Суббарао: Наши чувства реагируют так, как хотим мы. Мы ответственны за то, как мы всё это получаем.
Хислоп: Нет, но мы также в ответе за то, что думаем, будто есть переживающий. Вот как возникает иллюзия. Мы накладываем на это свои идеи, и так возникает майя.
Виктория: Иллюзия, которую вы увидели, есть потому, что вы её создали. Если бы вы позволили той иллюзии уйти, это не было бы проблемой. Это ваша ошибка. Вы представляете его как тело; я буду представлять вас как тело. И оба этих тела не существуют; поскольку единственное, что существует в вас, — это то, что существует во мне.
Суббарао: Говорят также, что «чит» просто течёт.
Юджи: Есть постоянное течение. Оно всегда течёт. Я называю это электромагнитным полем, испускающим волны. Так что мне вообще нет нужды говорить. Поскольку это не мой вопрос и у меня нет вопросов любого вида или любой природы. Если есть необходимость — то да. Но память работает чрезвычайно быстро. Она очень цепкая. Если вы что-то говорите, она это записывает; и когда это нужно, оно быстро выходит наружу. Знаете, однажды я был в том состоянии пять часов, а потом я вышел и там был этот парень. Он ждал, что я буду что-нибудь говорить о необычном состоянии, в котором я был пять часов. Он сказал: «Ваше лицо светится». И первым, о чём я его спросил, было: «Написали ли вы ответ на письмо вашей сестры? Как насчёт чека?» А он сказал: «Этот осознавший человек очень материалистичен. Я ожидал, что он будет говорить о брахма джняне, а этот парень напоминает мне, что я должен написать письмо своей сестре, прося её прислать следующий чек сюда, а не куда-либо ещё».
Но это было очень важно, поскольку если бы письмо не достигло её вовремя, то чек бы пришёл с задержкой. Так что это было то, что появилось, как только я его увидел, — та проблема вызвала этот отклик; это было всё.
Барри: Это реагирует тело. Вы видите меня, и эта реакция происходит полностью самостоятельно. Никакого опыта вообще нет.
Юджи: Это единственное, что нужно сделать, больше ничего.
Суббарао: Мы делаем различие между материализмом и спиритуализмом.
Юджи: Понимаете, тот чек для меня не имеет значения. Как он мне поможет? Это ваш чек. Получаете ли вы чек или нет, не имеет значения.
Виктория: И всё же это для вас важно.
Юджи: Это очень важно, поскольку он потерял три чека. Мы ещё не сумели их проследить и разыскать. Если такое случается, то как тут быть?
Хислоп: Я понимаю, поскольку однажды председательствовал на беседе, которую проводил Махариши Махеш Йоги, и там был этот парень, который подошёл и дал мне чек для передачи Махариши. Так что прямо посреди духовной проповеди в образовавшейся паузе я вручил чек Махариши. Все люди были шокированы — как можно прерывать человека посреди духовной проповеди, чтобы дать ему чек? Махариши засмеялся и сказал: «Этот ум работает правильно; поскольку нет никакой разницы между моей духовной проповедью и этим чеком. Они — в точности одно и то же. Это было весьма уместно сделать». Так что это, видимо, означает, что именно мышление создаёт различие между духовным и материальным.
Суббарао: Мы проводим различие, ведущее к всевозможным осложнениям. А реализованный человек, который находится в своём естественном состоянии, препятствует всему этому.
Юджи: Нет, не в том смысле, в каком вы это говорите. Понимаете, для меня, держу ли я алмаз или обычный камень, чувственное восприятие обращается с ними в точности одинаково. Это не означает, что когда я увижу алмаз, я его выброшу. Почему бы мне это делать? Я возьму его и отдам тому, кому он принадлежит. Не думаю, что я использовал бы его для себя, поскольку он мне не нужен. Поэтому я бы выяснил, чей он, или отдал бы его полиции. Я никогда не выброшу алмаз. Это не самадришти.
Так что то, о чём говорит «Бхагавад-гита», — пандити самадаршана — истолковывается ошибочно.
Суббарао: Это ошибочно истолковывается!
Юджи: Это не означает, что я не знаю ценности банкноты в тысячу или десять тысяч долларов. Я прекрасно знаю, что она означает и что на неё можно купить для других, не для меня. Это не означает, что я подарю десятитысячную банкноту ребёнку. Это абсурдно. Я знаю её ценность и чего она стоит в любой стране — что на неё можно купить здесь, в Индии, что на неё можно купить в Вашингтоне, в Англии, понимаете?
Так что это не то, что я имею в виду. Я держу тысячедолларовую банкноту и мою туалетную бумагу в точности одинаково. Одинаково в том смысле, что в этом не участвует ум, поскольку это одна бумага, а та — другая бумага. Мне более интересно смотреть на их цвета. Несколько раз — вы будете удивлены — я смотрю на туалетную бумагу. Некоторые из них имеют красивые расцветки. И точно так же я смотрю на необычайно прекрасную картину.
Барри: Никакой разницы между Ренуаром и…
Юджи: Не говорите «никакой разницы». Это не так.
Барри: Нет, я имею в виду применительно к вам.
Юджи: Когда я смотрю на вещи, нет.
