Хочется, как маленькой девочке, потянуться обратно, снова повиснуть у него на шее. Но отпускаю. Потому что, как бы ни было хорошо и идеально в сексе, – на этом все точки соприкосновения заканчиваются. Ну, ещё рабочие отношения остаются. Надо будет уточнить свой график. Или все ушли в небольшой мини-отпуск?
– Пока, – говорю, наблюдая, как он разворачивается и уходит.
Надо было трусики снять в туалете ресторана и пока целовались – запихать ему в карман пиджака.
Но я как всегда: хорошая мысль приходит запоздало.
Слышится мягкий щелчок – и комната погружается в абсолютную тишину. Лишь сердце бешено стучит, и волны внизу живота не становятся тише. Хочу разрядки. И не хочу, чтобы Влад уезжал.
Блок стоит на его отъезд, и тревога поднимается внутри. Знать бы еще причину. Или это просто обычный страх – остаться с Алисой и куском неопределённости с Толей один на один. Поскорее бы уже заседание. Которых, предполагаю, будет не одно.
В душе я всё же позволяю себе немного разрядиться – и в этот момент, когда по позвоночнику проносится дрожь, а ноги снова слабеют от вспышки оргазма, перед глазами – Таранов. А в голове – наш поцелуй. Всё-таки секс и мозг тесно взаимосвязаны. Образы такие яркие, будто я не в душевой кабине нахожусь, а с ним рядом.
Вытершись насухо полотенцем, иду в спальню. Укрываю Алису одеялом, подхожу к окну. Отодвигаю занавеску. Сажусь на подоконник и смотрю на подсвечиваемый фонарями фонтан.
Вроде всё хорошо. Нет причин для беспокойства. Но что-то тянет внутри. Давит на грудь.
А мысль, что Влада долго не увижу, – вгоняет в тоску.
Утром просыпаюсь раньше Алисы. Пару секунд не понимаю, где я, кто я, что вообще здесь делаю. Потом вспоминаю.
Смотрю на часы. Время семь утра. Таранов уже, наверное, летит в самолёте.
Под утро я просыпалась несколько раз, прислушивалась, тянула руку к телефону, думала – встать и проводить, или не надо. В итоге просто лежала, слушала дыхание Алисы и считала удары сердца. А потом вырубилась.
Встаю с кровати. Отодвигаю штору и смотрю на залитый лучами двор. Красиво. Будто новая страница жизни. Рисуй что хочешь. Но я не знаю, что там рисовать. И формальности с Толей надо завершить. Кстати, про него. Открываю наш чат, который отправила в архив, а там куча непрочитанных сообщений. Закрываю. Не читаю ни одного. Чтобы не портить себе настроение, которое и так почему-то сегодня никакое. Предполагаю – из-за Таранова и его отъезда.
Мы с Алисой весь день проводим на улице. Смотрим новые места. Гуляем. Едим мороженое. Смеёмся. Время с дочерью здорово отвлекает. И пролетает незаметно.
На ужин наконец прибиваемся к гостинице, идём в ресторан. На десерт я беру кофе, она – пирожное. У неё шоколад на носу, у меня – хроническая тревога в груди, и рука то и дело тянется к телефону, чтобы написать Таранову. Но что-то останавливает. Не хочу навязываться? Жду сообщения или звонка от него? Решаю дать себе передышку. Нам обоим. Это ведь даже не отношения. И что-то подсказывает – Владу не нужна эта гиперопека. Хотя какая уж гиперопека – я просто за него немного переживаю. В итоге заказываю себе бокал вина и, выпив его, пишу короткое сообщение:
«Как долетел? Как самочувствие?»
Влад перезванивает спустя час. Алиса как раз купается в ванной. Говорит вполне бодрым голосом, что всё хорошо. Едет в одно красивое местечко и завтра скинет фотографии. Интересуется, как у нас прошёл день.
Лишь в конце разговора, уже попрощавшись, понимаю, что надо было себя послушать, потому что впереди ночь, а живущая где-то внутри тоска вдруг, не пойми откуда взявшаяся, выворачивает меня наизнанку.
Зато следующим утром от неё не остаётся и следа. Из-за Толи. Он звонит ближе к полудню. Я сбрасываю. Но он снова звонит. А я опять сбрасываю.
Через полчаса звонят уже с незнакомого номера.
Не хочу брать, потому что предполагаю, что это снова Толя. Но чувствую, что надо ответить.
– Здравствуйте, это Василиса Владимировна, старший инспектор отдела опеки и попечительства. Вы недавно приезжали и давали пояснения по заявлению. Подскажите, где вы сейчас находитесь и с кем ребёнок? Нам поступила новая жалоба.
Блин… Это теперь так всегда будет? Куда бы я ни отправилась – на мне метка?
– Мы в отпуске. Я с дочерью. Рядом. Она здорова, всё в порядке.
– Поняла вас, спасибо. Оставайтесь на связи. Возможно, понадобится подтверждение – билеты, бронь отеля, справки, если вы обращались к врачу. Вы сейчас в России или уже за границей? – голос у неё ровный, без интонаций. А у меня внутри – паника. Словно опять звонят из полиции, и всё сжимается в тугой, горячий ком.
– В России.
– Уточните, пожалуйста, точное местонахождение.
Чтобы Толя приехал?
– Это обязательно?
– Да. Согласно требованиям, мы обязаны установить, где находится ребенок, если поступило обращение. Это входит в проверку условий проживания.
