Юджи: Это может быть то, что стоит за всей этой символикой в индуистских храмах. У них есть эти храмы, и на этом основана вся система тантры. В любом случае теперь, спустя шесть месяцев, у меня ничего нет. Всё это закончилось.
Лулу: Теперь ваше тело успокоилось?
Юджи: Теперь у меня нет тела. Иногда я чувствую тяжесть, иногда оно очень лёгкое. Это жизнь во мне. Как я говорил вам, у нас, кажется, есть нечто общее. Возможно, то, что было у него (Дж. Кришнамурти), не может быть другим, чем это, но когда я начинаю это выражать, оно полностью другое. У людей будет впечатление, что это не одно и то же.
Лулу: В сущности, это должно быть одним и тем же…
Юджи: Возможно, это именно одно и то же.
Лулу: Та творческая энергия не может быть разной.
Юджи: Он мог прийти к этому по-другому. Вот почему у нас есть все эти разные пути, каждый из которых как бы порождает другое учение, если я могу использовать слово «учение».
Лулу: Мы знали это на протяжении веков. Например, то, что говорил Рамана Махарши, было по существу тем же самым.
Юджи: Он говорил не слишком много.
Лулу: Но суть одна — выяснять, что такое «я». Что такое «я», что такое это, то и другое. Он не конкретизировал это, как Дж. Кришнамурти, но разве это не тот же вопрос?
Юджи: Да, тот же самый.
Барри: Сегодня днём мы были в моей комнате, и я показывал ему кое-какие ранние мысли и строки Дж. Кришнамурти, но у него ещё не было этого. Или оно у него только что было и ещё не улеглось. У нас было такое чувство, что у Дж. Кришнамурти это было полностью по-другому. Не просто отчасти по-другому, но полностью иначе, чем то, как это, видимо, случилось с вами.
Юджи: Знаете, он проходил через ту мистическую фазу. Я вообще не прошёл через ту часть. Возможно, он в течение нескольких месяцев произносил слишком много этих слов — божество, божественность и всё такое.
Лулу: А вы проходили через это?
Юджи: Только в течение очень короткого времени. Но у него никогда не было возможности быть безмолвным — он всегда говорил.
Барри: Дж. Кришнамурти был вынужден говорить. Он был вынужден выступать, принимать людей и проводить беседы и лекции. Я думаю, это было ужасно.
Лулу: Но нет ли у вас ощущения этой энергии как присутствия — как некой другой силы?
Юджи: Да, это сила; это творческая энергия. И если вы хотите использовать слово «безмерность», есть та же самая энергия. Она не может быть ничем другим. Но как вы будете это выражать, в каких терминах?
Лулу: Но это та же самая энергия, не только в природе, но и в человечестве. Она обладает качеством — она принимает форму— природы и человечества. Так что она принимает форму того, что мы называем человеком. У неё есть такое качество.
Юджи: У неё есть такое качество… да.
Лулу: Но вы об этом не говорите.
Юджи: У неё есть возможность выражать себя в своей первозданной чистоте. Препятствий больше нет. «Я» — это тот, кто управляет всем.
Я не хочу говорить об этом потому, что это очень обманчиво. «Единство жизни», «Я есть жизнь» — всё это очень дезориентирующие фразы. Ладно, ты — жизнь. Ты не отделён от жизни. Я не говорю себе: я — жизнь. Я не собираюсь использовать ни одно из этих слов — любовь, истина, реальность, Бог, единость, единство жизни, вселенский закон и всё такое. Мне приходится избегать всех этих слов. Они осложняют выражение моего состояния бытия в его первозданной чистоте.
Лулу: Вы также не используете слово «энергия», которое…
Юджи: …тоже дезориентирует.
Лулу: Это современное слово.
Юджи: И никто не знает, что мы имеем в виду, говоря «энергия».
Лулу: У неё есть живое качество…
Юджи: Для меня это жизнь. Она обладает живым качеством. Она живая… кроме этого мне не приходит в голову никакой другой термин.
Лулу: Но почему вы говорите, что все переживания бессмысленны? Это действительно так?
Юджи: Почему вы вообще что-то из этого делаете? У меня есть переживания, и что мне с этим делать?
Лулу: Так вы подвергаете сомнению то, что с этим делает ум?
Юджи: Да, то, что ум делает с переживаниями.
Лулу: Не то, чем оно является само по себе?
Юджи: Если вы ничего не переживаете, вы мертвы. Но то, о чём я говорил, — нечто другое.
Барри: Мы вспоминаем то, что накоплено. И все наши переживания интерпретируются в терминах этих накопленных данных.
Юджи: Не будет вообще никакого нового опыта. Пока есть непрерывность, нет никакого нового опыта.
Барри: Это не становится опытом, пока я это не интерпретирую.
