«У меня было достаточно опыта, чтобы разобраться в вас. Что вам нравится. Что нет. Когда вы манипулируете, а когда искренние».
«И что можешь сказать обо мне?»
«Ты не делаешь сенсацию из научного факта, значит, скорее всего, тоже это знаешь. Значит, мысли о ногтях, кушон-пудре и об отключении инсты – не единственное, что тебя волнует».
Делаю снимок и присылаю ему свои пальцы. Без маникюра.
«Я был прав. Мне тоже прислать тебе часть моего тела?»
«Лицо».
«Может, составим фотопортрет? Это полезно для тренировки ума».
«Давай».
Тут же включаюсь в игру.
«Брюнет?»
«Да».
«Карие глаза?»
«Нет, зеленые».
Брюнет с зелеными глазами. Насколько это может быть правдой? И как узнать правду?
«Красивый?»
«Мужчина не должен быть красивым… Он должен быть… страшно привлекательным…»
Невольно улыбаюсь, представляя его привлекательность. Парень или мужчина явно уверен в себе.
«Хах, что делает тебя самым привлекательным?»
«Многие говорят, что когда я надеваю очки, то это выглядит горячо. О какой моей части тела еще хочешь узнать? Спускайся ниже».
«У тебя… привлекательные пятки?»
«Ах-ах, у тебя отлично с юмором. Между очками и пятками было много интересного. Ты избегаешь провокационных вопросов и ответов. Стесняешься?»
«Мне надо отключаться и ложиться спать».
«Ты не ответила».
«Мне правда пора. И с тобой было интересно».
Я бы до утра с ним проговорила, но от папы момент того, что я не выспалась, будет сложно утаить.
«Завтра в это же время?»
«Если пришлешь свою фотографию».
Я бы и так согласилась с ним продолжить общение, но хотелось бы увидеть, кто он. Понять, насколько я угадала.
«Я не показываю свое лицо».
Приходит от парня. Жаль… А если…
«Покажи любую часть своего тела».
Он может прислать что-то простое, а может что-то пикантное. В любом случае я сильнее сжимаю коленки. Даже если это будет кончик носа, я захочу пофантазировать, глядя на него.
Парень присылает ладонь, которой обнимает бедро в трикотажных штанах. Пальцы уверенные, крепкие. На безымянном и мизинце – два кольца. На тыльной стороне ладони виднеются венки. Выше запястье с какими-то браслетами. В комнате полумрак. Похоже на правду, потому что сейчас действительно ночь. Чуть выше брюк виднеется резинка нижнего белья темного цвета и с какой-то надписью. И над ней полоска обнаженного подтянутого живота.
На этом фотография обрывается. Как крючок с наживкой мне кинул, а я, как голодная к мужскому вниманию пиранья, захватила и не отпущу уже.
Я даже под одеяло залезаю, чтобы только там выдохнуть.
«Теперь ты пришли что-нибудь, чтобы я думал о тебе весь день завтра».
Руки… Там нет ничего запоминающегося…
Ноги… Если только то, что между ног. Это, может, и будет волновать его весь день. Но и утратит любую интригу.
Нет. Это должно быть что-то обо мне. Что-то такое, о чем он будет размышлять.
«Я красивая, умная, но при этом двадцатилетняя девственница, которая гуляет по сайту 18+, поэтому думай над тем, чтобы я не переключилась на другого завтра».
«)) Завтра к вечеру синоптики обещают повышенную влажность».
«В смысле?»
«Смотри на мою фотографию в течение дня и поймешь. Пока».
Пользователь Демон офлайн.
Еще раз смотрю на фото руки. Рассматриваю внимательно. Хоть и сделано в полутьме, но чувствуется сила в пальцах. Как они сжимали бы кожу. Запускали под край ночной сорочки и одним движением прижимали к себе.
Рассматриваю штаны. Смотрю туда, куда смотреть нельзя. Стыдно должно быть. Но я сейчас одна. Могу рассмотреть приятную выпуклость на трикотажных брюках.
Касание которой как печать принадлежности к мужчине. Коснуться хочу. Узнать, какая кожа на ощупь. Насколько большой. Правда ли, что нереально возбуждаешься, когда видишь мужской член.
Мозг взрывается тысячами фантазий. Трусики намокают сами собой, хотя я просто смотрела на фотографию руки парня.
Засыпаю под утро. Маме нельзя показать, что сонная, иначе она все поймет. А папа в момент раскусит. Иду сразу чистить зубы. Знаю, что это вызовет их недовольство, немного нотаций, от этого и проснуться можно, если хорошенько их довести.
После ванной иду за стол, усаживаюсь на стул, поднимая ногу и упираясь пяткой в край.
– Сядь правильно за столом. – Зубы сжимаю, чтобы подавить внутренний зевок. Кривлю губы и опускаю ногу на пол.
– Держи, Инна, кушай. – Мама порхает надо мной как над только что вылупившимся птенцом. – Будет мало, скажи, я еще положу.
– Спасибо, мам.
Вот кого надо бояться, так это папу. Знаю, что он сейчас внимательно меня рассматривает и анализирует. Я думаю о том, что курсач надо сдавать на следующей неделе, а я процентов тридцать сделала. Внутренне усмехаюсь. Нет уж, папа. Про этого парня ты не узнаешь ничего. Так глубоко ты не залезешь.
