Надо сказать, что кризисы подобного рода нередко действительно разрешаются самим «ходом жизни», без вмешательства специалистов. Но лишь в тех случаях, когда они не слишком глубоки, не подрывают самих основ личности. Тогда постепенно, при тактичной поддержке близких людей пострадавший восстанавливает оптимистическое мировосприятие, утраченную самооценку, начинает приобретать новые надежды и строить новые планы. А если травма была чересчур глубока? Тогда душевные раны надо заботливо лечить врачу-специалисту, который поможет пациенту избежать таких возможных отчаянных решений, как самоубийство, членовредительство, покушение на чужую жизнь, увлеченность идеей мести или же, напротив, даст возможность преодолеть сковывающую апатию.
Третья группа — это люди с возможными кризисами, такие как переход от детского к подростковому возрасту или наступление старости (причем, в первую очередь социальной старости, когда человек отходит от привычных дел). Однако мы не будем останавливаться подробно на этом вопросе, который широко обсуждается в книгах, посвященных возрасту человека.
Вторая группа людей — это собственно невротики, те самые люди, с исследования и лечения которых начинал свою деятельность 3. Фрейд. Возможно, невротики когда-то перенесли кризисную ситуацию или просто отдельное частное потрясение. Возможно, на них повлияли события раннего детства или общий ход жизни. Но как бы то ни было, это люди, страдающие прежде всего функциональными расстройствами, которые не имеют видимых соматических причин.
Человек может заикаться, лежать в параличе, страдать тиком лица или истерической рвотой, у него могут быть многочисленные «ползучие» расстройства разных органов, которым обычные врачи не находят никакого объяснения. Пациент вроде бы здоров, но в то же время болен. Психотерапевт ищет скрытые причины болезни в бессознательном пациента, выявляет латентную связь между психологией и физиологией, вскрывает и предъявляет сознанию те патологические связи, которые когда-то сложились между эмоциями и функционированием разных систем организма. Так, человек, напуганный в раннем детстве собакой, может потом всю жизнь падать в обморок при всяком звуке, напоминающем лай. Или внутренний протест против необходимости выполнять нелюбимую работу — преподавать в школе — заставляет горе-учителя все время начисто терять голос. И сколько бы бедолага ни ходил к отоларингологу, он не избавится от афонии, пока не сменит характер деятельности.
Психосоматические расстройства, страхи, фобии, не дающие человеку вести нормальную жизнь, важнейшее поле деятельности психотерапии, которая действует здесь, применяя целый арсенал разнообразных методик — от классического психоанализа с его свободным потоком ассоциаций до телесной терапии и нейролингвистического программирования. Совершенно очевидно, что такого рода проблемы не могут решаться «самой жизнью», друзьями, знакомыми и родственниками. Речь уже идет не о бинтовании душевных ран. Полученные давным-давно, они вроде бы зажили, но оставили рубцы и спайки, уродливые шрамы, которые деформируют эмоции и волю человека. Все дело в том, что без помощи специалиста страдалец-невротик никогда сам не поймет причин собственных недомоганий, преследующих его болезней, сбоев поведения, внезапного панического ужаса. А раз не поймет, то и не сможет повлиять на причину, с отменной устойчивостью порождающую его неприятности.
Мы прекрасно знаем, что если у нашего друга страх высоты, и уже на третьем этаже он начинает обливаться холодным потом и дрожать, нелепо сто пятьдесят раз повторять ему: «Не бойся, не бойся». Нелепо также высмеивать или дразнить его, слова теряют в этих случаях смысл. Известны ситуации, когда люди, имеющие подобные фобии, пытались преодолеть их, «идя на Вы», например, отправляясь вопреки страху в альпинистский поход. Такие опыты, как правило, кончаются плачевно, ибо обладатель фобии не только падает в пропасть сам, но и тянет за собой других.
Настоящие длительные невротические расстройства, коренящиеся во тьме прошедших лет, излечиваются только специалистами.
Третья группа — и это самая обширная группа — не могут наладить отношения с миром и судьбой, отчаянно страдая от этого. Именно они и составляют в массовом сознании образ «невротической личности нашего времени» (термин К. Хорни).
Можно сказать, что сейчас это главные посетители психотерапевтов, хотя специалисты не всегда именуют их невротиками. Они говорят о «невротическом поведении». Человек с невротическим поведением превращается в настоящего невротика тогда, когда болезненное начало начинает безраздельно доминировать, подминая под себя всякое здравое решение и саму жизнь.
Опираясь на мнение западных психотерапевтов и теоретиков психоанализа (Э. Фромм, К. Хорни, Э. Берн и др.), мы можем вывести ряд внешних симптомов невротического состояния, которые указывают нам на необходимость профессиональной коррекции внутреннего мира индивида:
Скрытая и явная тревога и страх по отношению к миру и к людям, глубинное отсутствие уверенности в себе, принимающее разные компенсаторные формы, «базовое недоверие», неумение полноценно наслаждаться жизнью. Это неумение наслаждаться реальными, открытыми, живыми отношениями заставляет невротиков черпать сомнительного свойства удовольствия в негативных реакциях других людей.
