– Одарённый человек! – сказал Пауло.
– О его сказках можно говорить бесконечно. Искромётный юмор, детская наивность, доброта. Я бы сказал, они написаны высоким поэтическим стилем. Он дарование – всё раскрылось в его сказках. Я упиваюсь, когда их читаю. Андерсен – мастер! – восторгался Цезаре. – Какую нужно иметь светлую нетронутую душу, чтобы писать для детей? Вспомнишь мои слова, эти произведения войдут в золотой фонд мировой литературы. Они написаны с глубоким чувством, наделены богатейшей фантазией. А сколько в них души! Цезаре говорил, говорил и не мог наговориться.
– Между прочим, дорогой мой соплеменник. У Андерсена есть роман «Импровизатор», который он написал, находясь под сильным впечатлением, вернувшись из Италии. Как видишь, о нём я могу говорить часами, – подытожил свой рассказ Цезаре.
– Синьор, как приятно осознавать, что где-то рядом живут и творят такие даровитые люди, – заключил Пауло.
Италия
Мечты сбываются
Рауль привёз Шурочку в их родовое старинное имение на севере Италии. Здесь он родился, вырос и всегда возвращался сюда после долгих командировок.
На этот раз, возвращаясь с Шурочкой, Рауль продумал всё до мельчайших деталей. Он, ещё находясь в России, выписал повара с русскими корнями, чтобы Шурочка себя комфортнее чувствовала.
А она и не подозревала, что именно здесь её ожидает самый большой сюрприз.
– Дорогая моя! Я хочу тебе показать кое-что. И Рауль поднялся с Шурочкой на второй этаж, подвёл к одной из дверей. Шурочка уронила взгляд на двери и сразу поняла: «За ними живёт сказка!»
Рауль сказал:
– Здесь твой будуар, о котором ты мечтала. Я обставил его по твоему вкусу. Помнишь, как-то гуляя в роще, ты рассказала мне свой дивный сон. За этой дверью его отражение. Всё так, как ты хотела, как мечтала, – повторил он.
Шурочка стояла в изумлении, она была ошеломлена признанием Рауля. Значит, он уже тогда знал, что они будут вместе.
Она посмотрела на своего избранника, приоткрыла тяжёлую дверь, на цыпочках осторожно вошла в комнату, опасаясь спугнуть сон. Огляделась и пришла в полный восторг. Перед её глазами предстал тот дивный сон из далёкого детства.
Маленькая ремарка
Шурочка росла в роскоши и одновременно в строгости. Дети в их доме с раннего возраста заучили – то, что разрешено взрослым, недоступно им.
Это условие было неоспоримо. Именно поэтому Шурочка и восприняла свой дивный сон как сказку.
Она прошлась, ещё раз осмотрелась и убедилась, что перед ней не что иное, как воспроизведение того сна, тех детских грёз, мечтаний. Тогда ей так хотелось мгновенно стать взрослой и обрести всё то, что ей пригрезилось.
Шурочка открыла небольшой саквояж, в который упаковала перед отъездом и привезла с собой маленькие детские радости и кусочек той жизни. Она достала из него старые фотографии, на которых были запечатлены Сергей Константинович и Софья Алексеевна в дни их молодости. В ту пору они ещё не были мужем и женой. Князь только что сделал предложение княгине, и они на память увековечили это день. Также она захватила фотографии своей бабушки и тётушки Лидии Константиновны – родной сестры её отца, с которой Шурочку помимо родства связывали добрые дружеские отношения.
Она расставила фотографии на полке у зеркала и с облегчением вымолвила:
– Теперь мой сон сбылся. Трудно поверить. И всё благодаря тебе, мой любимый.
Шурочка повернулась. Рауль стоял рядом и трепетал от счастья.
Он сам собственными руками создал для неё это чудо – крошечный уголок её Родины.
А в столовой её ожидал другой сюрприз. Шурочка на какой-то момент потеряла дар речи, когда увидела накрытый сервированный стол, точно также как у них дома. На её глазах внесли супницу и горничная, приоткрывая крышку, из которой потянулся тоненькой соломкой парок, с большим трудом выговорила:
– Синьора, борэщ сь кулэбака…
Перейдя на итальянский язык, она, обращаясь к Раулю, добавила:
– Как заказывали, синьор. Повар учёл все Ваши пожелания.
– Спасибо, Эльда. Я вполне удовлетворён, поблагодарите от моего имени повара. Надеюсь, что синьора Алессандра тоже будет довольна обедом, – высказал Рауль своё предположение. И как не понять? Ему очень хотелось угодить Шурочке.
– Я уже довольна, всем довольна. Большое спасибо. Так и передайте, пожалуйста, повару, – перехватила эстафету Шурочка, до глубины души растроганная вниманием Рауля.
В тени дубрав,
В тени аллей
Мне не забыть твой образ милый.
С тобой вдвоём, всегда вдвоём
Любимая – любимый.
Эти строки Рауль написал в период их медового месяца.
Романтика на воде
В один из тёплых весенних дней Рауль повёз Шурочку в Венецию. Лошади передвигались довольно быстро, и наши путешественники, проведя время в приятной беседе, добрались до пункта назначения.
Рауль с Шурочкой долго бродили по городу, он знакомил её с историей Венеции, затем предложил покататься на гондоле, проплыть по каналу. Шурочка согласилась. Здесь для неё всё было впервые.