Юджи: Вы смотрите на всё окружающее через очки своих собственных представлений. То, что вы называете новым опытом, это в действительности не новый, а видоизменённая форма старого опыта. Вы изменили свой способ смотреть на вещи. Всё дело в этом.
Барри: Как насчёт сексуального опыта?
Юджи: Понимаете, пока вы занимаетесь сексом, там есть «вы».
Лулу: Я предполагаю, что сексуальная энергия — часть тела и не имеет отношения к уму; в действительности это не нечто умственное.
Юджи: Секс ведь в уме, разве нет?
Лулу: Даже в молодом теле? Вот что я спрашиваю.
Юджи: Он дремлет, только и всего.
Лулу: Я не имела в виду до половой зрелости. Я имела в виду «молодое» в смысле молодого мужчины или молодой женщины.
Юджи: В них он очень силён.
Лулу: Тогда он — в теле. Вот что я имею в виду. Он не является действительно умственным на этой стадии, не так ли?
Юджи: Но говорят, что с тридцати лет память начинает угасать.
Барри: Сексуальное желание тоже…
Юджи: Это — психологическая теория. Ваш интеллект перестаёт расти примерно с шестнадцати лет. Потом он становится горизонтальным, а не вертикальным или каким-то ещё. И тогда память — пик вашей памяти — приходится примерно на двадцать лет. А после этого вы видите начинающийся спад. Я не знаю… это теории.
Барри: Физически да; но по мере того как вы становитесь старше, растут ваши мудрость и понимание.
Юджи: Информация, всё больше и больше.
Барри: Да, но чувства достигают своего пика перед двадцатью годами, а потом имеет место небольшая задержка…
Юджи: Видите ли, во всех отношениях пик приходится на период от четырнадцати до двадцати одного года.
Барри: Это интересно. У меня была возможность беседовать со всевозможными людьми. Ну, у некоторых девочек был крайне ранний сексуальный опыт. У одной девочки был опыт с взрослым, когда ей было пять с половиной лет. В этом возрасте — будь то пять, восемь или девять лет, ум незрел и потому у него нет осмысления. Нет ни удовольствия, ни возбуждения, ничего. Это было просто незрелое сознание, не способное реагировать. Так что это не было что-то хорошее или плохое. Это просто не было настоящим опытом.
Лулу: Но тело уже созрело, разве нет?
Барри: Нет. Это было нормальное физическое развитие, но я думаю, что это возможно — я не знаю как. Но это не было никаким опытом…
Юджи: Секс — это удовольствие. Да или нет?
Барри: Да.
Юджи: Это опыт. Это приятный опыт, и мы ищем его снова и снова… вследствие непрерывности. Когда непрерывности нет, есть две вещи. Одна — это то, что сексуальная энергия будет сублимироваться и входить в мозг. Я не сомневаюсь, что йоги… то, что говорится в их книгах, более обосновано, нежели то, что сегодня утверждает медицинская наука.
Барри: Но идея сублимации уже отвергнута…
Юджи: О, не важно. Они могут её отвергать. Они снова к ней вернутся. Это не имеет значения. А вторая вещь — это отсутствие непрерывности. Как я объяснял вам, во-первых, нет контента удовольствия и, во-вторых, нет непрерывности. Когда ты не распознаёшь женщину как женщину… понимаете?
Барри: Не совсем. Продолжайте.
Юджи: Распознавание — мы обсуждали то же самое сегодня днём.
Барри: Как раз когда мы шли сюда, там было несколько красивых христианских девушек... их платья колыхались на ветерке… это действительно выглядело весьма привлекательно.
Юджи: Понимаете, для меня то движение — в точности то же самое, что движение, например, вашей руки, пальцев… цвета, движение…
Барри: И движение ветра и травы.
Юджи: Так что вовсе нет никакой разницы; вообще ничего. Поэтому как у меня может быть какая-то другая реакция на это? Ладно, даже если я нахожусь близко и держу за руку… если она мягкая и отличается от этого…
Барри: От спинки стула? Рука молодой женщины?
Юджи: Нет идеи или желания, что есть нечто большее, чем то, которое более приятно, — нет «больше и больше». Целовать женщину более приятно, а обнимать её намного более приятно, а сексуальный акт намного, намного более приятен… всего этого здесь нет. Здесь нет никакого нарастания чувств, поскольку нет непрерывности.
Барри: Когда первый раз видишь женщину, то просто смотришь. И это будет продвигаться к большему контакту и есть предвкушение или что-то вроде. Но для вас это невозможно. Вы можете видеть красивую девушку и это то же самое, что видеть дерево или ветерок. Вы можете держать её за руку и это будет ощущение мягкости — на этом ничего не надстраивается.
Юджи: Именно мозг говорит, что это мягкое, поскольку здесь никого нет.
Барри: Но вы говорите, что ваши чувства ощущают мягкость?
Юджи: Да, чувства.
Барри: Но вы не говорите, что это мягкое.
Юджи: