Но вернемся к звуку. Хотя о субъективном восприятии звука у других живых существ нам известно не так много, благодаря наблюдениям и приборным измерениям мы постепенно узнаём, как другие организмы используют звуки. Многие, как и мы, обдуманно издают звуки для общения. Исследователи обнаружили, что социальные насекомые, например пчелы и муравьи, обычно используют от десяти до двадцати отдельных узнаваемых вокализаций. Число их в три-четыре раза больше у социальных позвоночных, таких как волки и приматы. Причем изменчивым может быть не только восприятие звука, но и методы его производства. Многие организмы общаются при помощи вокализации, а некоторые, например сверчки, производят свои звуковые коммуникации иным способом, потирая крылья друг о друга.
Столетие назад профессор из Университета Тафтса Эймос Долбеар произвел настоящий фурор – это произошло спонтанно, так как он занимался совсем иными вопросами. Он опубликовал статью в журнале American Naturalist, где сообщил, что любой человек может определить температуру воздуха, просто сосчитав число стрекотаний сверчка. Такой способ, вскоре получивший название закона Долбеара, вошел в моду в кругах натуралистов, а также среди отдыхающих на природе. И хотя мы уклоняемся от темы, отчего бы вам не стать тем единственным в своем квартале, кто знает, как замерять температуру этим уникальным способом? Итак, вы готовы?
Вам нужно просто сосчитать количество стрекотаний сверчка за 14 секунд и прибавить 40. Это и будет температурой в градусах Фаренгейта на данный момент[18]. Проще не бывает! Добавим, что закон Долбеара точен и непогрешим.
А что касается давнего спора в баре о том, кто лучше слышит (Как вы сказали? Нет, мы говорим не о том, где подают лучшие суши.), то правильный ответ – мотылек. Мотыльки способны улавливать даже более высокие звуки, чем летучие мыши, что вполне понятно: ведь встречи с летучей мышью они всеми силами пытаются избежать. Под вторым номером идет летучая мышь. Следом за ней самым острым слухом обладает сова, затем слон и собака, а за ними следуют кошки. У кого наихудший слух? Вероятно, у змей, сознание которых по понятным причинам более приспособлено к вибрациям земли, чем к колебаниям воздуха.
Итак, суммируем сказанное: благодаря тонкой настройке сознание живых организмов проявляет чувствительность множеством способов, задействуя при этом целый ряд физиологических структур. Теоретически каждый волен следить за реальностью через широкий спектр переживаний, но такая свобода сфокусирована и отфильтрована дополнительными силами окружающей среды и эволюции, поэтому на практике выбор входных данных гораздо уже. Это сделано, чтобы в любой момент привлечь внимание организма.
Попросту говоря, важно помнить, что, хотя тело животного является инструментом чувственного восприятия, своего рода большой нейронной антенной, вся сенсорная информация в конечном итоге обрабатывается в головном мозге.
Наш мозг не получает ничего, кроме импульсов, этих «би-бип, би-бип, – би-бип, би-бип» – электрических сигналов, передаваемых от органов чувств к нервам. Мозг принимает разрозненную информацию и должен собрать эту массу данных воедино, что он и делает в соответствии с довольно-таки специфическими законами. Он заново собирает сенсорные данные в соответствии с правилами времени и пространства, или логикой мозга.
Время и пространство – это проекции, созданные внутри ума, где начинаются восприятие, чувство и опыт
Время и пространство – это проекции, созданные внутри ума, где начинаются восприятие, чувство и опыт. Они орудия жизни, проявления интеллекта и чувств, научиться использовать которые должен даже самый крохотный детеныш черепахи, едва он только открыл свои блестящие глазки. Такой детеныш, порой одиноко блуждающий больше недели по суше среди листьев сладкого папоротника и головок бородача, прежде чем поселиться в пруду или на болоте, должен полагаться на эти инструменты, чтобы ориентироваться в мире.
Все животные, наделенные нервной системой, в целом имеют схожий набор основных механизмов. И это не случайное везение. Пространственное и временно́е понимание, помимо человека, есть и у других живых организмов, хотя «мощность» и «инструментарий» наших чувств могут различаться. Под «мощностью» можно понимать то, насколько ярким или тусклым является наше ощущение: ястреб обладает острым зрением, способным обрабатывать огромное количество визуальной информации, а африканская кротовая крыса слепа и, как и многие пещерные существа, не имеет органов для регистрации света. Зрительное восприятие ястреба «пылает» при высокой мощности, а у крысы оно в диапазоне от тусклого до темного.