– Минеральные Воды.
– Подтверждающие документы сможете предоставить при необходимости? Я видела, суд назначил заседание на конец месяца.
– Всё будет.
– Хорошо. Благодарю. До свидания, – завершает она разговор.
Секунду просто сижу. Смотрю на Алису – она кормит кошку, которую сама же слепила из хлеба. Потом усаживает на свой локомотив и катает по дивану. Я обещала пойти погулять, но меня трясет от бешенства. А ещё я хочу опять плакать. Просто потому что много всяких эмоций накопилось.
Но если сейчас начну это дело, то не остановлюсь.
Гашу порыв написать Владу, решив сохранять хладнокровие. Да и что ещё остаётся. Просто это надо как-то пережить. Другого варианта нет.
Захожу в ванну. Умываюсь, позволяя всё же нескольким слезинкам скатиться, а потом направляюсь к Алисе и зову её на прогулку. Мы же приехали набираться впечатлений, а не грустить. Остальное все подождет.
32 глава
Листаю фото на телефоне, который валяется на журнальном столике, – и зависаю. Охренеть, в каком красивом месте я оказался, а чувствую себя так паршиво, что не могу даже выйти из номера. Второй день. Или уже третий? Закрываю галерею, открываю календарь. Пять. Сука. Пять дней – как вычеркнули. Теперь понятно, почему голова соображает через раз.
Возвращаюсь в галерею. На автомате выбираю пару красивых снимков с озера Эшинен-зе и отправляю Татьяне. Несколько дней молчания надо как-то прервать. И заодно – на реакцию Снежка посмотреть.
Отвечает сразу. Это хорошо. Не люблю женщин, которые себя накручивают и устраивают истерику на ровном месте.
«Как красиво». У них, говорит, тоже ничего – шлёт ответные снимки. И своё фото с дочерью между делом. Обе улыбаются и вроде как счастливы.
Листаю нашу переписку, цепляюсь взглядом за новую жалобу в органах опеки. Да, точно, что-то такое было. Спрашиваю: всё ли тихо, дергали ли ещё?
«Нет. Все хорошо. Но вот, погоди…»
Вижу, как отправляет видеофайл.
«Буквально сегодня, когда листала местные новости, попалось. Поэтому не хочу, чтобы ты садился за руль. Найди себе хорошего водителя. Хочешь – сама займусь?»
Открываю видео. Машина едет по трассе, потом внезапно выезжает на встречку и влетает в лоб другой. Благо, скорость небольшая.
Останавливаются проезжающие мимо, и мне по одному взгляду на водителя, которого вытаскивают из салона, становится всё ясно – и без громких заголовков. Приступ эпилепсии.
Понятное дело, Таня хочет как лучше, переживает. Но напрасно. Мне и так не светит больше руль. Потому что могу так же как на присланном видео подставить другого человека под удар.
«Поищи водителя, если хочешь. Сама же с ним и собеседование проведёшь», – отписываю.
Отклоняюсь на спинку дивана, закрываю глаза. Надо бы выйти из номера и хоть немного прогуляться. Но последний приступ, да ещё с потерей сознания – прямо на глазах у комиссии, куда притащил все свои бумажки и заключения, нормально меня выкосил. Наверное, зрелищное было шоу. Хотя – вполне ожидаемое. Стресс, недосып, два перелёта. Другого исхода в тот день и быть не могло. Помню, как в себя приходил – не мог связать и двух слов. А потом сразу же – ещё один приход словил. Организм будто со мной в сговор вошёл.
Когда отпустило, перебрался к озеру. Придётся продлить отпуск – минимум на три-четыре дня, чтобы прийти в себя окончательно. Иначе следующий перелёт только добьёт, а в Москве дел – по горло.
Врач, которого пришлось вызвать, ставит капельницу – и я ненадолго засыпаю. Просыпаюсь от дикого голода и, наконец-то, с отличным самочувствием. Сначала собираюсь заказать еду в номер, а потом решаю спуститься в ресторан и завтра уже выбраться на прогулку, хотя бы короткую.
Беру бокал вина и мясо. Пока жду, окидываю зал взглядом. Внимание привлекает весёлая компания неподалёку – шутят, смеются. Среди них как будто мелькает знакомое лицо, и я думаю, что словил глюк. Прищурившись, всматриваюсь пристальнее – и рот сам собой растягивается в улыбке.
Да ладно? Быть такого не может.
Подходит официант, расставляет блюда, при мне наливает вино из бутылки.
Настроения влиться в движ поблизости нет, поэтому я просто занимаю роль молчаливого наблюдателя. И чем дольше сижу в стороне, тем сильнее охуеваю.
Сколар не один. В компании жгучей брюнетки с длинными прямыми волосами. Выглядит эффектно, но как-то чужеродно. Не из их тусовки. К золотой молодёжи явно отношения не имеет. И смотрит на девушку, болтающую с Демьяном, с таким презрением, что становится ясно – между этими двумя тёмненькими неминуемо вспыхнет стычка.
Так и выходит.
Спутница Сколара хватает бокал шампанского и плескает сопернице в лицо. Та срывается с места, бросается на неё. Сколар встаёт между ними.
Я, как-то о слабости забываю, наблюдая за этой потасовкой с интересом. Сколар дёргает брюнетку за локоть, поднимает со стула, увлекает в сторону, что-то ей говорит, затем тащит из ресторана. Проходят мимо. Он ловит мой взгляд – и на миг замирает.