Таранов стоит напротив – слегка потный, разгоряченный, с этой хищной ухмылкой на губах и видом, будто ему опять мало.
– Если тебя каждый раз придётся таким образом отвлекать от грустных мыслей, то никакая эвтаназия мне не потребуется. От секса умру. Или сердечного приступа после него.
– Ну вот… – наигранно вздыхаю. – Можешь опять начинать. Я снова грущу…
Опять улыбается. Но мне не до шуток, хотя стараюсь не усугублять.
– Я сегодня не приеду.
– Почему? – улыбка наконец сходит с его лица.
– Потому что Лена не сможет посидеть с Алисой. Так что ты вовремя со своей отработкой прогула. Считай, только что ещё один закрыла? – заигрываю, а внутри щемит так, что хочется завыть.
Вот угораздило же влюбиться… И почему именно сейчас?
– Что с таблетками? Выпила?
Пепел снова оседает на легких от вчерашнего мощного взрыва. Новой порцией.
– Да, – обманываю я. – И стоило бы спросить об этом до того, как снова решил меня трахнуть на своем рабочем столе. Ну и о своем намерении умереть тоже следовало сказать заранее. Потому что один раз мне сердце уже разбили – и в планы не входило, чтобы от него вконец ничего не осталось.
Влад молчит. Затем вздыхает. Отворачивается.
– Я не привык отменять свои решения. Чтобы решиться на это, нужно много смелости. Но ещё больше – чтобы их изменить. А совсем отменить… я не смогу. Наверное, – берет сигареты и идёт к окну.
– То есть предлагаешь остаться и в один печальный день отправить тебя в последний путь? Жить со знанием, что ты сдался?
– Это решение не про то, что я сдался, – произносит он с глухой усталостью.
– А про что тогда?
– Сама бы захотела быть для меня обузой в случае чего? Ты вообще представляешь, что происходит с людьми, когда у них серия приступов?..
– Нет, но я…
– Вот именно. В этом ничего хорошего нет. Особенно когда ты становишься слабым – физически и морально. Умом ты ещё хочешь многое изменить, но тело уже не слушается. И ты только заставляешь страдать других. И себя грызёшь. Нервы тоже сдают. Даже у самого сильного человека происходит в этот момент откат и слом.
Тело снова пробивает на дрожь. Но не от удовольствия. От его слов. От интонаций в голосе.
Я обнимаю себя руками, снова чувствуя себя маленькой девочкой.
– Вот и славно. Спасибо за честность. Хорошо, что я выпила таблетку. У такого упрямого и неуправляемого мужика и сперматозоиды наверняка такие же – добрались бы до цели. А так я им шанса не оставила, – лепечу глупости, и то больше от обиды.
Потому что если бы действительно была ему хоть каплю дорога, он бы дал нам шанс. Снизил градус своей категоричности. А так… Жаль, правда, уже поздно пить эту таблетку.
Я почти выбегаю из его кабинета – потому что если он снова прикоснется, то сдамся. Заплачу. Обниму. Начну говорить сентиментальные глупости. Которые его ни черта не трогают. Скотина бесчувственная!
Хорошо, что сегодня выходной. Он мне необходим. Чтобы успокоиться. Чтобы не сдаться. Взять себя в руки. Таранов – человек действия, значит, с ним нужно иначе. Не словами. Вот только как?..
Он упрямец, но и я сдаваться не привыкла. И сделаю всё, чтобы он изменил свое решение.
39 глава
Никто за мной не бежит. Никто не останавливает. Возможно, это и к лучшему.
Остаток рабочего дня читаю дело – ни черта не понимаю, потому что в мыслях Таранов. И наши с ним ночи. Особенно первая – после долгой разлуки. И снова эти проклятые картинки перед глазами. Как перехватывает мои запястья, разворачивает к стене – а потом трахает. И сейчас он делал то же самое.
Нет, всё же я хотела бы, чтобы он пошёл за мной. Обнял – как вчера. И сказал, что передумал. Что попробует найти лечение. Но, видимо, я ему и впрямь не до такой степени необходима. Ну и утешать ревущих и истеричных дур – точно не в его правилах. И не в его компетенции.
Я прихожу забирать Алису из сада, и Толя тоже приходит. Не оставляет попыток снова меня расположить.
А я в таком подавленном настроении, плюс усталость… зачем-то ведусь на его слащавые речи, на эту показную доброжелательность. И соглашаюсь зайти в кафе – поесть пиццу. Или потому что мне всё равно. И нужно хоть чем-то заполнить пустоту, образовавшуюся внутри после ядерной вспышки боли.
– В выходные едем с мамой на дачу, – говорит он. – Я купил качели, как Алиса хотела. Давайте с нами? Я мясо пожарю. К озеру сходим.
– Хочу, хочу! – подпрыгивает Алиса. – Мама, поехали!
– Я не знаю, – пожимаю плечами и не отрываю взгляда от бывшего мужа, недоумевая, как так все быстро встало с ног на голову. За каких-то пару месяцев. Или даже меньше? Разве так бывает?
– Подумай, Тань, – кладёт руку на мою.
По телу пробегают мурашки. Неприятные.
Интересно, он еще встречался с той девушкой, с которой целовался на несколько тысяч человек на концерте? Или уже расстался? И как быстро появится новая? А у Таранова?.. Если я скажу ему «нет»…
– Выглядишь такой уставшей. Может… – обрывается. – У тебя проблемы?
– Просто работы много.
– Очень много, – кивает Алиса. – Даже по вечерам иногда сидит с бумажками.
И на ночные смены уходит. Надо всё же аккуратнее. Суд скоро. Не хватало, чтобы всплыли такие детали. Неизвестно, что у Толи в голове и как он захочет всё это выкрутить – и в каком неприглядном свете.
– Мама, можно я в детской поиграю? – спрашивает она.
– Да, конечно, беги, заяц, – отвечает Толя вместо меня. И я начинаю закипать.
Киваю. Она срывается с места и бежит к двери, за которой играют дети.
– Подумай насчёт поездки.
– Нам дату заседания назначили. Видел?
– Видел, – спокойно приносит он. – И надеюсь, ты еще передумаешь.
Опускаю голову. Качаю.
– Нет, Толя. Не передумаю. – Лучше сразу сказать как есть. Пока бурлят совершенно другие эмоции.
Я хоть физически сейчас с бывшим, а мысленно… даже не знаю, что хуже. Как ни взгляни – печаль.
– Я буду против развода. И попрошу у судьи время на примирение.
– Это твоё право, – даже не берусь спорить.
Толя хмурится.
– Совсем похрен, Тань?
– Когда было – не похрен – ты обесценил эти чувства.
Сейчас мои мысли заняты не тем, как «сохранить» брак, а тем, как заработать, воспитать нашу дочь. Ну и, может быть, в будущем наладить личную жизнь. Но вот насчёт последнего – большой вопрос. Потому что у Таранова все шансы её разбить. Вдребезги. Сделать то, что у моего бывшего не получилось.
Какая же странная штука – жизнь. Больно от одного человека, а вываливаем чувства – на другого. У Толи, наверное, и с любовницами так. Но я уверена: он еще встретит кого-то, с кем не захочет больше изменять. А я – этим человеком не стала. К радости или к сожалению – не знаю. Я теперь вообще ничего не знаю.
– Я бы хотела сохранить с тобой дружеские отношения… ради Алисы. Если тебе нужно время и попытка убедиться, что прошлое не склеить – я не вижу смысла тебя переубеждать. Лучше попробовать и узнать, чем потом терзать себя догадками.
– Ты изменилась, Тань, – его взгляд становится ледяным, колючим.
Я отворачиваюсь к окну. И знакомая машина притягивает внимание. Пульс тут же учащается. Мы сидим в кафе, неподалёку от сада. Таранов знает мой распорядок дня. Сейчас он с водителем. Приехал забрать нас с Алисой? Или…
Увидел, как я зашла с Толей – и остался? Но опять же – зачем?
Та часть, что отвечает за анализ и факты, говорит: потому что у нас рабочие отношения, тесно переплетенные с интимом. Ну и он мой адвокат. Может, остался проверить, не начнёт ли Толя снова чудить?
Хочется верить, что нет.
Да и чудеса, которые творит Таранов, давно переплюнули весь бред, на который был способен мой бывший.
– Люблю тебя. Глупостей натворил, пиздец какой-то. И всё хочу исправить. Мне плохо без тебя. Без дочери. Домой прихожу – пусто. Может, вы вернетесь, а я съеду. Не могу там один жить. Всё о вас напоминает. Всё!
Отворачиваюсь от окна и смотрю на Толю. С удивлением.
Неужели и впрямь страдает?.. После всего, что было – слышать такое неожиданно.
– Если сложно – сдавай. А сам поживи у матери. Заведи счёт на дочь. Деньги от аренды пусть туда капают. На её совершеннолетие сделаешь ей подарок, – предлагаю я. – Она будет благодарна.
Толя недовольно хмыкает.
– Может, к психологу, Тань? Я хочу сохранить семью.
А может, мне уже сказать, что я всё это время сижу и думаю о другом?.. А этот другой – сейчас в машине перед кафе. Караулит, чтобы убедиться, что ты не выкинешь очередную глупость.
– Толя, – придаю голосу жёсткость. – Нет. И встречи втроём давай минимизируем. Чтобы Алиса не привыкала и не жила с надеждами.
Выражение лица у него меняется. Бешенство – в момент.
Ладонь, лежащая на моей руке, становится тисками. Но он быстро берет себя в руки.
Достаёт из кармана джинсов наличные, не считая – бросает их на стол.
– Попрощаюсь с дочерью, – резко встаёт, стул грохочет.
Смотрю ему вслед – и не испытываю ничего. Ни страха, ни жалости. Хотя еще недавно боялась, что он отберет Алису. А теперь знаю: не сделает ничего плохого. Ни мне, ни ей.
По крайней мере – физически. Надо просто дать ему время. Смириться с тем, что это – конец. И разве могло быть иначе?
Толя уходит. Я наблюдаю через окно, как он идёт через дорогу к своей машине – и перевожу взгляд на ту, где сидит Таранов.
Состояние снова подвешенное. Не знаю, как поступить. Хочется и душу из него вытрясти – и при этом оставить всё в покое. И – нет, не его. Себя. Чтобы осмыслить. Переварить. Перестать реагировать так остро. Хотя… возможно ли это? Сомневаюсь. Как принять, что человек, который заполняет собой каждую мысль – собирается сделать то, что уже нельзя будет откатить назад?
Таранов уезжает спустя несколько минут. Значит, правда остался – досмотреть финал этой встречи? Убедился, что всё обошлось – и уехал?
И да, я могла бы поиграть на его нервах. Выйти с Толей, попросить проводить нас до дома, позлить Влада.