Пока он делал это, остальные уничтожали тварей в помещении.
Насекомых было около десятка. Мы сбивали, топтали и давили их. Одно запуталось у Джени в волосах, и Техасец выбил его кулаком, при этом едва не отправив ее саму в нокаут. Еще одно вцепилось мне в затылок, и я закричал. Попытался оторвать его от себя, но никак не мог ухватиться. Чувствовал, как эти эластичные пульсирующие губы присосались к моей коже. Они были теплыми. Затем последовал резкий укол, как от ледяной иглы.
Потом Карл сбил меня на пол и оторвал от меня тварь.
Я увидел на полу ее раздавленное тельце, из хоботка торчал длинный, похожий на иглу отросток. Он был тонким как проволока, и вероятно, использовался для прокалывания вен и артерий.
Это был действительно ужасный бой, и в конце мы все были заляпаны кровью и кишками насекомых. Однако мы вышли из этого боя победителями. Тяжело дыша, мы смотрели на десятки изуродованных насекомых и их фрагментов, лежащих у наших ног.
Карл закурил сигарету.
- Хреновая вышла войнушка, - проворчал он.
Джени рассмеялась, только ее смех звучал пронзительно и как-то истерично. И я ее понимал. Сам испытывал безумное желание сделать то же самое. Я прижал ее к себе. От нее так пахло этим крепким медовых запахом насекомых, что у меня закрутило живот. Техасец сгреб ногой трупы тварей в угол, а мы позволили себе ненадолго расслабиться.
Едва Карл докурил сигарету, как раздался какой-то скрип.
Затем хлопок.
И окно взорвалось внутрь комнаты.
5
Стекло еще не успело обвалиться, как мы уже пришли в движение. Думаю, что все были настолько накачаны адреналином, что оказались способны на мгновенную реакцию. Оглядываясь назад, могу сказать, что меня поразило то, что мы действовали как единое целое. Быстро, слаженно, без лишних вопросов.
Будто мы только и ждали, когда окно разлетится.
Техасец распахнул дверь в гардеробную, и мы друг за другом забежали внутрь... Вместе с нами залетело четыре или пять насекомых, что было не так уж и плохо, учитывая, что в комнату ворвались сотни этих тварей. Я вошел последним, толкая перед собой Джени. Захлопывая двери, я увидел, что комната буквально заполнилась насекомыми.
Именно, заполнилась.
Они влетали в разбитое окно жужжащим потоком, словно осенние листья, гонимые ветром. Настоящий ураган из кровососов ворвался единой бурлящей массой из крыльев, туловищ и красных, выпуклых глаз, разлетался по комнате, заполняя ее. Вот что я увидел за те пару секунд, прежде чем захлопнул дверь, раздавив при этом трех или четырех тварей, пытавшихся проскочить вслед за нами.
Какое-то время было довольно жутко, помещение наполнилось зловещим жужжанием. Во-первых, я не совсем правильно назвал этот встроенных шкаф гардеробной. Это был обычный шкаф, в который можно было вешать куртки или пальто. Фута три в глубину и где-то четыре в ширину. А у всех нас еще было в руках оружие. Мы набились, как сардины в бочку. И если принять во внимание то, что мы находились в ограниченном пространстве вместе с четырьмя или пятью кровососами, дела были плохи.
И конечно же, в шкафу царила кромешная тьма.
Единственным освещением служил слабый свет от лампы и свечей, просачивающийся сквозь узкую щель под дверью. С громкими криками и воплями мы принялись давить кровососов. Один из них вцепился Джени в горло, она совершенно обезумела. Наконец, Карлу удалось оторвать от нее насекомое. К тому моменту, как мы разделались с кровососами, мы сами были все покрыты ушибами и ссадинами. Лицо у меня было расцарапано ногтями Джени. А я похоже, двинул Техасцу... а может, Карлу. Джени приложила меня локтем в живот и отдавила пальцы на ногах. А еще Карл врезал по мне наотмашь. Техасец жаловался, что кто-то заехал ему коленом по яйцам, а Карл сказал, что у него ободрана левая голень.
Думаю, если б кто-то снимал нас скрытой камерой, то от души бы повеселился. Четверо запершихся в ящике людей дубасят друг друга, пытаясь уничтожить насекомых. Это напомнило мне эпизод из "Трех балбесов", где те парни застряли все вместе в телефонной будке.
В общем, это был классический встроенный шкаф. Из-за штанги для одежды прямо стоять там не представлялось возможным. Находиться в такой тесноте, ссутулившись, был настоящий ад. Особенно, понимая, что это может продлиться несколько часов, прежде чем кровососам не наскучит ждать и они не улетят. Твари громко жужжали за дверью, и находиться в шкафу было все равно, что прятаться в ячейке пчелиных сот.
- Чья рука у меня на заднице? - спросила Джени. - Пожалуйста, уберите.
- Куда мне ее убрать? - поинтересовался Техасец Слим. - Дорогая, я просто пытаюсь использовать все доступное пространство ради комфорта нашей группы.
- Оставь это пространство в покое.
- Ерунда все это, - проворчал Карл. - Мы будем стоять здесь, пока не превратимся в сухие кренделя.
Техасец рассмеялся.
- Готов поспорить, из тебя получится очень невкусный крендель, Карл.