Зрение, обоняние, слух, осязание и вкус – вот наши привычные «инструменты» человеческого восприятия. Различные виды животных по-разному используют эти пять чувств и с разной нагрузкой. Как мы знаем, они могут использовать и другие чувства, интуитивно сложные для нашего понимания. Большинство насекомых, например, не слышат, как люди, а вместо этого ощущают вибрации – часто через органы чувств на ногах как постоянную дрожь. Чувствительные к вибрациям «уши» полевого сверчка расположены в его коленях. Кроме того, нам известно, что некоторые виды летучих мышей ориентируются в своей среде не визуально или по запаху, а используя эхолокацию. Стайные рыбки крайне чувствительны к давлению воды вдоль «боковой линии» с каждой стороны их брюшка, что позволяет им синхронизировать собственные движения с движениями других рыб в непосредственной близости и двигаться как единое целое в жидкой среде.
С биологической точки зрения логика схем мозга связана с логикой периферической нервной системы. Они согласованы. Различия по мощности и в оснащении у разных видов животных четко ограничивают вселенную каждого из них.
Животные и люди способны различать множественные чувственные восприятия, одновременно сосуществующие друг с другом, наблюдая их как объекты, существующие вне нас и происходящие в пространстве. Например, человек может ощущать запах сирени, исходящий от ярких весенних гроздьев и доносимый из-за забора с ухоженного двора в переулок, где при бледном освещении в пасмурную погоду вовсю благоухают полные мусорные баки. Над головой при этом может реветь пролетающий самолет. Но даже с учетом всех этих сознательных чувственно-опосредованных переживаний – некого попурри из нескончаемых ощущений, люди порой впадают в ступор, теряя настройки на любые сигналы, погрязнув во внутреннем мире своих мыслей. Мы пропускаем мимо ушей, что нам только что говорил наш друг… и спрашиваем себя: может, и впрямь стоит освоить эту практику «наполненности ума»?
Насколько нам известно, люди – единственные живые существа, способные переключить фокус внимания с внешнего осознания на собственное мышление или даже, как вы делали при чтении данной книги, размышлять о мышлении. Нет сомнений, что сознание животных отлично от нашего, но о степени отличия мы можем только гадать. Поэтому реальности человека и животного, которые обусловлены первым опытом в качестве наблюдателей, также различаются. Хотя в некотором роде это является иллюзией. Сознание и волновая функция воспринимаются как локализованные в нашем отдельном мозге, создавая чувство «я» или так называемое чувство себя. Однако, как мы знаем из главы 5, отсутствие разделения, подтвержденное экспериментами по запутанности, предполагает, что мое и ваше сознание или ваше сознание и сознание вашего пса Ровера на самом деле являются проявлениями одного – единого сознания.
Один из авторов книги, Ланца, вспоминает свои размышления о причастности к ощущению такого единства:
Помню, я как-то рыбачил теплым летним вечером. Время от времени я чувствовал вибрации лески, соединявшей меня с жизнью, рыщущей внизу. Наконец я вытащил окуня, скрипящего и задыхающегося.
Экспериментальным путем было неоднократно доказано, что одна частица одновременно может быть двумя объектами. Физик Николас Гизен послал запутанные фотоны по оптическим волокнам, пока они не оказались на расстоянии в 11 километров друг от друга. После чего он измерил один фотон и обнаружил, что другой мгновенно «узнал» результат. Он предположил, что они тесно связаны между собой таким образом, который возможен, лишь если между ними нет пространства и нет времени, ограничивающего скорость их коммуникации. Сегодня никто не сомневается в связи между частичками света или материи либо даже целыми скоплениями атомов. Посмотрите на гагару на воде, на одуванчик в поле. Как обманчиво пространство, которое их разделяет и заставляет казаться одинокими.
Схожим образом часть нас связана с одуванчиком, гагарой, рыбой в пруду. Это та часть, которая переживает сознание, не внешние воплощения, но наше внутреннее существо. Согласно биоцентризму, наша индивидуальная обособленность является иллюзией. Все, что вы испытываете, – это вихрь информации, возникающий в вашем мозге. Пространство и время – это просто инструменты ума, чтобы собрать все это воедино. Какими бы прочными и реальными на вид ни казались стены пространства и времени, неразрывность означает, что в нас есть часть, которая не более человеческая, чем животная. И как часть такого целого существует справедливость. Птица и добыча – одно целое. Не заблуждайтесь на этот счет: именно вы будете смотреть глазами своей жертвы. Или взамен вы можете получать добро – выбор здесь за вами.
Таков был мир, который предстал передо мной в тот теплый летний вечер. Рыба и я, хищник и жертва – мы были одним и тем же. В тот вечер я ощущал союз каждого существа со всеми остальными. Как сказано в древнем индуистском стихотворении: «Познай в себе и во всем одну и ту же душу; изгони грезу, отделяющую часть от целого». Сознание, стоящее за юношей, которым я когда-то был, и мужчиной, которым я стал, было также сознанием, стоящим за умом каждого животного и человека, существующего в пространстве и времени.