– Нравится? – кивает на город.
– Это что-то фантастическое!
– Ты давно встала? – шепотом спрашивает он, чтобы не разбудить Алису за стеной.
– Недавно, – протягиваю к нему руку, он подходит ближе. – Слишком красиво снаружи, я решила встретить рассвет.
Влад обнимает меня. Я прижимаюсь в ответ. Мы вместе смотрим, как над горами по соседству медленно выползает солнце, оно здесь встает неторопливо, как будто ленится. Первый луч касается воды, и океан вспыхивает золотом. Я ловлю себя на мысли, что стою вот так в объятиях Таранова и больше не боюсь будущего. Ну почти. Если не думать о нем, а просто жить моментом.
Мы молчим несколько минут. Солнце поднимается выше, золотит крыши домов внизу, растекается блестящими дорожками по воде.
– Какая у нас сегодня программа? – наконец спрашивает Влад, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть мне в лицо.
Я делаю еще глоток чая и нарочно беззаботно говорю:
– Нас сегодня пригласили на пикник, помнишь? Диего с семьей. Мы обещали приехать к ним в гости.
– Ах да, точно, – хмыкает Влад. – Познакомишься с Викой. Это тебе ответ, откуда Диего так хорошо знает русский.
– Его жена русская? – удивляюсь я.
– Приехала однажды с экскурсионной программой в качестве гида и осталась, – замолкает, будто подсчитывает в уме. – Ну… лет шесть она уже здесь живет, примерно столько лет их пацану. И столько лет мы с ней знакомы.
– У них еще и дети есть?
– Да. Матео.
– Так… Тогда мне надо сделать шарлотку и взять с собой, – говорю я, ставя пустую чашку на перила балкона. – Их сыну обязательно понравится русский яблочный пирог.
Влад смеется.
– Понравится, понравится. Хотя Вика, может, и сама умеет. Но твоя шарлотка, – мычит он. – Все равно особенная.
Я фыркаю, довольная похвалой. Обнимаю Влада. А он явно истолковывает мою нежность по-своему – опускает руки мне на ягодицы, вжимая в свою эрекцию.
– Таранов! Даже не смей. У тебя настройка и адаптация стимулятора.
– А у тебя вроде бы овуляция, я увидел в приложении.
– Подождет моя овуляция, – игриво хлопаю его по рукам и иду на кухню. От соблазна подальше.
Пока я чищу яблоки и замешиваю тесто для пирога, Влад занимается завтраком для Алисы, затем слышу, как он скрипит дверью детской и говорит:
– Просыпайся, малышка, смотри-ка, солнце уже высоко, а ты еще в постели.
Через несколько минут они вдвоем появляются на кухне: дочка сидит у него на руках, волосы всклокочены, трет кулаками глаза.
– Доброе утро, родная, – вытираю руки о фартук и подхожу чмокнуть ее в мягкую щеку. – Как спалось?
– Хорошо, – сонно улыбается Алиса, кивая. – Мне снилось, как мы купались в море.
– Сегодня не искупаемся, вода еще холодновата. Но зато поедем к Диего в гости, у него небольшая ферма. Возможно, есть бассейн.
– Бассейн! Ура! – оживляется Алиса.
– И с мальчиком познакомишься. Он твоего возраста. Будет с кем поиграть.
Я наливаю всем апельсиновый сок, усаживаю за стол. Алиса болтает без умолку, рассказывает, как она нарисовала вчера пальму и воображает, как будет играть с Матео в прятки. Я смотрю на нее, на ее щебечущий ротик и сердце наполняется благодарностью к Таранову: сколько раз за последние месяцы я корила себя, что оставила дочь без отца… но вот сейчас… эти мысли кажутся абсолютной глупостью. Потому что радостный Влад кормит ее ложкой йогурта, смеется. И совершенно нет ощущения, что он ей чужой.
Дорога к деревушке Сантуана, где живет семья Диего, занимает около часа на машине. Он сам за нами приезжает. Мы спускаемся по серпантину из нашего района к шоссе. Я высовываю ладонь в окно, в поток воздуха. С обочин дороги свешиваются цветущие кусты, вся Мадейра цветет беспрерывно. Мимо мелькают домики, пальмы, иногда огромные агавы словно часовые стоят у поворотов. Чем дальше от Фуншала, тем больше вокруг простора: холмы, поросшие зеленью, глубокие долины, внизу блестят речушки. В салоне звучит тихая мелодия португальской песни, которую крутят по радио, и я напеваю ее себе под нос, глядя, как дорога убегает вперед.
Влад тоже расслаблен. Ветер развевает прядь его волос на лбу. Я любуюсь им. Такой безмятежный…
Сантуана оказывается крошечной деревушкой на берегу, прижатой к склону горы. Дом Диего в конце извилистой улочки, с виду скромный, с садом за невысокой оградой. Не успеваем мы остановиться, как ворота распахиваются, и навстречу выбегает мальчик, а за ним появляется женщина – блондинка, как и я, точь-в-точь.
– Как добрались? – встречает нас улыбкой, когда мы выходим.
– Отлично, – отвечает за нас обоих Влад. – С таким-то штурманом, – он кивает на ее мужа.
– Алиса! – восклицает Матео немного смешно, с акцентом и что-то добавляет на португальском, затем хватает ее за ладошку.
– Матео всё-всё понимает по-русски, но стесняется на нем говорить из-за своего акцента, – объясняет Вика. – Ты общайся как тебе будет удобно, он увлечется игрой и подстроится, – поясняет немного замешкавшейся Алисе. – Матео! – обращается уже к сыну: – Покажи своей гостье новых кроликов.
