В централизованном государстве снижается уровень преступности и междоусобиц. Государство должно обладать легитимностью и силой, чтобы держать подданных в страхе и подчинении. Однако Левиафан, в свою очередь, усугубляет две проблемы: внутреннего насилия и внешних войн. Причем внешние войны, по мнению Гоббса, будут все более разрушительными, поскольку абсолютные властители не могут допустить не только поражения, но и компромисса, который подорвет их престиж среди подданных.
XVII век был эпохой не только сокрушительных войн, но и научных открытий («век Разума»). Он породил первые социальные теории и подготовил век Просвещения (вторая половина XVIII века). Название этой эпохе дало эссе Канта. Всматриваясь в природу человека, Кант обнаружил те силы, которые могли бы противостоять агрессии:
Разум помогает оценить возможность и выгоды компромисса.
Самоконтроль является плодом цивилизационного процесса. Приобретенная «вторая природа» сдерживает агрессивную природу человека.
Эмпатия — больше, чем жалость и сочувствие. Это способность поставить себя на место другого человека, осознать его интересы и мотивы.
По Канту, эмпатия проистекает из универсальной разумной природы человека (мы все устроены одинаково и можем друг друга понять), а самоконтроль помогает действовать в соответствии с велениями разума и эмпатии.
Кант и другие деятели эпохи Просвещения считали возможным достижение прочного (или даже вечного, как мечтал Кант) мира и смягчения законов внутри государства. На место Левиафана должно было прийти открытое общество свободно взаимодействующих людей.
Три условия вечного мира по Канту:
• Открытое общество, демократическое управление (Кант предпочитал термин «республика»).
• Международные организации и договоры.
• Всемирная торговля.
«Республика» (или. в современной терминологии, либеральная демократия) имеет несколько преимуществ перед Левиафаном в деле достижения мира:
• В отличие от абсолютного государя, правители республик привыкли договариваться между собой и с обществом, они скорее найдут компромисс.
• Республикам чужды аристократические идеи «чести» и «мести».
• Алчность, еще одна причина войны, в республике направляется на предпринимательство, честолюбие — в политику.
• Республика несет ответственность за жизни граждан и старается не расходовать их напрасно.
• При королевской власти правителю достаются все выгоды войны, а подданным — все невзгоды; в республике невзгоды разделяются всеми и нет выгодополучателя.
• Республикам присуща идея человеческого братства.
Роль международных организаций и договоров понятна, но почему Кант придавал такое значение торговле? Цивилизующее действие торговли отмечалось еще на исходе Средних веков. Кант распространял принцип «разумного альтруизма» и на международные отношения: партнер нужнее живым, чем мертвым.
Сейчас на смену борьбе за территории и колонии пришла борьба за рынки. И хотя эта борьба порой бывает циничной и ожесточенной, очевиден ее некровопролитный характер: нет никакого смысла ожесточать народ и разрушать инфраструктуру той страны, с которой собираешься торговать.
В Англии на исходе XVIII века смертная казнь следовала за двести преступлений. Через сто лет таких преступлений осталось четыре.
Вера в универсальную разумность человеческой природы и эмпатию побуждала деятелей Просвещения выступать также против государственного насилия, деспотизма, казней.
Многие идеи Просвещения приживались медленно, и только сейчас мы можем говорить о достаточном приближении к этим идеалам.
Декларация прав человека, принятая ООН в 1948 году, — воплощение идей Канта. Прошедшая в 1960-1980-х годах в развитых странах революция прав уничтожила расовое и гендерное неравенство.
Гуманизируется пенитенциарная система, отменяется смертная казнь и телесные наказания.
Сейчас нам дико слышать о пытках, которые были нормой в эпоху Просвещения, наконец-то дошло дело и до отмены телесных наказаний для детей.
Эмпатия охватила все человечество и распространяется на животных. Человек принимает на себя ответственность за весь мир, и это побуждает искать компромиссы и стремиться к сотрудничеству.
Из всех идеалов Просвещения самым неприемлемым оказался вечный мир. В Европе военная служба все еще понималась сословно. как долг и привилегия аристократов. Нарядный мундир был «брачным оперением», увеличивавшим шансы найти себе пару.
«Мундир! Один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету!»
— возмущается Чацкий, рупор Просвещения.
Но «мундир» прославляли не только молодые дворяне, но и интеллектуалы ХЕХ века.
Искусствовед Джон Рёскин утверждал, что война раскрывает высшие добродетели и способности человека. Писатель Эмиль Золя называл войну «матерью всего».
Это настроение было распространено во всех слоях общества, и Первую мировую войну молодежь встречала восторженно, как случай отличиться. В XX веке героизация войны прекратилась. и причиной тому стал ряд факторов:
• Появление новых видов оружия, обессмысливших личный героизм.
В Первую мировую войну еще проходили «рыцарские поединки» летчиков, но для остальных родов войск это было истребление без всякой романтики.
• Расширение круга эмпатии: стали заметны страдания рядовых и мирных жителей.
В русской литературе тема войны как страдания появляется раньше, чем в других европейских странах, уже после Крымской войны (Лев Толстой, «Севастопольские рассказы», 1855).
• Феминизация: стал слышен голос вдов и матерей, не приверженных идеям «чести».
• Большую роль сыграла сатирическая литература после Первой мировой войны.
Первая мировая война породила обильную антивоенную и пацифистскую литературу (Ремарк), но самый тяжелый удар романтике войны нанесли «Похождения бравого солдата Швейка»: война обернулась идиотизмом служак и дизентерийной вонью.
Восторженный милитаризм, культ мундира — составная часть романтического национализма первой половины XIX века. Если Просвещение говорило о правах индивидуума и призывало к широкой (в итоге — всечеловеческой) эмпатии, то романтизм, особенно немецкий, утверждал, что индивидуум обретает смысл лишь в «народе». Романтики отвергали Просвещение и культ разума, провозглашая культ (своих) чувств.
Романтизм верил в предначертанную судьбу каждого народа, в неразрывную связь народа со своей землей: в XX веке отсюда возникает нацистский девиз «кровь и почва».
В ХЕХ веке концепция «борьбы» проникала и в философию, и в науку.
Диалектика Гегеля — «единство и борьба противоположностей». Эволюция по Дарвину — результат борьбы за выживание. И Гегеля, и Дарвина приспосабливали к социальным проблемам. Гегельянец Карл Маркс создает учение о классовой борьбе; социал-дарвинизм обусловливает борьбу высших и низших рас или сословий.
Национализм и романтический милитаризм — непосредственные виновники войн, от Наполеоновских до Первой мировой. Но им на смену пришел более страшный враг мира: тоталитарные идеологии.
XX век прошел под знаком борьбы двух тоталитарных идеологий: советской и нацистской. Обе они требуют от человека полного растворения в «народе», понимаемом социально (как «простой народ») или расово («арийская нация»). «Народ» — вымышленная сущность, однако соблазн принадлежать чему-то большему и служить не себе, но идее, оказался слишком силен. Это своего рода альтруизм, однако в сочетании с классовым или национальным эгоизмом и острой агрессией против всех «чужих». Тоталитарная идеология ведет к внешней войне и внутренним репрессиям именно потому, что обещает вечное счастье для многих миллионов людей и освобождает личность от сомнений и совести.
• Ради вечного счастья человечества можно пожертвовать десятками миллионов людей.
• Те, кто противится вечному счастью человечества, — нелюди.
И в советской риторике (особенно в эпоху сталинизма), и в гитлеровской противник расчеловечивается, приравнивается к низшим существам (крысам, паразитам) или демонизируется.
Тоталитарная идеология противоположна не только демократии и плюрализму, но и автократии, допускающей существование других автократий: «истинная идеология» может быть только одна. По отношению к подданным она ведет себя как возведенный в абсолют Левиафан (полный государственный контроль, жестокое наказание за малейшую провинность), вовне — война против всех.
Программа Гитлера: война, захват всей Европы, господство в мире и тысячелетний рейх. Уничтожение всех расово чуждых элементов, а также немцев-инвалидов.
Тоталитарные идеологии воспользовались всеми враждебными Просвещению кунштюками XIX века, в том числе романтическим милитаризмом, и возрождали любовь к мундиру.
Гитлеровскую армию и СС обшивал Hugo Boss. Жестокость и расовое превосходство эстетизировались.
Катастрофы XX века породили не только пессимистический взгляд на природу человека и ряд апокалиптических пророчеств, и как ни парадоксально, новые надежды: стал очевиден источник этих катастроф (контр-Просвещение) и были предприняты попытки (на этот раз довольно успешные) применить принципы Просвещения и вспомнить три условия мира по Канту.
«Долгий мир», феномен второй половины XX века, с падением Берлинской стены перерос в «Новый мир» — мир без противостояния двух систем. Демократия — одно из условий кантианского мира — стала наиболее распространенной формой управления.
Фрэнсис Фукуяма после падения Берлинской стены объявил о наступлении «конца истории», торжестве либеральной демократии и повсеместном распространении западных ценностей — ценностей Просвещения.