Ничего не вижу. Только чувствую, как парень раздвигает мои ноги и нависает надо мной. Упирается руками возле плеч и, наклонившись, шепчет.
Дима не спешит воспользоваться случаем и покрывает поцелуями грудь, нежно захватывая бусинки сосков губами, и лижет их кончиком языка. Опираясь на локоть одной руки, второй ведет вдоль тела. Касается бедра и проводит пальцами по коже между ног.
От этого жеста сжимаюсь, но уже поздно что-то останавливать. Предвкушаю эту ночь и облизываю пересохшие губы.
– Уверена, что хочешь лишиться девственности сейчас и со мной? Это навсегда.
Скидываю с парня толстовку и неловко делаю попытку снять футболку. Он не сопротивляется. Укладывает меня на спину и стягивает всю одежду с себя. Ложится рядом, накрывая нас пледом. Лишь горящее от усиливающегося ветра лицо знает, какая погода сейчас. Но тут, под пледом, тело ноет в ответ на его ласки. Желает почувствовать парня в себе.
– Да, – шепчу в ухо, уже представляя, как он это сделает. Касается губами сбегающего струйкой и подтаявшего мороженого возле пупка и мягко скользит шершавым языком к груди, одновременно проникает пальцами в меня.
Задерживаю дыхание, как будто сейчас больно может быть. Но там очень приятно. Это пальцы, они как волшебные палочки, настолько аккуратные и ловкие. Мягкие и нежные, но знают, где надавить надо. Чтобы от каждого движения стонать хотелось. Большего хотелось. Тела обнаженного хотелось.
– Я хочу тебя. – Стыдно это говорить, но помогает то, что я его не вижу. И никогда не увижу, если вдруг он решит потом обсудить мое поведение.
Шелест непонятный. Напрягаюсь и вслушиваюсь.
– Это презерватив.
Поджимаю губы. Это все неловко.
– Дай руку. А то самое интересное пропустишь.
Тянет на себя, кладет руку на член. Боже… я даже вслух не хочу называть это. Бархатная кожа. Упругий. Боюсь надавить сильнее и сделать больно.
– Сильнее сожми. – Подчиняюсь. – Выше. Не бойся, мне не больно.
Не знаю, что делать. С ним. Еще раз аккуратно сжимаю, отпускаю.
– Я не знаю, что мне делать.
– Ты такая милая и невинная. Я балдею от тебя.
– Может, я тогда могу снять повязку?
– Нет.
Почему?
– Ты влюбишься в меня.
– А после… всего. Сейчас… нет?
Дима продолжает прижимать телом к поверхности. Лаская каждый сантиметр моего тела.
– Максимум, во что ты влюбишься, это в образ. Голос. Нет лица, нет человека. Нет человека – это только твои фантазии. Мы не влюбляемся надолго в героев книг, потому что они наша фантазия. Вымышленная реальность.
– Ты классный, – улыбаюсь как дурочка. – Я бы хотела тебя увидеть.
– Ты много говоришь.
– Так заткни мне… – голос тонет в поцелуе.
А следом тянущая боль распространяется внизу живота. Теплая, приятная.
– Расслабься. Сейчас все пройдет.
Парень все еще во мне, но не двигается. Дает возможность привыкнуть к новым ощущениям. Губами нежно проходится по шее, кончиком языка слизывая остатки мороженого.
Ждет, пока я сама не положу руки ему на поясницу, и начинает двигаться быстрее. Дискомфорт граничит с кайфом от той силы, что рождается во мне. От того дикого желания, что накрывает с головой, когда мы сливаемся в ритмичных движениях. Когда дарит мне свободу. Когда останавливается и покидает меня, хочу кричать, чтобы не делал этого, но из пересохшего горла вырывается только выдох.
– Это как танец. Расслабься и будь со мной сейчас. Мысли пусть утекают. Не думай о прошлом, его не вернуть и не изменить. Не думай о будущем, оно никому не известно. Думай о нас. О том кайфе, что сейчас между нами. О той физике, что происходит с двумя телами, когда их тянет друг к другу.
Откуда он, такой хороший? Идеальный.
– Я хотела бы быть такой, чтобы ты меня запомнил.
– Я запомню тебя, внучка Фрейда.
Переворачивает меня на живот и усаживает на колени. Заставляет прогнуться в пояснице, и я как марионетка подчиняюсь каждому его движению.
Прикусывает кожу на шее и снова проникает в меня уже сзади. Пальцы умело ложатся на складочки между ног и начинают массировать их. Черт. Знает то, что знала до этого только я про себя. Мои секреты и мои тайны. Плед сваливается с нас, раскрывая до пояса. Но сейчас плевать на это, когда одна рука прижимает к своей груди, а вторая доводит до сумасшествия. Ощущение его внутри себя, поглощенного этими движениями, и шепот бархатного голоса сносят крышу, и я сама обхватываю затвердевшие соски, сжимая их до боли. Подавляю нарастающее напряжение внутри. Хочу, чтобы вырвалось это, хочу, чтобы он сделал это со мной. Хочу запомнить навсегда эту единственную встречу. Не затыкает больше рот, позволяя стонать так, как я хочу, двигаясь энергичней.
– Хочу кончить вместе с тобой, просто скажи «твоя», когда будешь приближаться.
Двигаюсь навстречу, лаская грудь и постанывая от накатывающей волны удовольствия. Закидываю руки назад, снова погружая пальцы в его волосы. Хочу запомнить все, что только смогу. Парень замедляется, давая мне пару секунд перерыва, а потом с новой силой изводит мучительными движениями пальцев на клиторе и скользит внутри меня.
