– Ну и горазд же ты дрыхнуть! – сказал чинджер.
Билл выстрелил. Конец ветки обуглился. Чинджер выполз из-за ствола и отряхнулся от пепла.
– Ну-ну, полегче, Билл, – укоризненно произнесла ящерица. – Если бы я захотел, мог бы давно прикончить тебя, пока ты спал.
– Я… тебя знаю… – прохрипел Билл. – Ты Усер.
– Приятно встретиться со старым приятелем, скажи, Билл?
По ветке ползла сороконожка. Чинджер Усер поймал ее и, держа тремя лапами, четвертой оборвал ей ножки, а потом с аппетитом начал хрумкать.
– Я узнал тебя, Билл, и мне захотелось поболтать. Ты уж извини, я тогда нагрубил, обозвав тебя доносчиком. Виноват, каюсь. Ты просто выполнял свой долг. Но как тебе удалось меня раскусить?
– Иди ты к черту, – буркнул Билл и достал из кармана пузырек с микстурой от кашля.
Чинджер Усер горько вздохнул:
– Конечно, я не имею права требовать, чтобы ты выдал военную тайну. Но может быть, ты ответишь мне на несколько вопросов? – Он бросил объеденную сороконожку, покопался в сумке на груди и достал оттуда миниатюрный блокнот и авторучку. – Понимаешь, я не профессиональный шпион. Просто меня мобилизовали ввиду моей специальности – я экзополог. Слыхал о такой науке?
– Кое-что. Была у нас как-то лекция одного экзополога, так он только и знал, что трепаться о каких-то инопланетных червяках и других тварях.
– Вот-вот, в общих чертах представляешь. Эта наука изучает иные формы жизни, а для нас иной формой жизни являетесь вы, гомо сапиенс…
Билл вскинул пистолет, и чинджер шмыгнул за ветку.
– Поаккуратней с выражениями, гад!
– Извини, привычка… Короче говоря, так как я специализировался на вашем виде, меня забросили к вам в качестве шпиона. Это, конечно, неприятно, но что делать, война требует жертв! Вот теперь увидел тебя и вспомнил, что я еще многого о вас не знаю. Ты бы не помог мне? В интересах науки, разумеется.
– Чем помочь? – поинтересовался Билл, выбрасывая далеко в болото опустевший пузырек.
– Ну… К примеру, такой вопрос: что ты чувствуешь по отношению к нам, чинджерам?
– Бей чинджеров! – заорал Билл.
Маленькое перо скрипело по бумаге.
– Этому тебя выучили. А до армии что ты чувствовал?
– А до армии я ни черта о вас не слыхал.
Краем глаза Билл заметил какое-то движение в кроне дерева.
– Отлично! В таком случае можешь ли ты сказать мне, кто ненавидит чинджеров и раздувает эту войну?
– По-моему, никто. Просто под руку никто другой не подвернулся, вот мы и воюем с вами.
Движение в кроне усиливалось. Листья раздвинулись, и показалась большая скользкая голова с щелевидными глазами.
– Так я и знал! А вот самый главный вопрос: почему вы, гомо сапиенс, должны непременно с кем-то воевать?
Билл покрепче сжал рукоятку пистолета, потому что голова чудовища на длинной шее в фут толщиной бесшумно опустилась и закачалась позади чинджера.
– Почему? Откуда я знаю? – задумался Билл, несколько отвлеченный появлением гигантской змеи. – Наверное, нам просто нравится воевать. Другой причины вроде нет.
– Нравится?! – запищал чинджер и запрыгал от возбуждения. – Ни одной цивилизованной расе не нравятся смерть, убийства, насилие, увечья, муки, боль! И это далеко не все, что несет война. Вывод один – вы не цивилизованы!
Змея сделала молниеносный выпад, и чинджер Усер исчез в ее пасти, успев только слабо пискнуть от изумления и ужаса.
– Да, наверное, мы действительно не цивилизованы, – проворчал Билл, держа пистолет наготове. Но змея, не обращая на него внимания, направилась вниз. Проползло длиннющее, ярдов пятидесяти, тело, мелькнул тонкий хвост, и чудовище исчезло.
– Собаке собачья смерть! – с удовлетворением подытожил Билл и стал спускаться.
Только внизу он осознал, в какое неприятное положение его снова занесло. Болото поглотило все следы его ночных путешествий, яркое солнце развеяло туман и тучи, и теперь оставалось только гадать, в какой стороне находится линия фронта. Люди занимали территорию всего в сто квадратных миль – булавочный укол по сравнению с остальной поверхностью планеты. Тем не менее эту территорию необходимо найти, в противном случае можно смело приступить к поискам местечка для могилки. Так или иначе пришла пора действовать, поэтому Билл выбрал самое, на его взгляд, верное направление и отправился в путь.
– Я кретин, – заявил он через некоторое время, и это была чистая правда. Несколько часов блужданий по болотам полностью лишили его сил. Он был искусан насекомыми, не менее полулитра крови отдал пиявкам и практически опустошил магазин своего пистолета, потому что представителям местной фауны то и дело приходило в голову им позавтракать. Его терзали голод, жажда и полное неведение.
Вторая половина дня мало отличалась от первой. К вечеру Билл находился на грани истощения. Ко всему прочему кончилась микстура от кашля. Он был невыносимо голоден, когда в поисках ночлега вскарабкался на дерево и наткнулся на красный плод весьма аппетитного вида.
