глаза, улыбается этой моей любимой мальчишеской улыбкой.
– Хорошо вам отдохнуть, – выпускает меня из объятий аккуратно, будто зная: мне потребуется пару мгновений, чтобы унять эту сумасшедшую дрожь в коленях и не упасть без его поддержки.