– Твоя, – срывается с губ, когда чувствую, как волна оргазма охватывает и сводит мышцы охрененной судорогой. Следом чувствую несколько толчков от него, как он расслабляется, опуская губы на плечо.
Тяжело дышит вместе со мной и снова обнимает нас пледом.
– Мы больше не увидимся? – спрашиваю, боясь услышать.
– Нет.
Я обнимаю его, а из глаз слезы медленно текут. Сладко-больно. Лучшая ночь и болезненное расставание.
– Это будет больно. – Хочу, чтобы знал о моих чувствах. Я знала. Это было его условие. Человек без лица. Имени. Настоящего и прошлого.
– Я говорил, что со мной может быть только одна встреча.
– Я тебя не видела. И ничего о тебе не знаю. – Разворачиваюсь к нему лицом и кладу ладони на щеки. Веду по гладкой коже, пытаясь понять его лицо. Вспомнить, возможно, знакомые черты. Как же он выглядит? Найти хоть какую-то зацепку. Но его лицо идеально. И таких лиц миллионы.
– Ты чувствовала и узнала обо мне больше, чем могла бы увидеть.
– Мы можем хотя бы общаться?
– Нет. Я уже проходил это. Знаю, что будет дальше.
– Просто общаться. Иногда. Пожалуйста, – шепчу, сдерживая рвущиеся слезы.
– У тебя был выбор, и ты его сделала. Ты знаешь правила. Ты теперь другая. Ты знаешь, кто ты внутри. Все, что они тебе говорят, это лишь слова. Это то, что не соответствует реальности. Себя слушай. Свои желания и мечты. Против поезда, который едет на полной скорости, сложно устоять.
Надевает через голову мне толстовку, скрывая от начинающегося моросящего дождя. Подает в руки легинсы. И по шороху понимаю, что одевается сам.
– Но ты же меня видел.
– Видел, но лишь для того, чтобы больше с тобой не встречаться. – Берет за руки и тянет вверх, чтобы встала. Эти несколько секунд крепко сжимаю его ладонь.
– Поцелуешь еще раз? – робко спрашиваю, уже ни на что не надеясь, но парень обхватывает за шею и притягивает. Желанно. Горячо. Как единственную в его жизни.
Разворачивает и снимает повязку.
– Иди и не оглядывайся. Чего стоишь?
– Думаю, если меня застукают родители, то, скорее всего, из дома выгонят. Что делать тогда?
– Если с тобой что-то случится, будут неприятности, я помогу.
– Как ты узнаешь?
– Просто доверься. Если попадешь в беду, я помогу. Но специально ничего подстраивать не надо.
На ватных ногах спускаюсь с крыши и иду в квартиру. Бесшумно открываю дверь и прохожу в коридор. Стягиваю кроссовки и плетусь к себе в комнату. В одежде ныряю под одеяло. От озноба, бьющего тело, хочется согреться.
Что я наделала? Я отдала девственность человеку, в которого влюблена виртуально. Надеялась, что он изменит решение и условия сделки. Нельзя же сыграть такую страсть и желание. Включаю телефон и открываю чат.
«Это был лучший вечер в моей жизни», – отправляю сообщение, но оно повисает в невесомости, горя красным восклицательным знаком. На смартфон бесшумно падает капля, размывая текст на экране:
«Пользователь ограничил доступ к своей странице».
Все по-другому. Все тело ощущается по-другому. Мне кажется, даже тараканы копошатся в голове сегодня не так. Каждый из них скандирует заветное. Я нормальная.
От солнечного света в окне хочется улыбаться так широко. Кончиками пальцев касаясь обнаженной кожи. Маленькие фитильки по всему телу поджигаю. А они со скоростью света стремятся к низу живота, взрываясь там одновременно. И постепенно.
Я женщина. Я знаю, что такое быть чувственной и желанной. Знаю теперь, с чем сравнить. И парень этот. Знаю, что красивый. Не знаю только, почему отверг меня. Почему всех отвергает.
Вчера только одну грань в этом мире раскрыла для себя. А сколько их еще таких? Хочу все попробовать. Надоело в клетке этой жить.
Хочется доверять себе и своим желаниям.
Натягиваю короткие шорты и футболку и выхожу завтракать.
Папа уже в рубашке, мама в домашнем халате.
– Дочь, поговорить надо.
– Да? – улыбаюсь им и накладываю себе оладьи.
В комнате повисает тишина. Все приподнятое настроение тушится, хотя я и пытаюсь прикрыть себя от родительского гнева. Они не могут узнать.
– На меня посмотри.
Задеваю случайно локтем кружку с молоком и разливаю его.
– Аккуратней! Сколько говорить можно! – возмущается мама, прежде чем я успеваю подняться и вытереть все. Мама уже с тряпкой причитает. Так смешно. Угрожает наказать.
– Мне двадцать, мам. Какое угрожать?
– Ты на возраст не смотри, надо смотреть на возраст личности.
– Кстати, я тут недавно почитала вашего Фрейда любимого. Пап, а ты знал, что рвение к чистоте – это результат сексуальной неудовлетворенности?
– Инна! – возмущаясь, краснеет мама. – Ты что такое говоришь?
– А что? Вы же меня обсуждаете.
– Артур, что она читает?
Папа получит. Скала. Не шевелится и не моргает даже. Изучает меня. Если маму я не боюсь, то от папы волнуюсь. Внутри натягиваются нервы, кажется, ему надо сказать слово нужное, как лопнет моя напускная уверенность сейчас.