Услышав шум, в коридор выскочила Юркина мать и завопила на весь дом:
- А-а-а! Помогите, люди добрые! Убивают!
На ее крик никто не откликнулся: для всех соседей драки и скандалы в неугомонной семье алкоголиков были вполне привычным делом. Эту семейку никто не любил, но все побаивались: взрослые - Юркиного отца, дважды отсидевшего за поножовщину, дети - "злого Юрку".
Володя, не обращая внимания на причитания женщины, грубовато отодвинул ее в сторону, подошел к лежащему на полу Юрке, приподнял его одной рукой за шкирку и буквально прошипел ему в лицо:
- Еще раз, гнида, тронете моего братишку, ты или твои дружки, я тебе яйца оторву и в твою засранную жопу засуну! Ты понял?
- Понял-понял! - запричитал тот испуганно, а Володя еще раз ткнул ему в лоб:
- Ну, смотри, козел драный... Пошли, Витек, отсюда!
С того дня Рычков и его приятели с опаской обходили меня стороной и никогда не только не трогали, но и не смели задевать даже словами. Видно, Юрка красочно и правдиво передал им угрозу "бешеного Витькиного брата"...
Осенью пятьдесят девятого года маму обвинили в растрате, арестовали и посадили в следственный изолятор. Помните, рассказывая историю про мой "кок", я заметил, что у нее на работе были какие-то неприятности? Дело в том, что ее сменщица Зинаида, с которой они были очень дружны, стала любовницей директора столовой, в помещении которой и находился их буфет. Однажды Зинаида присвоила всю недельную выручку, а вину свалила на маму. Сумма оказалась довольно значительной, и собрать ее не было никакой возможности, а доказать свою непричастность маме никак не удавалось: сменщицу прикрывал ее любовник.
Скорее всего мама так бы и получила года два-три за растрату государственных денег, но когда следствие уже близилось к завершению, а к тому моменту мама находилась в следственной тюрьме уже более восьми месяцев, Зинаида, которую жестоко побил по пьянке ее любовник, неожиданно пришла к следователю, который вел дело мамы, и рассказала, что директор столовой, оказывается, приказал отдать деньги, ему. Он был начальник, она - подчиненная и ослушаться его не могла: он пригрозил, что уволит ее. Не пришла раньше потому, что тот ее запугивал, но после последнего избиения она не выдержала и решила рассказать следователю всю правду.
Зинаида представила настолько веские доказательства, что директора сразу взяли под арест, а маму через сутки отпустили с извинениями. Вороватому любовнику дали четыре года, Зинаиду приговорили к выплате "государственных алиментов" - двадцать процентов зарплаты в течение года у нее удерживали в доход государства.
К маминому освобождению я закончил шестой класс, и на этот раз мои отметки маму порадовали...
Эти месяцы без мамы были самыми эмоционально тяжелыми в моем детстве. Многие учителя в школе меня жалели, но были и такие, кто в глаза оскорблял, заявляя, что я - сын уголовницы. Отвернулись и некоторые ребята, которых я считал друзьями. Они старались не водиться со мной и избегали встречаться вне стен школы. Остались верными только Акимчик да те, кто входил в "великолепную четверку". Учиться-то я начал лучше, но поведением похвастаться не мог: стал нетерпимым, дерзким и драчливым. Чуть что - сразу в драку.
Очень популярным развлечением нашей "четверки" был один прикол, к которому мы довольно часто прибегали. Посылаем какого-нибудь пацана лет десяти вперед, и он, подойдя к незнакомому мужчине, просит:
- Дяденька, угости сигареткой! - или: Дяденька, дай денег!
Тот, естественно, его матом, а то и подзатыльник отвесит. Тут-то один из нас и объявляется:
- Мужик, ты чего сироту обижаешь?
Слово за слово, мужик, не сомневаясь, что легко справится с сопляками, начинал права качать, а иной и руки распускал... На этом месте из засады выскакивали остальные и принимались мять бока "хулигану".
В другое, "спокойное, мирное" время мы собирались в сквере на "нашей" лавочке, пели под гитару блатные песни, позднее среди нас появился симпатичный кореец Ким, с потрясающей красоты голосом, который и приобщил нас к "ливерпульской четверке". Это было даже символично, что наша четверка безоговорочно приняла и влюбилась в их четверку. Мы стали настоящими фанатами "битлов". Правдами и неправдами доставали магнитофонные записи и рентгенов-ские снимки, на которых были записаны их песни. А я даже набросал эскиз курточки-пиджака и принялся копить деньги, чтобы ее сшить. Черный плотный материал, впереди кусок черного кожзаменителя, и главная деталь а-ля Битлз - овальный вырез вокруг шеи: своеобразное декольте...
В то время, чтобы не тратиться на ателье, я научился перешивать брюки, зауживая их до невозможности, вносил свои поправки и в рубашки. А где-то за год до окончания школы придумал собственный фасон демисезонного полупальто из рифленой плотной ткани коричневого цвета, которое долгие годы с гордостью носил. Оно мне очень шло, и меня часто спрашивали, где я достал такой "шик". Я небрежно бросал, что мне привезли его из-за границы...
Вполне возможно, что именно группа "Битлз", занятия спортом, а позднее и оперотряды помогли мне не пойти по криминальной дорожке, закалили мой характер и помогли не сломаться тогда, когда меня, невинного, бросили в тюрьму...
Шестой класс я закончил без единой тройки. Наверное, жизненные невзгоды, напасти мобилизуют внутренние резервы человека, заставляют действовать с полной отдачей, иначе, чем в обычных условиях. Кроме того, мне требовалось, оставшись без мамы, доказать всему миру, что смогу преодолеть трудности сам, да и маму хотелось порадовать...
Мы с отцом верили, что наша мама ни в чем не виновата, и всячески поддерживали ее письмами, которые передавали с адвокатом: свиданий нам не давали, так как они, по советскому Уголовному кодексу, были "не положены". Пока идет следствие - никаких свиданий! Вторым моим утешением, после спорта, стало новое, еще редкое в нашем кругу развлечение - телевизор...
Я забыл сказать, что отцу удалось, не без помощи директора завода Малунцева, которого он возил, получить талон на покупку телевизора. Почему-то считается, что первым советским телевизором был "КВН" - "Купил Включил Не работает", а как мне кажется, на самом деле первым телевизором, выпущенным на Омском радиозаводе, является телевизор "Звезда", и его экран по размерам был точно таким же, как у известного всем советским людям телевизора "Темп".
Телевизор "Звезда" был сконструирован не в ширину, а в длину: по форме он напоминал печку "буржуйку". Включался телевизор поднятием верхней крышки, под которой находились ручки настройки. Поднимаешь крышку, раздается щелчок, и становится слышно негромкое гудение токов высокой частоты: телевизор работает! А вскоре экран освещается ровным голубым светом.
Я слышал, что выпуск "Звезды" был прекращен в связи с конструктивными недостатками схемы: многие аппараты, не проработав и месяца, возвращались на завод для капитального ремонта, и завод нес колоссальные убытки. Но наш телевизор оказался настолько надежным и с такими хорошими разрешающими способностями экрана, что мы его, ни разу не ремонтируя, продали через восемь лет за сто сорок пять рублей, купив его до хрущевской денежной реформы за тысячу двести! То есть продали дороже, чем купили...
Незаконное обвинение и арест мамы и связанные с этими событиями переживания очень сильно повлияли на мой характер и внутренний мир. За эти месяцы я так очевидно повзрослел, что если бы речь шла не о тринадцатилетнем парне, то вполне можно было применить слово "постарел", во всяком случае, стал серьезнее не только в собственных глазах, но и в глазах окружающих. Недаром говорят: как ты сам к себе относишься, так к тебе относятся и окружающие.
Вся наша четверка выглядела намного старше своего возраста, но я в эти месяцы далеко обогнал своих "боевых" соратников.
Не знаю, связано ли это с моим ускоренным взрослением или просто так совпало, но в конце шестого класса на май-ской демонстрации я познакомился с милой девушкой Валей, которая училась в седьмом классе другой школы. Она была одета в красную курточку, из-под которой выглядывала красная в клеточку коротенькая юбчонка, словно специально подчеркивающая - а почему бы и нет? ее аппетитные округлые коленки.
Мы так сразу увлеклись друг другом, что всю демонстрацию ходили держась за руки, боясь оторваться хотя бы на миг, а после демонстрации отправились ко мне домой. Мама еще находилась под следствием в тюрьме, Санька жил у одной из маминых сестер, отец, как водитель персоналки, несмотря на праздник, был на работе: так что в доме никого не было, во всяком случае, до шести вечера, когда отец, возможно, вернется с работы. Так что часа два у нас было, и мы с огромным наслаждением стали целоваться. Конечно, я делал попытки достичь чего-то большего: разговоров про это в нашей "четверке" было предостаточно, однако мои руки были допущены только до ее бедер. После чего им, дрожащим от новых ощущений, милостиво позволялось, как бы невзначай, коснуться ее груди, что действовало на меня как ожог. Стоило мне дотронуться до ее груди, как мы оба, словно по команде, вздрагивали, а Валечка еще и томно вскрикивала...
Мы так нацеловались за два часа, что наши губы распухли, и это было заметно. Расставаясь, мы договорились, что через три дня, если никто из нас не передумает, мы станем "мужем и женой". Подтвердить окончательное решение следовало накануне: в восемь часов вечера, когда Валя будет выгуливать свою овчарку, она подойдет к моему дому, и мы встретимся на пять минут.
С понятным нетерпением я ожидал заветного вечера, когда "решится моя судьба". По ночам мне снились эротические сны, и всякий раз я видел в них голую Валечку, лежащую почему-то на песочном берегу, а мой палец словно магнитом протягивается к ее заветному и пока запретному для меня местечку... Просыпался я в мокрых трусах, так и не успев прикоснуться...
Не дождавшись, пока пробьет восемь часов вечера, я выскочил из дому словно угорелый аж в семь и почти целый час бегал как безумный вок