Биография страсти — страница 28 из 40

Каждые три дня Кира проходила медицинский осмотр в его кабинете и не дышала от страха: поддается ли язва лечению, что делать, если ей станет хуже. Во всяком случае, пока лучше не становилось. Рука Киры постоянно тянулась к месту, где находился желудок, который болел не переставая. Соседка по палате беспрестанно охала и жаловалась на то, что весна приносит много физических страданий, болячки бунтуют почему-то именно в эту пору.

Кира сидела или лежала после процедур на кровати у окна, ближе к вечеру выглядывала в окно Машеньку с матерью, которая переехала в город, пока Кира лечилась. Они добирались до больницы в одно и то же время на автобусе, садились на скамейку и не спускали глаз с тяжелой двери, откуда появлялась Кира.

– Как здоровье? – тревожно спрашивала мать.

– Хорошо. Не знаю, зачем так долго держат в больнице, уже вторая неделя пошла.

– Врачи знают то, что делают, – строго отвечала мать. Кира целовала Машеньку в теплую макушку, нагретую солнцем, и задавала вопросы про школьные дела.

– Что за старикан бегает мимо и поглядывает в твою сторону?

– Какой старикан? Он заведует нашим отделением, мой лечащий врач.

– Нравишься ты ему.

– Что за глупости, мама, – возмутилась Кира.

На последнем приеме заведующий отделением протянул ей выписку из истории болезни и задал странные вопросы про дочь, про планы на летний отдых. Кира в ответ пожала плечами и ответила, что ничего не планировала.

Она выписалась из больницы и не могла нарадоваться, что находится дома вместе с матерью и Машенькой. В начале июня произошло странное событие. Однажды вечером раздался звонок, Кира открыла дверь и от удивления еле устояла на ногах: на пороге стоял заведующий отделением из больницы.

– Вы сказали, что не определились с отдыхом дочери, вот привез путевку в летний лагерь. Там замечательно, – сказал он и оглядел мимоходом скромную двухкомнатную квартирку, обставленную дешевой мебелью.

Кира, не пришедшая в себя от странного визита, посмотрела на путевку в волосатых руках и резко ответила:

– Я не принимаю подарки от незнакомых мужчин.

– Не вам, а вашей дочери, – ответил он. Положил путевку на столик в прихожей и быстро вышел, стараясь не горбиться, высоко подняв седую голову.

Кира разглядывала неожиданный подарок и не знала, что делать. Мать повернулась к ней и довольно сказала:

– Примчался, говорила же я, что ты ему понравилась.

– Как он разыскал нас?

– Как, как, – передразнила ее мать, – что тут сложного, в истории болезни вычитал.

Ровно через неделю черная иномарка внушительного размера подкатила к подъезду дома, где жила Кира. После приезда бывшего лечащего врача мать затеяла разговор:

– Мы живем далеко, ты здесь совсем одна. Тебе только тридцать шесть исполнилось, а уже нажила язву. Не гони его, хоть лечить будет.

– Мама, ты с ума сошла? Зачем мне лечиться у него!

Ночью Кира проснулась от странных звуков. Она встала с постели, прошла босиком в смежную комнату. Мать плакала, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что ты смотришь на меня? Думаю о тебе с Машенькой постоянно, жалко мне тебя, одна с ребенком мучаешься.

– Не плачь, – ответила потрясенная Кира: она впервые увидела плачущую мать; та всегда говорила, что нельзя лить слезы попусту; никто никогда не пожалеет, выход надо искать, а не рыдать. Кира обняла ее, погладила по голове, как ребенка, и нарочито строгим голосом велела спать и вытерла ей слезы.

Наутро Кира веселым голосом объявила, что через неделю Машенька поедет отдыхать в летний лагерь. От визга и радостных криков дочери ей пришлось закрыть уши руками и пригрозить: «Будешь визжать, останешься дома».

Вскоре мать уехала домой и долго еще укоряла себя: «Прости мою душу грешную, дитя родное подложила под старика, выхода иного нет, пусть пока так, потом жизнь расставит по местам».

* * *

Ровно через неделю врач приехал за ними на машине, помог уложить вещи и стал рассказывать, какой прекрасный отдых ждет Машеньку.

– Кстати, – голос его понизился, – остальные дети уехали в лагерь на автобусе, будут трястись в дороге полдня.

Важно обошел машину, открыл дверь и дребезжащим голосом, кивая самому себе, произнес:

– Сударыня, карета подана!

Кира села на переднее кресло. Она слушала дребезжащий голос, ругая себя за мягкотелость.

Через пару часов машина въехала на территорию, огражденную со всех сторон забором. Машенька нетерпеливо выглядывала в окно, чтобы увидеть поскорее лагерь, где она будет отдыхать. Врач остался в машине, сославшись на какие-то бумажные дела.

По указателям, нарисованным на табличках, Кира с дочерью вошла в огромный зал, где толпились другие дети с родителями, приехавшие на автобусе. Многие из них сидели на чемоданах, с любопытством поглядывая друг на друга. За столом с табличкой «группа английского языка» молодые девушки проверяли документы и распределяли прибывших по комнатам. Машеньке предстояло жить в дальнем корпусе. Кира шла за руку с ней и тащила чемодан, который стучал колесиками по неровному полу. Поворот, еще поворот и еще. И вот наконец нужная дверь с цифрой «восемнадцать». Они вошли в комнату, где увидели двухъярусные деревянные кровати, тумбочки и небольшой шкаф для одежды: ничего лишнего в маленькой комнате на четверых человек. В конце коридора туалет, душевые кабинки. На первом этаже располагались большой класс для занятий и огромная столовая. Дети будут заниматься английским языком по четыре часа в день и играть на свежем воздухе. Работали в основном молодые воспитатели, от которых веяло энергией и весельем, они были готовы хоть сейчас бегать и прыгать вместе с воспитанниками.

Пришло время прощания. Кира обняла и поцеловала растерянную дочь, быстро направилась к выходу, где врачеватель припарковал машину. Оглянулась назад и увидела Машеньку: она стояла с детьми и махала ей вслед. Кира загрустила, назад она ехала молча, даже не пытаясь для приличия поддерживать разговор. Врачеватель вел себя достаточно корректно, если бы не его подергивающаяся голова и дребезжащий голос, то она бы чувствовала себя почти спокойно. Вдруг, прекратив рассказывать о случае из своей врачебной практики, спросил:

– Остановимся? Немного отдохнем и поедем дальше.

– Хорошо, – согласилась Кира.

– Пообедаем, здесь отличный ресторан, – обрадовался он.

Его не смущало молчание спутницы. Задавал вопросы и отвечал на них сам. Продолжая говорить, открыл дверь в здание ресторана и пропустил Киру вперед. Дорого убранный зал, подсвечники, приглушенный свет и вышколенные официанты говорили сами за себя. Видимо, врач бывал здесь не однажды. Уж очень уверенно чувствовал себя. Его гордая осанка, неторопливые движения мужчины, знавшего себе цену, раздражали Киру. Она пыталась скрыть чувства, но ей это не особенно удавалось. Пару посадили за столик у окна, принесли меню и поставили графин с родниковой водой – комплимент от заведения. Врач подсказывал, какое блюдо вкуснее, переводя взгляд с меню на спутницу, как будто хотел проверить, поняла она его или нет. Им предложили осетрину на гриле с овощами. Кира нехотя ела рыбу, действительно вкусную и ароматную, стараясь не смотреть на врачевателя, ждущего восторгов по поводу обеда. Не дождется. И Кира продолжала сидеть с равнодушным видом, думая о том, как отдать ему деньги за путевку. Глядишь, отстанет со своими ухаживаниями. Она взглянула на спутника и мысленно улыбнулась: «Старый осетр!» Уж больно похожи были морщины на его лице на четкие прожилки в куске рыбы, обложенной молодой зеленью. Врачеватель умел держать себя в руках: делал вид, что не замечает равнодушного вида Киры, продолжал рассказывать дребезжащим голосом о Суздале, где они только что пообедали. Сыпал фактами, смешными случаями и держал себя так, как будто они дружили с детства.

– Когда случилась денежная инфляция…

– Меня еще не было на свете, – резко перебила Кира. Он ненадолго замолчал и продолжил разговор как ни в чем не бывало.

– Когда навестим нашу девочку? – спросил невинным тоном.

– Скорее всего, в субботу.

– В двенадцать часов дня, – помедлил он и продолжил: – Заеду за тобой.

Он умел искусно выстраивать диалоги на щекотливые темы и ловко поддерживать градус доброжелательности с собеседником. Но Кира успела поймать его холодный взгляд и испугалась, потому что поняла: просто так от него не отделается. Влипла намертво, зря поддалась на слезы матери.

Вот так состоялось первое свидание Киры с мужчиной, женатым и старым, который искал утех на стороне. Все оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Возраст врачевателя стал ее надежным союзником. Он боялся притронуться к ней, ему нравилось любоваться молодой женщиной, поглаживать ее узкие плечи и гладить по спине с почти отцовской заботой. Поглаживать и приговаривать:

– Иногда случаются неравные браки или связи, но они всегда компенсируются чем-то более значительным, чем грубый секс. Например, истинной заботой о женщине и ее малолетней дочери. У меня обширные связи в научной среде. Я помогу Маше поступить в университет.

– И что надо делать для этого?

– Быть со мной, ты мне очень нравишься.

– А разонравлюсь?

– Это зависит от тебя.

Мужское тело без одежды было дряблым и морщинистым, как и его потуги. Сделав несколько вялых толчков, врач откинулся на спину и с тоской произнес, что «раньше он гонял часами». Кира передернулась от отвращения и обрадовалась, что ей повезло встретить его сейчас, а «не раньше». Сколько же в нем обнаружилось способностей: врачеватель, дипломат, искусный обольститель. Как долго он готовил почву под первое слияние активов старости с молодостью, чтобы напиваться энергией молодого тела и подогревать себя близостью с красивой женщиной.

За молодой энергией врачеватель приезжал раз в неделю. Звонок в дверь, шуршащие пакеты с продуктами как пропуск в зону военных действий и общение за столом. Говорил много. Много и твердо. Как спикер на съезде от влиятельной политической фракции, обо всем и ни о чем, без обещаний и заверений. Кира кивала и замечала на себе его жадный взгляд, скользивший по ее телу, рукам и ногам. Скользил и оставлял липкую паутину, в которой она запутывалась все сильнее и сильнее. Свидания проходили в квартире, где их никто не мог увидеть. «На явочной квартире, где идет подготовка к военным действиям», – насмешливо думала она.