Я жду вечера. Я жду ночи, когда родители лягут спать, выключат свет, начнут пыхтеть в темноте, думая, что их не слышно, и открываю телефон, в чат наш лезу.
«Сколько раз меняла трусики?»
От парня уже висит сообщение.
«А что?»
Вспоминаю, что пришлось поменять один раз в туалете университета, потому что мысли о незнакомце не выходили никак из головы. Как и фотография. На которой не было ничего особенного, но одновременно слишком много всего.
«Раз ты все еще тут, я оказался хорош».
«Скажи свое имя, Демон, мне не нравится этот псевдоним».
«Нет, не скажу, но можешь называть меня любым».
«Тогда Дима».
«О'кей. Как мне тебя называть, внучка Фрейда?»
«Инна».
«Настоящее имя?»
«Нет. Расскажешь про свое кольцо?»
Внимательно рассматриваю снова два стальных кольца. Одно черное с серебряной гравировкой. Второе светлое, стальное, с черной вставкой в центре. Мегасексуально, как оказалось. Теперь мой фетиш – это не только мужественные руки, но и стильные мужские кольца на пальцах.
«Темное – в память о трагедии и дорогом мне человеке. С серебристой вставкой – личное. Не люблю об этом. Но оно напоминает мне о том, чего не надо делать больше никогда в жизни».
«Завидую твоей свободе и тому, что можешь делать то, что хочешь. Мне даже нельзя татуировку сделать».
«Не уродуй тело. Ты же не преступница, чтобы себя клеймить».
«Я думала, что это сексуально».
«Даже если это сексуально, то искусственно. Лучше – это когда сексуальность идет изнутри».
«Ты говорил, что знаешь девушек. Расскажи что-нибудь о нас».
«Если девушка смотрит на губы, то хочет поцеловать».
«Может, она просто смотрит на губы?»
«Да, она просто смотрит на губы и хочет поцеловать».
«Упс, мне пора. Завтра напишу».
Слышу, как родители затихают, сейчас они зайдут в приложение, чтобы проверить, что я сегодня читала.
С этой ночи наш чертов чат быстро наполнялся вперемешку моими и его сообщениями. По ту сторону монитора мог сидеть кто угодно. Маньяк, убийца, взрослый мужик, женщина, малолетка. Мог…
Но сидел он.
Низкий и хрипловатый голос, что желал мне иногда доброго утра голосовым сообщением либо – спокойной ночи, игриво намекая на интим-вечер с самой собой, доказывал, что это действительно парень.
Этот запоминающийся тембр, ник в чате «Демон» и таинственность умело играли на эмоциях, заставляя думать о парне двадцать четыре часа в сутки.
Сложнее всего было прятать мысли о парне от родителей. Папа несколько раз пытался подловить меня и вывернуть мне душу расспросами, но пока он не знал мой секрет, это была моя сила.
А мне хотелось улыбаться от хрипловатого: «Доброе утро, Инна».
Немудрено влюбиться в героя фильма или книги, а уж в того, кто появляется только ночью, и подавно.
На паре рискую, что родители могут подключиться и проверить телефон, но все равно лезу в чат.
«Привет».
«Ты сменила часовой пояс? У нас еще не ночь».
«Я просто соскучилась».
«По мне не надо скучать и привязываться».
«Мы общаемся каждую ночь, как я могу не привязываться? Ты понимаешь меня, знаешь, что я хочу».
«Я хочу, чтобы ты сама себе сказала, как ты и что любишь, что тебе нравится, позволила себе».
«Все, что я могу себе позволить, – это ночью под одеялом. Мне даже с парнями нельзя видеться».
«Кто мешает?»
«Родители. У меня даже есть диагноз. Название тебе вряд ли что-то скажет, но простыми словами – это чересчур озабоченная своим телом, чужим вниманием».
«Расскажи, как ты живешь».
«В зоопарке был?»
«Да».
«Вот я как в зоопарке. Только по ту сторону решетки. Меня никуда не отпускают, потому что везде: а) больные, неуравновешенные придурки, которых в детстве травмировала мать; б) я сама опасна для общества со своей озабоченностью. Меня выводят иногда в университет, к врачу».
«Тебе двадцать лет или ты врала?»
«Нет, не врала. Хочешь сказать – поменяй что-то? Сбежать из дома? Куда? У меня нет подруг. У меня нет таких родственников, которые не сдали бы меня отцу назад. У меня нет денег, мой телефон контролируется весь световой день. Отец так боится, что я что-то натворю и опорочу его честь, что проще посадить меня в клетку. Открывать ее иногда, но при этом давая понять, что у меня нет выбора. Как-то незаметно оказалась зависима от них полностью».
«А ты знала, что сложные девушки – самые интересные?»
«Я не сложная. Я хочу быть простой. Но не с кем».
«Что будет, если ты сбежишь?»
«Если сбегу, то буду свободной, но без средств. Если вернут назад, то надо мной будут проводить „опыты“, решая, что с моей психикой не так и почему я так поступила. И в анамнез не напишут, что она была таким положительным ребенком, отзывчивым, добрым, непонятно откуда взялись эти мысли. Поэтому лучше уж тут».
«Что последнее из рамок вон выходящее ты сделала?»
«Сидела за столом, поджав ногу под себя».
«Хах. Мне нравится, что при всем этом ты шутишь».
«Если бы не самоирония, я бы давно уже была десертом у червей».