Барри: Что-то вроде получения удовольствия от картины.
Юджи: Вы имеете в виду, что я не могу наслаждаться красотой Моны Лизы? Я смотрю на неё в точности так же. Если вы хотите, чтобы я рассказал вам информацию, которая у меня есть, — пожалуйста. Вчера я рассказывал вам о музеях — Эрмитаже в Ленинграде и Лувре в Париже… все заявляют, что их картина «Мона Лиза» — оригинал.
Барри: А вы думаете, что это подделка?
Юджи: Я не знаю. Меня это не интересует. Понимаете, в живописной картине меня привлекает не изображение, или её красота, или что-либо ещё. Меня больше всего затрагивают цвета. Это может быть замечательное полотно или холст с пятном красной краски. Картина может считаться лучшей в мире, написанной величайшим художником, когда-либо жившим на земле. Но мой взгляд притягивает не та картина, а это пятно красной краски. В этом вы можете быть уверены. Так что музеи мне не интересны.
Если я оказываюсь в музее или, скажем, иду в Слоновьи Пещеры, где есть Тримурти[21]. Тримурти привлекает меня не из-за силы или чего бы то ни было, а из-за самой её величины и изумительного искусства. Я буквально не мог там стоять. Всё тело начало вибрировать с потрясающим ритмом. Не знаю, видели ли вы Тримурти в Слоновьих Пещерах недалеко от Бомбея? Происходившее со мной было вызвано не символикой, стоящей за статуей, или чем-то ещё, а её величиной, огромностью, не деталями. Она вводила меня в необычайное состояние.
Так же было и когда я отправился из Бомбея в Мангалор на корабле. На протяжении двух дней я был в том состоянии из-за огромности водного простора. Когда я смотрел в небо, я был небом. Не понимайте меня в мистическом плане. В том просторе нет ничего, кроме этого простора. Это не то, как кто-то говорит: «Я — беспредельность» или что конечное и бесконечное — это одно и то же. Я говорю не в таком смысле.
И как я говорил на днях, я видел мать, бьющую своего ребёнка. Я не остановил её и не сказал: «Не бейте ребёнка». Вы можете говорить, что я не волновался за ребёнка и не осуждал мать. Это вполне очевидно с точки зрения ваших норм поведения. Понимаете, я видел эту бьющую мать, и битьё доставалось мне. Так что есть поток сострадания и к ребёнку, и к матери — не потому, что я смотрю на них одинаково. Здесь есть потрясающий поток.
Барри: Вы также мать!
Юджи: Я не хочу здесь использовать слово «сострадание», потому что вы будете понимать его по-другому. Оно (это состояние) течёт в равной мере одновременно к ним обоим, не из симпатии, не из понимания, так что не используйте такие слова. Здесь ничего нет — только само это, происходящее передо мной. Бьющий ребёнка — это я, и ребёнок, которого бьют, — это тоже я. Это очень трудно передать.
Виктория: Я понимаю совершенно ясно.
Юджи: И потому вы видите, что движение отсюда одинаково; поскольку она бьёт, здесь есть движение. Когда ребёнок получает побои, здесь есть движение. Так что происходит? Я бью сам себя. Я там единственный, бьющий сам себя.
Виктория: Вы стали и матерью, и ребёнком. Нет двух или трёх, есть только один.
Юджи: Видите, когда я гуляю с этим парнем с его четырьмя детьми, вы даёте мне подаяние.
Барри: Это то, что имел в виду Христос, когда говорил о любви?
Юджи: Я получаю от вас подаяние. Тот же самый в то же самое время делает и то и другое внутри меня. Поэтому у меня нет к вам ни хвалы за доброе дело, ни осуждения, ни симпатии. Так оно есть. Вы можете спрашивать: «Почему вы не проявляете доброты к животным?». Я — пёс. И я проявляю к себе доброту. И не жду за это благодарности — я сам пёс. Я проявляю доброту к самому себе.
Барри: По-видимому, это истинный смысл сострадания.
Юджи: Я не знаю, что это. Поэтому каждый раз, когда мы вместе гуляем, постоянно происходит этот процесс.
Суббарао: В «Бхагавад-гите» Господь Кришна говорит: athava bahunaitena kimjnatena tavarjuna, vistabhyahami-dam kritsnamekamsena sthitojagat (10.42)
Но какая нужда, Арджуна, во всём этом подробном знании? Знай, что Я пребываю во всяком отдельном существе, Я наполняю и поддерживаю всю эту Вселенную.
Юджи: Одно дело, слушать это и читать это; но когда находишься в том состоянии, эти слова ко мне не приходят. Я не знаю, что это. Возможно, те слова описывают моё состояние. Но всё же, понимаете…
Суббарао: Но в том состоянии вы не говорите.
Юджи: Когда вы цитируете, я сам цитирую, и это не имеет для меня никакого смысла. Когда ты проживаешь это состояние, нет нужды ни в каком писании, ни в каком авторитете или сравнении. Зачем?
Хислоп: Ладно, вернёмся к тому, как в вас действует восприятие. Теперь, когда вы смотрите на объект на этом столе, объект смотрит на вас, скатерть тоже смотрит на вас. И, следовательно, вы видите смесь цветов и теней.