– О! – выдохнул Игорь, разглядывая сморщенное личико с закрытыми глазами и открытым ртом. Кира смотрела то на сына, то на мужа, плачущего от радости.
Сын получил вместе с рождением полную семью: маму и папу, пятнадцатилетнюю старшую сестру и любовь, царившую в доме.
Кира долго не могла оправиться после родов. Забывала о ребенке, пока молоко не проступало на блузке, пока он не начинал плакать, захлебываясь в крике. Игорь почему-то не уделял особого внимания сыну. На упрек жены ответил, что боится обидеть Машеньку.
– Папа, спасибо за все, – будничным голосом обратилась Маша к Игорю, – я защитила диплом.
За столом наступила тишина. Все молчали.
– Молодец! Горжусь тобой, – спокойно ответил Игорь и поднял бокал с шампанским.
Кира видела, как Игорь пытался справиться с волнением. Пять лет Машенька называла его дядей, как соседа или случайного прохожего на улице, и он не надеялся, что она начнет обращаться к нему иначе. Великая честь называться отцом обязывала его ко многому: быть с ней искренним до конца, он не имел права на пренебрежительное отношение к девочке, потому что хрупкая связка «папа – дочь» могла оборваться в любой момент. Машенька училась в университете на факультете международной экономики и менеджмента. Ездила на занятия из дома, хотя ей сняли комнату в центре города. Кира знала, что дочь рвется к братику, который ходил за ней по пятам. Машенька подрабатывала в кафе и на заработанные деньги покупала ему машинки, игрушечные конструкторы, детские книги. Играла вместо родителей, вечно занятых на работе.
Компания развивалась и требовала все больше внимания. Игорь и Кира встречались с клиентами, готовили документацию, просчитывали каждый шаг. Время наступало на пятки. Они захлебывались в потоке информации. Им пришлось увеличить штат сотрудников из числа молодых гениев с дипломами столичных вузов и выпускников Кембриджа. Помимо зашкаливающих IQ, они имели достаточные связи по всему миру. Интеллект, современное мышление и связи в бизнесе делали молодых специалистов необходимыми, но жутко дорогими. Игорь понимал, что только с ними компания останется на плаву.
Кира неотступно следила за работой, пытаясь не упустить детали, и устраивала встречи с клиентами, которые часто выливались в вечеринки. За столом разговоры становились теплее и живее, клиенты – разговорчивее. Игорь был недоволен графиком работы жены и просил уделять больше внимания детям. Она отмахивалась от его требований. Однажды даже пошутила:
– Ты хочешь убрать меня с работы?
– Не понял?
– Я мешаю тебе?
– Дорогая, у нас сын почти без присмотра. Ты забыла, что вытворяют мальчики в его возрасте?
Кира замолчала. Да, сыну исполнилось шестнадцать, ей уже пятьдесят с двумя противными хвостами, дразнившими морщинами и ранней сединой. У мужа ни одного седого волоска. Нахмурившись, она думала о том, что у Игоря нет особых причин стареть. Невольная обида прокралась и притаилась в сердце, подкармливаемая подозрениями и ревностью. Носогубный треугольник с двумя глубокими складками и потухший взгляд отразились в зеркале, которое не надо было спрашивать о том, «кто милее всех на свете». Точно не она. Куда-то убежала улыбка, прихватила с собой задорное выражение лица и стянула скобками вниз уголки прежде сочных и ярких губ. Убежала и уступила место отвратительному мистеру по имени климакс, нахалу, вручившему ей раздражительность и депрессию. Они раскинули сети недоверия, в которой Кира запутывалась, барахталась и увязала все глубже и глубже. Пыталась найти дно, двойное дно в каждом поступке мужа. По ночам отворачивалась от него с надеждой, что он протянет руки и обнимет ее.
В прошлом осталось время, когда он с готовностью гладил податливое тело жены, страстно бормотал слова любви и благодарности, прижимаясь к ней так, что она задыхалась. И он не мог дышать, сливаясь с ней в бесконечном потоке наслаждения, от которого искажались черты красивого лица. Умирали и заново рождались, обновленные силой чувства, подсовывающего им самые разные места в телах, вытянувшихся или свернутых клубком, сцепленных, как змеи весной. Неутомимая страсть заставляла исследовать каждый сантиметр впадинки и бугорка, дотрагиваться руками, губами, языком до потайных точек с привкусом соленого, кислого, сладкого, тягучего и липкого.
И теперь Кира не могла понять, почему муж ложится в постель и моментально засыпает, отвернувшись от нее. Устал? Но не мешки же он ворочает? По его подтянутой фигуре, моложавому лицу и энергичной походке нельзя было предположить, что век мужской энергии иссякает. Причину Кира отыскала быстро: желание новизны. Игорю надоело «листать зачитанную книгу» еще и потому, что он нравился женщинам. Кира видела это и злилась. Что она могла сделать? Закатать рукава и драться по старинке с соперницами? Писать ему письма, как первая жена? Ждать, куда кривая выведет? Анализировала каждый шаг мужа и мрачно поглядывала на него: что скрывается за спокойствием и сдержанностью? Помог воспитать дочь, родили вместе сына, прожили много лет вместе, но на том берегу смутно виднелась фигура разгневанной и обиженной женщины, первой жены Игоря. Может быть, он и сейчас кому-нибудь жалуется, что не может спать с Кирой, с нынешней женой, как жаловался ей в первые годы на бывшую. Мысли, похожие на осенние пожухлые листья, крутились в голове и оседали в душе покровом сомнений, прошитых ревностью. Кира сходила с ума: постоянно крутила, обсасывала мысли и с ужасом видела, как стремительно подбирается к ней цифра шестьдесят и подает знаки «серебряной осени».
5
Ежегодно в конце июня компания проводила вечер, на который приглашали партнеров по бизнесу, влиятельных лиц, без чьего участия сложно было продвигать многие проекты. Пышное и помпезное мероприятие требовало не только больших расходов, но и много внимания. Игорь тщательно продумывал каждую деталь, и Кира помогала ему во многих вопросах. Вечер удался. Все шло по плану. Хозяйка вечера обходила гостей, стараясь каждому из них уделить время, и вдруг она наткнулась на мужа. Споткнулась, увидев, как он смотрит на молодую женщину. И она улыбнулась в ответ, взяла его за руку и не отпускала. Потом, как в замедленной съемке, их руки медленно разжались, касаясь пальцами друг друга. У Киры подкосились ноги, как будто она застала мужа в постели с другой женщиной. Картина выглядела сексуальнее, чем эротическая сцена: тайное притяжение и страстное желание в кончиках скользящих пальцев не отпускали взгляд Киры. Кое-как взяла себя в руки, подошла к ним с улыбкой и обратилась к Игорю:
– Дорогой, не мог бы мне помочь?
– Да, конечно, – ответил он, не спуская оживленных глаз с женщины.
Вечер закончился. Кира двигалась как во сне, повторяла про себя: «Окончен бал, погасли свечи». И путалась в разговоре с работниками, которые убирали зал. Игорь не замечал настроения жены и радовался, что контракт, за которым охотились столько времени, наконец-то был у них в руках.
– Представляешь, – говорил он в машине по дороге домой, – Лариса подписывает контракт с нами.
«С нами или с тобой?» – хотела ответить ему, но промолчала, чтобы не выдать себя.
Кира хозяйничала на грядках Игоря. Каждый год он вскапывал для себя узкую полоску земли, взрыхлял и сажал зелень: укроп, листья салата, лук, чеснок. Ему нравилось возиться со своей делянкой.
На следующий день после вечера Игорь вернулся с работы и глазам своим не поверил: огород был полностью уничтожен. Вырванные лук и чеснок, сморщенные головки редиса и салата напоминали поле боя. Из распахнутых настежь окон лилась музыка. Он быстрыми шагами зашел домой и увидел жену, весело колдовавшую у плиты. На столе стояли бутылка из-под вина и бокал с красными подтеками.
Игорь смотрел на нее в замешательстве. Что случилось с ней? Куда исчезла та Кира? Ее подменила незнакомая женщина, чужая и неопрятная, с запахом перегара в постели, от которого его уже подташнивало. Вчера всю ночь бормотала о каких-то руках, обвиняла его в измене. Кстати, откуда-то на теле жены, прежде исцелованном им до каждого сантиметра, появлялись синяки. Сначала темно-багровые, потом желтеющие разводами.
– Стукнулась о стол, – махнула она небрежно на его удивленный взгляд.
– Так и голову разбить недолго, – попытался он пошутить.
А в голове у Киры вертелись обрывки воспоминаний из разных периодов жизни. Кусочки эти она собирала в одно целое, обильно смазывала пережитыми обидами и раскрашивала черными цветами. Иногда пыталась вспомнить: когда она пристрастилась к алкоголю? Ведь прежде терпеть не могла даже запах спиртного и осуждала выпивающих женщин. Наверное, тогда, когда в ее тусклой жизни появился Игорь. Именно тогда каждый день казался праздником, она готовила вкусную еду и покупала спиртное. Игорь подливал и приговаривал, что надо уметь расслабляться. Приучил ее к алкоголю: вдвоем пить веселее, и любовные игры в состоянии опьянения становились более изощренными и бурными, острыми и откровенными. Покупали виски и вино. Неплохие, кстати, сорта, с медалями. Очень скоро Кира прекрасно стала разбираться в секретах хороших вин. Бордо, Бургундия, Шампань, Эльзас – одни названия французских земель кружили ей голову. Продавец элитного винного бутика как-то сказал ей, что употребление вина – не дурная привычка, а искусство. Кира обожала искусство. Пристрастилась к нему так, как будто хотела разглядеть в нем свое будущее и пыталась вернуть время абсолютной любви с Игорем. Сейчас же алкоголь делал их агрессивными, и застольные беседы заканчивались обвинениями, летающими от одного к другому. Рассерженные, ложились спать порознь и не могли понять, что происходит с ними. Кира удивлялась: лицо мужа по-прежнему оставалось свежим, тогда как ее становилось серым и отечным, мешки под глазами не поддавались никаким кремам и массажам. Оглядываясь на тот период времени, она спрашивала себя: могло бы измениться в их жизни что-нибудь, если бы жили вместе с детьми, а не вдвоем? Может быть, за хлопотами о дочери и сыне не оставалось бы времени на мусор, рассыпавшийся между ними.