– Новых? – удивляется Диего.
Вика смеется:
– Да, у нас пополнение. Флопси родила детенышей утром.
Мы проходим через калитку во двор. Диего уже несет из дома тарелки и плетеную корзину с чем-то вкусным. Чувствуя аромат, я понимаю, что там тортилья или что-то с яйцами и картошкой, свежий хлеб. Мы раскладываем наши угощения на столе и он теперь вовсе ломится от еды. Шарлотка занимает почетное центральное место. Вика, конечно, ее расхваливает и признается, что у нее самой она почему-то не получается и просит дать подробный рецепт.
На пикник выходит и отец Диего, седой португалец с удивительно молодыми голубыми глазами. Мы обмениваемся рукопожатием, я приветствую выученным: «Bom dia!», а он говорит на русском: «Здравствуйте!» Его произношение забавно вывернутое, но такое трогательное, что я не могу сдержать улыбки.
– Это я их всех научила, – шепчет мне Вика. – Но произношение у них ужасное, согласись?
Дети носятся вокруг нас, лишь прибегают к столу схватить очередной кусок шарлотки, и снова убегают.
Влад, откинувшись на спинку садового стула, улыбается, наблюдая за ними. Я знаю, он часто испытывает усталость после активности, но сейчас вид у него скорее довольный, чем изможденный.
После позднего обеда мы с Викой собираем со стола тарелки и остатки еды. Мужчины перебираются в тень виноградника, лениво беседуют о чем-то своем. Алиса с Матео снова где-то во дворе, их звонкие голоса доносятся от калитки, кажется, они гоняются за бабочкой или ящеркой. Пользуясь минутой относительного покоя, я переглядываюсь с Викой и решаю задать вопрос, который давно крутится на языке:
– Расскажи, пожалуйста, как вы с Диего познакомились? – осторожно спрашиваю я, складывая стопкой тарелки. – Ты же раньше в России жила, да? А с Владом как?
Вика усмехается, подбирая крошки со скатерти в ладонь.
– В Москве я жила. Просто поехала как туристка на Мадейру. Влад в группе оказался. Я давно мечтала о Португалии, еще с институтских времен, у нас преподаватель по ботанике так рассказывал про эту страну, что я загорелась: когда-нибудь увижу своими глазами.
– И увидела, – улыбаюсь я.
– Ага. Приехала на две недели с подругой, в качестве русскоязычного гида, влюбилась моментально – и в остров, и, как выяснилось… – она бросает лукавый взгляд в сторону мужа, – в одного португальца. Он местные дороги знал и показывал туристам. Так и познакомились.
– Любовь с первого взгляда? – с интересом переспрашиваю я, радуясь уже заранее хорошей истории.
Вика посмеивается:
– Ой, не знаю, с первого или не с первого… Я как-то поначалу не особо обратила на него внимание, а Диего тогда еще в кафе подрабатывал, развлекая публику по вечерам: пел фаду и всякое такое. Ну и к нашему столику подошел. Спел красивую песню на смеси португальского и английского. Голос у него хороший, чего уж, мы заслушались. В общем, слово за слово и разговорились. Он, оказывается, еще и по-русски пару фраз знал! Сказал: «Привет, красавица» с таким отвратительным акцентом, – Вика заразительно хохочет, вспоминая. – Ухаживать начал. Я поначалу отнекивалась. А через неделю поняла, что всё, пропала. Глаза у него, Таня, такие честные были, такое открытое лицо… И смешной, с акцентом, даже сейчас, наверное, его слышишь, но очень старался, говорил по-английски, по-русски. Короче, когда подошел конец моего тура, он мне предлагает: останься еще на неделю. Представляешь? А у меня работа, билет, заканчивающаяся виза… Но я взяла и осталась.
– Ничего себе, – качаю я головой, зачарованная ее рассказом.
– Он меня по всему острову провез на своем стареньком мотоцикле, показал такие уголки, куда туристы не добираются. Я как сумасшедшая была, глаза горели, сердце колотилось…
– А потом ты вернулась в Россию?
– Вернулась, – вздыхает она. – Куда деваться, виза закончилась, да и вообще… я же не думала, что это всерьез и надолго. Курортный романчик, с кем не бывает. Но приехав домой, поняла, что жизнь как-то потеряла краски. Всё не то, всё не так. Душа на острове осталась. Мы с Диего переписывались каждый день, созванивались. Он английский свой подтянул ради меня, а я португальский начала учить по роликам, – снова улыбается. – Через полгода он приехал ко мне в Россию на Новый год. Представляешь, мальчик из вечного лета впервые увидел снег. Замерз как цуцик, нос красный, руки ледышки, но держится, улыбается. Родителей тогда и познакомила с ним…
– И как они? Не испугались, что иностранец? – интересуюсь я, зная, как порой старшее поколение реагирует. Моя тетя бы вынесла мне весь мозг.
– Да вроде нет, хотя, думаю, переживали, – пожимает плечом Вика. – Диего им понравился, потому что был очень… правильный, что ли. Сразу сказал, что любит меня и хочет жениться. Мама моя прослезилась даже, хоть и не понимала половины его английских слов. А потом я съездила к нему и познакомилась с его семьёй. Ну и решили: чего тянуть. Поженились и я переехала на Мадейру. Его папа, Луиш, сразу меня дочкой назвал. Я до сих пор учу португальский, но уже вон, могу поболтать более-менее. А он на русском лепечет. Туры организовываем для туристов. На жизнь хватает.