Во сне мы блуждаем в гильбертовом пространстве и переживаем коллапс волновой функции множеством различных способов. Со временем волновая функция наших переживаний коллапсирует именно так, что мы просыпаемся в той же самой постели и в той же комнате, в которой ложились спать накануне вечером. Мы припоминаем свое имя и вспоминаем прошлые события своей жизни. Нам кажется, что ночной опыт был только сном, а не происходил реально. Но, как уже объяснялось выше, сны и то, что мы воспринимаем как реальность, в своей основе обладают одной и той же природой. И такая точка зрения находит подтверждение в квантовой механике.
Таким образом, я просыпаюсь утром этой личностью, проживающей в этом доме, городе, деревне. Но мое пробуждение было лишь одним из возможных коллапсов большой волновой функции в конкретном мире моего опыта, о чем мы говорили в главе 7. Существует множество возможных способов коллапса большой волновой функции. Ее коллапс способен вызвать волновую функцию, описывающую переживания человека А, или описать переживания человека Б либо кого-то другого, включая млекопитающее, птицу, рыбу и любое другое живое существо.
Это никак не связано с множественными отдельными сознаниями, существующими в одном и том же мире. В каждом отдельном случае коллапса волновой функции возникает другой мир с уникальным, единым сознанием. В одном таком мире сознание переживает жизнь человека A, в то время как все другие люди воспринимаются как «внешние» по отношению к человеку A, что поясняется в главе 7. В другом мире то же сознание переживает жизнь человека Б, а все другие люди и животные – как и деревья, дома и другие неодушевленные предметы, воспринимаются как «внешние» по отношению к Б.
Во сне вы попадаете в альтернативные миры и переключаетесь с одной реальности на другую, проживая жизнь то одного организма, то другого
«Каково быть летучей мышью?» – так называется статья Томаса Нагеля, опубликованная в 1974 г. в журнале Philosophical Review. Нагель заявил: «Тот факт, что организм вообще имеет сознательный опыт, демонстрирует, по сути, что существует нечто, означающее для нас: каково быть этим организмом. Таким образом, организм обладает сознательными психическими состояниями – в этом и только в этом случае есть что-то похожее на то, чтобы быть таким организмом».
На страницах нашей книги мы принимаем тезис о том, что это «нечто» является волновой функцией в интерпретации математического описания сознания. Сколлапсировавшая волновая функция, описывающая переживания человека А, соответствует «чему-то похожему на [человека А]» по Нагелю.
Находясь в бодрствующем состоянии, вы переживаете свою согласованную реальность. Затем вы ложитесь спать, засыпаете и погружаетесь в сновидение. А когда просыпаетесь, то снова оказываетесь личностью в такой же реальности. Во сне вы попадаете в альтернативные миры и переключаетесь с одной реальности на другую, проживая жизнь то одного организма, то другого. Проснувшись, вы можете в любое время ощутить себя любым человеком без воспоминаний о том, что когда-то были другим человеком или животным. Вы даже способны ощутить себя новорожденным, не обладая при этом никакими представлениями об окружающем мире, в котором живете. Если это действительно так, то постепенно, шаг за шагом вы откроете для себя свою реальность, свой мир. Наблюдая за ним, вы будете продолжать вызывать коллапс волны вероятностей и без особых усилий создадите этот свой мир, подкрепляя его новыми подробностями, причем он будет содержать в себе убедительные и веские воспоминания. Ваши наблюдения содержат и то, что другие люди говорят вам о мире и его истории, и таким образом вы конструируете свою консенсусную реальность.
Вызывает удивление, как далеко мы продвинулись, непредвзято следуя выводам квантовой механики. Принимая концепцию, что волновая функция выражает математическое описание опыта, мы приходим к объединению сновидений и повседневной реальности. В свою очередь, сновидения еще более наглядно подтверждают сказанное нами о продолжающемся волновом коллапсе, проявляющем себя в виде нескончаемого сознательного переживания. Постоянные загадки квантовой механики, множественных миров и коллапса волновой функции, сознания, реальности, а также нашей собственной жизни и смерти – всё это исчезает.
Глава 16Ниспровержение физиоцентрического мировоззрения
Всякое фальшивое искусство, любая тщетная мудрость проживает свой срок, но в конечном счете сама же себя уничтожает.
Вы совершили настоящее путешествие, читатель, но такое же путешествие из века в век совершают и другие люди, решившие во что бы то ни стало разгадать Вселенную.
Люди были уязвлены тем, что само их драгоценное существование оказалось хрупким, а их повседневная радость жизни может быть внезапно перечеркнута наводнением или болезнью, и поэтому изначально жили предрассудками.
Сначала они умоляли богов, а затем и единого Бога быть милосердными и пощадить их, и такая политика сюсюканья, хныканья и торга с невидимыми правящими сверхдержавами, якобы окружающими нас, в значительной мере и составляла наше коллективное мировоззрение. Между тем проходили тысячелетия, и сначала древние греки, а затем и блестящие умы Возрождения приходили к пониманию, что миром правят не только сверхъестественные силы. Природа действовала своим рациональным образом по законам, которые наш разум оказался способным разгадать.
Это всё изменило, и на сегодня наш кругозор расширился с невероятной скоростью и с очень впечатляющими последствиями. Немаловажным достижением было открытие Иоганна Кеплера, доказавшего, что Земля, Луна и другие планеты движутся по эллиптическим орбитам, а их будущее положение можно не только предсказать, но и вычислить с высокой точностью. Люди научились даже рассчитывать, когда тень затмения накроет Землю. Они полагали, что отныне наступил великий порядок в природе и это замечательно.
Однако дихотомия продолжала давать о себе знать. Во-первых, было разделение между небесами и нами, смертными, на Земле, а затем и между людьми и природой. Рене Декарт в XVII веке утверждал, что разум и материя по своей основе отличаются друг от друга, то есть сознание или восприятие стоят особняком от остальной природы. Такое отделение нас самих от основной массы Вселенной вызвало одобрительные кивки со стороны науки и со стороны духовенства. Прежде чем исследовать мироздание, людям следовало исключить из процесса познания их собственные ложные представления. А религия одобряла точку зрения, согласно которой люди являются чем-то большим, чем просто материей.
По мере того как наша Вселенная становилась больше, наше собственное место в ней сужалось.
Ученые изо всех сил старались отвлечь массы от религии и суеверий, с энтузиазмом насаждали мировоззрение, согласно которому наука могла дать ответы на любые вопросы, а полная объективность стала возможной. Другими словами, они предлагали такое видение мира, в котором мы, как наблюдатели, не играем особенной роли. И когда в 1930 г. Эдвин Хаббл доказал, что Вселенная состоит из миллиардов галактик, каждая из которых содержит миллиарды звезд, подобных нашему Солнцу, с планетами, похожими друг на друга, как снежинки в метель, нашим новым коллективным мышлением стала декларация: «Какие же мы крохотные! Какие незначительные!»
В первые десятилетия XX века это чувство малости закрепилось «внутри» нас. Незначительность вошла в моду. Как отдельные наблюдатели, мы теперь считали себя более чем ненужными. Мы все можем исчезнуть, а мироздание останется неизменным.
Но разве и в наши дни большинство ваших знакомых до сих пор не придерживаются такой же точки зрения?
Именно поэтому странные результаты экспериментов, полученные создателями квантовой теории, вызвали особое беспокойство. А они снова и снова демонстрировали нам, что такие физические параметры, как координаты и скорость движения объекта, зависят от наблюдателя.
Разумеется, на протяжении ряда веков уже появлялись отдельные свидетельства того, что наблюдатели могут играть некоторую роль в реальности. Еще в своей «Оптике» Исаак Ньютон настаивал, что яркость и оттенок цвета не являются врожденными свойствами, но что каждый наблюдатель фактически создает в своем уме все цвета визуальной сферы. «По правде говоря, лучи не окрашены», – писал он. Со временем другие ученые доказали, что Ньютон был прав. К началу XX века физики установили, что свет состоит из чередующихся импульсов магнитного и электрического полей. Но поскольку ни магнетизм, ни электричество людям не видны, для наших глаз зеленеющий лесной полог не должен изначально обладать цветом. Мы видим его как изумрудно-зеленый, но это лишь означает, что где-то в обширной волшебной нейронной сети нашего мозга возникает «зеленое» ощущение, а затем, благодаря некоему не менее удивительному ментальному происшествию, мы «помещаем» его прямо перед нашим носом в то, что считаем «внешним миром».
Таким образом, ученые всё больше проникались пониманием, что различие между внутренним и внешним является искусственным, и что всё нами воспринимаемое, будь то цвет светофора или чесотка, возникает исключительно в уме. Ум или восприятие, или сознание, или осознание не являются ни внутренним, ни внешним. Скорее, это охватывает всё – весь наш опыт.
Уже к 1920-м годам многие из создателей квантовой теории были ошеломлены открытием, что роль наблюдателя выходит далеко за рамки обычного восприятия. Появилось всё больше свидетельств того, что не одно только видимое мироздание зависит от наблюдателя. Сам акт наблюдения, как оказалось, заставляет небольшие физические объекты вести себя так, как они себя ведут, и, что особенно важно, даже возникать. Неожиданно физики по-новому оценили роль сознания в том, как в самых мелких масштабах действует природа.
Но во многих научных кругах таким откровениям попросту не придали значения, главным образом из-за того, что все это представлялось очень близким к философии или метафизике. Сравнение не было необоснованным, но