– Отрава, наверное, – проворчал он, принюхиваясь. Пахло замечательно. Билл отшвырнул плод подальше.
К утру он проголодался еще сильней.
– Я, пожалуй, выстрелю в рот и снесу себе башку, – размышлял он вслух, взвешивая на руке атомный пистолет. – Впрочем, успеется. Всякое может случиться…
Когда из тумана послышались человеческие голоса, Билл не сразу поверил в это. Он взвел пистолет и спрятался за толстым деревом. Голоса приближались. Они слышались все громче, к тому же стало доноситься какое-то позвякивание. Под деревом прошел вооруженный венианин. Билл пропустил его, потому что в тумане показались еще силуэты. Брели пленные, скованные тяжелой, пропущенной через железные ошейники цепью. Каждый нес на голове увесистый ящик. Билл пропустил колонну и внимательно пересчитал вениан-охранников. Пятеро, шестой замыкающий. Билл дождался, когда он окажется под деревом, и спрыгнул прямо ему на голову, размозжив венианину череп тяжелыми башмаками. Вооружен венианин был стандартным атомным ружьем чинджеровского производства, и Билл зловеще ухмыльнулся, ощутив привычную тяжесть. Сунув свой пистолет за пояс, он отправился следом за колонной с ружьем наготове.
Еще одного конвоира он уложил, подкравшись сзади и ударив прикладом по шее. Двое замыкающих пленных увидели, что происходит, но у них хватило ума сохранять спокойствие, что позволило Биллу подкрасться к следующему конвоиру. Однако то ли какое-то движение, то ли что-то другое заставило охранника насторожиться, и он обернулся, поднимая свое ружье. Действовать бесшумно уже не представлялось возможности, поэтому Билл без колебаний прострелил ему череп и помчался в голову колонны.
Грохот выстрела эхом отозвался в тумане, и Билл, нарушая воцарившуюся тишину, громко закричал:
– Ложись, быстро!
Пленные бросились в грязь, а Билл, не отпуская гашетку, принялся палить беспрерывной очередью от бедра вперед и в стороны. Струя атомного огня блеснула в ярде над землей. В тумане раздавались пронзительные крики и вопли. Когда магазин ружья опустел, Билл выхватил пистолет. Двое конвоиров были мертвы, один ранен. Раненый еще успел выстрелить, к счастью мимо, прежде чем Билл прикончил его из пистолета.
– Ну что ж, неплохо. Шесть из шести возможных! – пропыхтел он.
Из колонны донеслись громкие жалобные стоны. Билл подошел и, скривившись, посмотрел на трех несчастных, не подчинившихся его команде.
– В чем дело? – ткнул он ботинком одного из них. – Вы что, никогда в бою не были?
Солдат не отзывался, так как был обуглен и мертв.
– Никогда… – сквозь стиснутые зубы простонал второй раненый. – Позовите санитара, он где-то в голове колонны. Ох, зачем я ушел из «Фанни Хилл»?.. Санитара!
Билл заметил в петлицах раненого три золотых шарика, обозначающих звание четвертого лейтенанта, и внимательно вгляделся в покрытое грязью лицо.
– А… интендантик! – злобно зарычал он и поднял пистолет, собираясь завершить успешно начатую работу.
– Это не я! – взвизгнул лейтенант, узнав наконец Билла. – Офицера-интенданта солдаты утопили в сортире. Это я, твой друг, пастор, я принес тебе благословение… Сын мой, перечитывал ли ты на сон грядущий святую книгу Авесты?
Билл презрительно сплюнул, но пристрелить священника у него не поднялась рука, и он подошел к третьему раненому.
– Привет, Билл, – донесся слабый голос. – Старый я стал, реакция уже не та… Я не держу зла на тебя… Сам сплоховал…
– Ты прав, как никогда, – кивнул Билл, глядя вниз на ненавистную клыкастую физиономию. – Тебе конец, Сдохни.
– Знаю… – выдохнул бывший инструктор и закашлялся. Его глаза медленно закрылись.
– Ну-ка, становись в круг! – закричал Билл. – Давай медика сюда!
Скованные одной цепью пленные окружили лежащие в грязи тела, позволяя санитару осмотреть раненых.
– Лейтенанту достаточно перевязать руку, – сказал он, произведя осмотр. – Обыкновенный ожог. Но этому, клыкастому, каюк.
– Он хоть немного протянет?
– Немного – возможно, но как долго – не знаю…
– Сделай все, что сможешь! – Билл оглядел стоящих кружком пленных. – Ошейники никак не снять?
– Без ключа не получится, – отозвался коренастый сержант-пехотинец. – Конвойные ключей не носят. Придется побыть в ошейниках. С какой стати ты рисковал, выручая нас? – подозрительно спросил сержант.
– Выручать вас? – Билл состроил презрительную гримасу. – Просто я проголодался и решил, что в вашей поклаже найдется какая-нибудь жратва.
– Это точно, – успокоился сержант. – Теперь все ясно, ради этого стоило рискнуть.
Билл откупорил банку консервов и набил содержимым полный рот.
Мертвого солдата освободили от цепи, отрубив ему голову. Так же хотели поступить с умирающим Сгинь Сдохни двое его соседей, но Билл урезонил их, объяснив, что самое лучшее в человеке – это сострадание и любовь к ближнему. Они горячо согласились с этим, особенно когда он пригрозил отстрелить им ноги.