Они спустились в гондолу, присели на сидение. Красивый юный гондольер направил весло в воду, провёл им. На воде появилась зыбкая рябь и мелкие волны, а гондола плавно отошла от причала.
Проплывая под мостом, гондольер запел баркаролу.
Берег земли далёкой, в дымке вечерней тает.
В небе луна сияет, спит голубой прибой.
С тобой одной мы вдаль плывём, куда не знаю, я…
А… ах!
Пой волна, свети луна, лети моя ладья.
А… ах!
Пой волна, свети луна, лети моя ладья.
Гондольер пел так проникновенно, выпевая фразы и каждую ноту, в отдельности, где требовалось по смыслу усилить или же выделить значение того или иного слова – звука.
Шурочке показалось:
«Он поёт для меня, вкладывая в исполнение баркаролы свои чувства, свои переживания, свои тревоги, обращённые ко мне, к Шурочке».
От воды потянуло свежестью. Ветерок забирался под сладки платья, под уложенные волосы, раздувая изнутри причёску.
Шурочка прижалась к Раулю. Он посмотрел на неё, быстро снял с себя сюртук и набросил ей на плечи.
– Ты продрогла, дорогая? Тебе холодно? – заволновался он.
– Нет, нет, ничего. Песнь растрогала меня. Её мелодия пронизывает душу. Она заглянула в меня, растревожив. Мне показалось, что переливы воды зашумели, забурлили в моём сердце. Всё во мне встрепенулось. Я сразу и не поняла, что со мной? – эмоционально объясняла она. – Гондольер очень красиво поёт, не правда ли, Рауль? – спросила Шурочка.
– Да, дорогая. Ты абсолютно права. Баркарола, это и есть песнь на воде. В основном они повествуют о любви, замечу, не всегда счастливой. Встречаются среди них грустные, печальные баркаролы. Но ты знаешь, и они очень задушевные. Частенько их сочиняют сами гондольеры. И у наших итальянских композиторов написано много замечательных баркарол. Тебе предстоит всё это услышать самой, моё солнышко, – рассказывал Рауль.
– С удовольствием послушаю их. Спасибо, дорогой. Такая чудесная музыка, я влюбилась в неё, – радостно делилась своими впечатлениями Шурочка.
Рауль, глядя на неё, расцветал. Он дышал ею. Находится рядом с Шурочкой, вдыхать в себя запах её бархатной кожи, согреваться её душевным теплом, вслушиваться в её голос, подобный флейте, -было для него истинным счастьем, на которое он уже и не рассчитывал. Он смотрел на неё глазами преданной собаки.
Тем временем, гондольер запел другую баркаролу:
Море лазурное, душу ласкает,
Ветер баюкает, лодку и нас.
Вечно любимая, вечно красивая,
ты обещала ждать всегда меня.
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать всегда меня.
Как расставались и как потерялись,
знает лишь море, свидетель луна.
Вечно любимая, вечно красивая
ты обещала ждать, всегда меня.
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать, всегда меня.
Снова акации, зацветут в мае,
но и на этот раз, не для меня.
Вечно любимая, вечно красивая,
Ты земля моя сирота,
Вечно желанная, вечно любимая,
ты обещала ждать, но не ждала.
– Как грустно. Мы чуть ли не каждый год ездили на юг к тётушке Лидии Константиновне – родной сестре папеньки. И там расцветали акации. У них такой чудный тонкий неповторимый запах. Ни с чем несравнимый.
Эта баркарола вернула меня туда. Напоила прекрасными моментами. Напомнила золотое время моего детства и юности.
Как это упоительно! – восхищалась Шурочка.
– Ты загрустила, Алессандра? Не надо, друг мой. Придёт время, твой папенька, князь Осипов, успокоится, смирится. Я верю. Мы навестим твоих родных и места столь дорогие твоему сердцу, – внушал и успокаивал Рауль Шурочку.
– Ты думаешь, он когда-нибудь смирится с моим побегом? – спросила Шурочка, глядя в глаза своему избраннику.
– Я очень на это надеюсь, ибо понимаю, что тебе без них и без любимых мест трудно будет, – с надеждой высказался Рауль.
Гондольер, услышав рассказ Шурочки, вступил в разговор:
– Вы правы, синьора. Стихи этой баркаролы написал мой друг. Он родом из России. Из тех мест, которые описаны в баркароле.
– Давно Ваш друг живёт в Италии? – спросила Шурочка заинтересовано.
– Давно, синьора. Думал, привыкнет. А он всё тоскует по родным местам. Это одно из его ностальгических стихотворений. Мне оно очень понравилось, легло на душу, и я сочинил для него музыку. Получилась итальянская баркарола, – рассказывал гондольер. – Вот и Вы взгрустнули. Заговорил я Вас. Буду петь. Это куда приятнее, – завершая диалог, сказал гондольер.
Предсказание, перевернувшее всю жизнь
На причале, откуда ни возьмись, появилась толпа цыган. Одна бойкая шумная цыганка внезапно оторвалась от толпы, подошла к Раулю и Шурочке.
На ней была большая чёрная шаль с длинной бахромой и много разноцветных украшений: бус, браслетов, серьги. Она схватила Шурочку за руку и стала приставать:
– Красавица! Давай на судьбу твою погадаю.