– Влад… – шепчу, сжимая его ладонь.
– Я буду испытывать в это время боль, дискомфорт. Пугать твоего ребёнка.
Снова сжимаю его руку изо всех сил. Поток слез, который рвётся наружу, почти невозможно сдержать.
– Ты… если ты и впрямь ко мне что-то чувствуешь и не конченный эгоист, то ты дашь нам шанс. А там время покажет…
Влад опять морщится.
– Ты не понимаешь…
– Это ты не понимаешь!
– Как раз наоборот. Всё можно пережить, да. Сто раз да. Но никогда не остаться при этом прежним. Если бы передо мной стоял выбор, я бы не обрек близкого человека наблюдать, как он разваливается на глазах.
– Но ты не на моём месте. А я при любом раскладе буду страдать. Если тебе от этого станет легче.
– Твои предложения?
– Просто остаться со мной. И больше не исчезать. И не переживать эти трудности одному.
Таранов смотрит с такой болью и одновременно надеждой, что я всё же не выдерживаю. Несколько слезинок скатываются по щекам.
– Знаешь, о чём думаю, – тихо произносит он. – Что в том купе надо было не вином тебя отпаивать и душевные беседы вести… а самому по всему вагону искать тебе свободное место.
– Ну нет, – качаю головой, шмыгая носом. – Ты свой шанс упустил. А я теперь – нет. И если оттолкнешь меня…
– То? – слабо улыбается. – Что?
– Да ничего. Сердце ты мне разобьешь.
Его грудь высоко вздымается. В глазах появляется печаль.
– Я его при любом раскладе разобью. Это будет просто отсрочка.
Может, и так. Мне все равно.
– Вот и решай. Дашь нам ты это время – или нет.
44 глава
Влад прикрывает глаза. Сначала мне кажется, что дает себе время, чтобы мне ответить, а потом понимаю, что он просто… провалился в сон.
Не знаю, сколько так сижу и смотрю на него, на его татуировки, как дрожат ресницы, как поднимается и опускается его грудь. В голове рой мыслей, и ни одна не нравится, ни одна не успокаивает. Судорожно перебираю варианты, что могу предпринять, и куда бы ни направлялась, натыкаюсь на стену. Я бы даже сказала тупик.
Зато отчётливо понимаю, что мне надо проговорить свою боль и рассказать всё Лене. А ещё напиться. И уволиться. Потому что перед тем, как ему уйти в сонное забытье, в глазах напротив… там был приговор. Нам двоим.
В отличие от меня Влад всё воспринимает хладнокровнее, а я… я бессильно даю себе право на страдание и сосредоточена на том, как его удержать. Хотя, возможно, это не самая здоровая позиция. Обвиняю его в том, что он конченный эгоист, а сама…
А сама понимаю: Владу нужен не просто выбор, а ощущение, что его можно любить не вопреки, а вместе с его болью, с его дефектами. И я уже знаю, почему он не скажет мне «да». Он ведёт себя так, будто всё под контролем – собран, спокоен, даже шутить умудряется. А внутри, скорее всего, отвращение, усталость, и это всё уже давно его сжирает. Он всегда был в движении, сильный, несгибаемый. А теперь здоровье может подвести в любой момент. И где тут, чёрт возьми, место для романтики?
Я выхожу из палаты, потому что пора домой. Да и часы посещений закончились. С врачом Влада поговорю завтра, нет у меня ни на что сил. Звоню Лене, спрашиваю, как они, как Алиса. Она отвечает, что поужинали и играют в лото. У них всё хорошо.
Я обещаю, что скоро буду, собираюсь вызвать такси, как вдруг приходит эсэмэска от Сколара.
«Нашла его?»
«Только что вышла, спасибо».
«И как он?»
«Плохо».
Перехожу в приложение, выбираю тариф, но на дисплее высвечивается входящий вызов. От Сколара. Несколько мгновений моргаю, не зная, что делать, а потом жму на зеленую кнопку.
– Совсем плохо? Или жить будет? – слышится его бодрый голос в динамике.
То ли сарказм, то ли нет, не пойму. Но от легкости в его интонациях и отсутствия душного официоза, с которым он разговаривал со мной утром, в уголках глаз опять собираются слёзы и я ничего не могу выдать связного, лишь мычание.
– Поня-я-ятно, – тянет он. – Овоща из себя изображал. В его стиле. Пеною, наверное, изо рта пугал?
– Нет. Слабый очень. Заснул.
– И даже не выгонял?
– Нет.
– Мои аплодисменты, Татьяна, – с наигранным восхищением произносит он.
– Можно без пафоса и этих насмешек?
Правда ведь – раздражает. Как можно смеяться над умирающим другом? Или у них такие «высокие отношения»?
– Ты где, в клинике?
– Да, только что вышла. Постой… ты же…
– Да знал я, конечно. Но профессия у нас такая, постоянно развивать навык дедукции, общения, искать зацепки, проводить расследование.
Нет, «раздражение» это не то слово. Бесит!
– Сейчас подъеду. Я как раз недалеко. Жди, – и сбрасывает.
Сначала из принципа собираюсь вызвать такси, а потом… понимаю, не хочу. Ни ехать, ни вообще двигаться. Из меня будто позвоночник вытащили. И я не знаю, куда себя деть. Давлением и слезами я ничего не добьюсь от Таранова. Никак и ничем его не излечу. Всё рушится, а я даже не знаю, за что уцепиться. А ещё… я Лене сначала хотела вылить душу, но раз Сколар сам набросился – пусть слушает. И больше никогда своих услуг мне не предлагает.