Подобный тип взаимоотношений прекрасно описан Э. Берном в его книгах об «играх», отравляющих человеческую коммуникацию. Я бы добавила, что невротические радости подчинены принципу: «За неимением туалетной бумаги пользуемся наждачной».
Самоотчуждение: длительное и устойчивое неприятие себя либо полное некритическое самооправдание и самовозвеличивание (отождествление себя с идеалом).
Здесь речь идет о жестоких «самоедах», вечно проклинающих собственное несовершенство, и самовлюбленных Нарциссах, полагающих, что они-то всегда «comme il faut». И если вторых общество нередко открыто осуждает или ставит их гордыню под сомнение, то первые порой поэтизируются, особенно у нас, в России, где любят «вечную неудовлетворенность собой», игнорируя ее откровенно невротический характер.
Неумение любить, неспособность построить более или менее гармоничные отношения, стремление к полному владению другим человеком или к полному ему подчинению. Тягостные привязанности или быстрое разрушение любого человеческого союза.
Вокруг нас полным полно «несчастной любви». Это может быть неразделенная любовь к другому человеку, который отверг любящего (чаще — любящую). Однако любящая не отступает от своего и преследует бедную «жертву любви» даже на Северном полюсе… Невротическая природа такой «страсти» очевидна.
Это может быть любовь-господство и любовь-рабство, когда внешне мирная супружеская жизнь ня деле является скрытой копией отношений узника и тюремщика.
Бесконечные взаимные обиды, мания измен, неуемная подозрительность — все это черты скрытого невроза, так же, впрочем, как и завзятая холодность и панический страх перед привязанностями.
Отсутствие в поведении гибких стратегий. Слепота, жесткость в проведении одной поведенческой линии. Невротик — тот, кто многократно, с незавидным в данном случае упорством «наступает на одни и те же грабли».
Один невротик всегда стремится доминировать, не разбирая, с кем имеет дело. Другой — постоянно подавляет себя во имя чужих интересов. Третий неизменно подозревает других в агрессии и прячет свое «Я», даже там, где это совершенно не нужно и только мешает контакту: в дружбе, любви, отношениях, которые не могут существовать без доверительности. Девиз невротика: «Что поделаешь, я таков!»
Маниакальное однообразие стратегии и тактики приводит к тому, что травматичные ситуации все время повторяются, приводя ко все большей тоске и депрессии. Так, некоторые невротики всегда ссорятся с начальством, независимо от характера последнего, другие всегда выходят замуж за алкоголиков или женятся на путанах, кто-то бесчисленное количество раз попадает в положение «козла отпущения». Как показывает Э. Берн, людьми часто руководят «невротические сценарии», сковывающие их свободу. Там, где «нормальный человек» живо предпримет нетривиальные шаги, невротик будет упрямо пробивать лбом все ту же стену.
Впрочем, в какой-то момент, осознав тупиковость избранного пути, он может попытаться применить другую стратегию. Однако и это не даст ему успокоения и мягкого решения проблемы: две стратегии будут сталкиваться, словно бараны на узком мостике, вышибая друг у друга искры из рогов. Человек в этом случае все время испытывает чувство вины из-за «измены себе» и непоследовательно мечется от одного вида поведения к другому, чем окончательно сбивает с толку своих партнеров по общению. Сегодня без причин люблю и каюсь, завтра без всякого повода впадаю в агрессию… И так все время. Крайне утомительная форма коммуникации.
Следует заметить, что невротическое поведение — вещь заразная в прямом смысле слова. Если рядом с вами находится тяжелый невротик, со всей искренностью шарахающийся каждый день от одной стратегии к другой, вы скоро обнаружите, что начинаете втягиваться в «логику» его поведения. Вы начнете ставить заградительные барьеры, чтобы уберечь себя от очередной травмы и т. д. Ваше собственное поведение перестанет быть спокойным, открытым и доброжелательным, как бы ни нравился вам ваш невротический друг. Складываются невротические отношения, которые могут охватывать как двух участников, так и более крупные группы людей.
Драматическая черта невротического состояния, осложняющая обычно распознание невроза и его преодоление, — поистине сатанинская гордыня невротиков и идеализация ими собственного образа «Я». Невротик мыслит себя совершенным, соответствующим идеалу, богоподобным и считает невозможным, невыносимым, позорным отступление от идеального образа. Отсюда его ненависть к своему реальному существованию, полному несовершенства.
«…Идеальный образ невротика, — пишет К. Хорни, — не только создает у него ложное убеждение в своей ценности и своем значении; он, скорее, похож на чудовище Франкенштейна, которое со временем пожирает все лучшие силы своего создателя. В конце концов, он отбирает себе и влечение человека к развитию и его стремление реализовать свои возможности. А это означает, что человек больше не заинтересован реалистически подойти к своим проблемам или перерасти их и раскрыть заложенное в нем; он привязан теперь к актуализации своего идеального "Собственного Я" (Хорни К. Невроз и личностный рост. СПб, 1997. С. 306.).