Через десять минут на парковку въезжает чёрный внедорожник. Мигает фарами. Оглядываюсь по сторонам – я одна на крыльце стою. Значит за мной. Дождь накрапывает, а я и не заметила. Прижимая сумку к себе, направляюсь к Сколару и сажусь на переднее сиденье, специально смахивая влагу с волос в салоне. Не мне же одной раздражаться.
Но кажется ему все равно. Он выглядит не таким серьезным, как утром. И даже на обычного человека похож, а не на хоядечего душнилу. Чудеса перевоплощения!
– Заедем куда-нибудь поужинать? – предлагает он.
– Нет…
Шумно вздыхает, смотрит на меня в упор.
А я на грани, разве не видно? И никуда к людям не хочу, потому что могу в любой момент разрыдаться. Пусть уже включит своего дедуктивного Шерлока Холмса!
– Ну и ладно. Как в старые добрые нищие времена, значит.
– Это как?
– Сейчас узнаешь, – трогается с места.
– Мне домой надо. К ребёнку.
– Не это тебе сейчас нужно, – тихо произносит он. – Да и у меня настроение соответствующее. Поможем друг другу. Заодно и рабочий контакт наладим.
Кошусь в его сторону.
– В каком смысле наладим?
Отмалчивается. Но всё равно не напрягает. Скорее наоборот, я почему-то расслабляюсь. А когда заезжаем в придорожный супермаркет с едой быстрого приготовления, и он набирает всякого фастфуда, а потом забегает в соседний магазин и выходит с бутылкой виски, так и вовсе становится почему-то смешно. Вот он что имел в виду.
– Будешь пить за рулём? – теперь моя очередь включать занудствующего душнилу.
– Ну хочешь, ты можешь пересесть и пить за ним. Я выпью на пассажирском. Мне не принципиально.
Опять улыбаюсь, хотя не одобряю.
– Что за повод? – киваю на бутылку в его руках.
– Нервы сдают. Подходит?
– Нет. Неубедительный аргумент.
– А что так?
– По тебе не скажешь, что ты нервничаешь.
– А так? – он имитирует дрожь конечностей, тянется к пачке сигарет, достаёт одну, прикуривает и выпускает дым в приоткрытое окно. Делает пару быстрых затяжек и буквально за полминуты докуривает всю сигарету.
– Ну, так более-менее. В этом случае вдвойне осуждаю, чтобы ты пил за рулём.
– Если продолжишь – высажу. И буду есть и бухать в одиночку. Выговариваться тебе в аудио. И ты ещё потом сама захочешь вернуться, а я уже не пущу. Давай не терять времени. У меня программа максимум, – поднимает запястье и смотрит на часы. – Завтра к восьми мне надо быть свежим как огурчик. Так что часа два у нас есть, чтобы опустошить бутылку и разъехаться спать по своим постелям. Ок?
– Реально рассчитываешь услышать от меня положительный ответ? Дешевый подкат.
– Таранов хоть и при смерти и ты вроде ничего такая, симпатичная. Но как-то даже у полудохликов уводить женщину – не по-пацански. Да и у меня забав без тебя хватает. Любой позвони и прибежит. Но я не трахаться хочу, а выговориться, чувствуешь разницу?
– Окей. Тогда переходи к подробностям.
– Жребий кинем, кто первый начнёт, – достаёт из кармана монету. – Да – ты, нет – я.
– Погоди-ка… – не верю я. – Это что? – тянусь к монетке в его руках, потому что это не обычная рублевая, а с надписями.
– В руки не дам. Нельзя, – сжимает кулак. – Энергетика у нее моя, ясно? Мне лишь можно ее трогать, – на полном серьезе заявляет он.
– Господи, да Таранов прав был, ты пришибленный малость на голову.
– Так и говорил?
Прикрываю рот рукой. Вроде ещё не пила же.
– Впрочем, похуй, что она там про меня рассказывал. Я про него тоже могу. Если хочешь.
Качаю головой.
– Зачем она тебе?
– Типа моего талисмана. Ну и в минуты сомнений отличный помощник. Что, не слышала? Когда не знаешь ответ – да или нет – подбрасываешь монетку и ты уже знаешь, каким хочешь видеть этот самый ответ. Остаётся лишь проверить, соврал себе или нет. Не делала, что ли, так никогда?
– Нет, – пожимаю плечом. – Ладно. Кидай, давай свою волшебную монету.
Выпадает, к счастью, «нет». А это значит, первым будет изливать душу Сколар.
Мы останавливаемся на набережной. Я примерно в получасе езды до дома. Вроде и недалеко, но всё равно как-то непривычно. Мы ведь даже с Владом так не делали. Да что там с Владом – с мужем никогда на набережной не сидели, не ели фастфуд и не бухали. Но, должна признать что-то в этом есть… или настроение такое.
Сколар глушит двигатель, откупоривает бутылку, делает глоток, второй, и лезет за картошкой фри в пакет. Облизывает пальцы и блаженно мычит. Протягивает виски мне.
– Блядь, надо было тебе сначала предложить, но вот такой я джентльмен. И стаканчики забыл купить.
Беру из его рук бутылку. Сначала мешкаюсь, а потом тоже делаю глоток. Странный сегодня день. Очень странный.
– Начинай, – говорю я, разглядывая Сколара.
То ли виски действует, то ли не идет ему быть серьезным, но вот сейчас он куда больше нравится.