- Да? Пошел ты.
Карл толкнул меня, отбросив нас с Джени к стене. Техасец пихнул его, и вскоре они сцепились. Нам в этой ситуации было хуже всего. Только представьте. Я толкнул кого-то в ответ, Джени двинула меня локтем. Мне пришлось пихнуть Техасца, потом я треснул Джени по голове, она ударила меня ногой. Карл назвал нас кучкой гребаных кретинов, закинул голову назад и едва не сломал мне нос.
- Хватит! - наконец закричал я. - Завязывайте с этим дерьмом!
Все немного успокоились, и на три или четыре секунды наступил хрупкий мир. Затем Карл издал какое-то утробное рычание.
- Техасец? Ты пихаешь меня в задницу своим ружьем.
- Это не ружье, - отозвался тот.
- Сукин ты сын.
Последовала новая потасовка. Наконец, я уговорил их прекратить. А Техасцу Слиму запретил пихать Карла тем, чем он там его пихал - не хочу даже знать, чем именно. Кое-как устроившись, мы стали ждать. Кровососы жужжали, натыкаясь на стены. Ползали по внешней стороне двери, царапая ее, и издавая те омерзительные чмокающие звуки, которые было невозможно слушать. Карл щелкнул фонариком. Ну, конечно. Примерно дюжина этих хоботков торчала из-под двери, а светящиеся губы на кончиках искали, к чему бы присосаться. Мы принялись давить их ногами, в ответ послышались пронзительные трели кровососов. Но вскоре насекомые поняли, что совать носы в щель не стоит. Тот сладкий запах, который они источали, в шкафу был настолько густым, что я испугался, что мы задохнемся.
Так мы провели почти три часа.
Три часа это очень долгий срок, когда ты находишься в тесном помещении в полусогнутом положении. Я пресек множество стычек между Карлом и Техасцем Слимом, и молился, чтобы насекомые уже улетели. Но в основном я думал. И думал я не о нашем положении и не о смерти, от которой нас отделяет двухдюймовый слой дерева, а о Шоне. Шон был мертв. Я видел, как пуля вышибла ему мозги, и все равно не мог поверить в то, что он умер. Шон, который не раз спасал мою задницу в Кливленде, Толедо и Боулинг-Грин. Это был хороший парень. Жесткий, верный, смышленый, по-своему очень мудрый. Парень, который торговал оружием, толкал "мет" и героин, был головорезом из мотоциклетной банды "Колдуны", мотал срок за вооруженное ограбление и нападение при отягчающих обстоятельствах... Но, когда мы с ним были наедине, он показывал мне свою сторону, в существование которой никто бы не поверил. Очень мудрую и сострадательную сторону.
- Нэш, - однажды сказал он, когда мы сидели на берегу озера Эри в одном городишке под названием Вермиллион. - Нэш... в этом большом спятившем мире нам нужно забыть о том, чем мы были и сосредоточиться на том, чем мы являемся. Ни кавалерия, ни морпехи не примчатся нам на выручку. Мы должны рассчитывать только на себя. Сечешь?
- Ага.
- На это способны лишь такие парни, как мы с тобой. Особенно, ты.
- Я?
Шон кивнул.
- Да. Ты - особенный. Мы все это знаем. И чувствуем это, когда мы с тобой. Ты ведешь нас куда-то, к чему-то. К чему-то очень важному. - Прежде чем я смог возразить, он сказал: - И это не потому, что Тень позволяет тебе находить жертв для нее. Для этого она могла бы выбрать любого. Она выбрала тебя, потому что ты на пути к чему-то большому. Возможно, там нет ничего хорошего, но ты все-равно идешь к этому. Вот почему Тень двигает тебя вперед. Потому что впереди твоя судьба. И у меня есть странное чувство, что что бы там ни было, это очень важно для человечества, для всех нас.
Раньше он постоянно говорил мне вещи, в которых я не видел особого смысла. Но позже, задумавшись над его словами, я понял, что он хотел сказать. В своем роде он был пророком. Он знал, что я не смогу понять и почувствовать то, что он не сумеет правильно выразить. Но он был прав. Учитывая то, что произошло потом, он был абсолютно прав. Я находился на пути к чему-то большому. Как и все мы. И это было гораздо страшнее всего, что мы могли себе представить.
Я не мог поверить, что Шона больше нет. Я не знал, что буду делать без него. Без его проницательности, мудрости и непоколебимой уверенности во мне. Он всегда первым шел в бой ради нашего спасения, и выходил из него последним. Всегда заставлял других отступать в безопасное место, а сам оставался сдерживать натиск "индейцев", как он называл врагов. И в конце концов, пытаясь защитить нас, заплатил за это своей жизнью. Другого варианта он для себя не видел.
Думая о нем, я чувствовал, как по щекам у меня текут слезы.
Это было все равно, что потерять брата.
Но как он неоднократно говорил, важно то, что здесь и сейчас, а не то, что было раньше. Сейчас Шон был частью прошлого, и как бы ни больно это было, я должен был отпустить его.
Когда через полчаса жужжание, наконец, смолкло, мы приоткрыли дверь. На полу лежали десятки мертвых кровососов. Причина их смерти была неизвестна. На стенах сидела пара-тройка живых тварей. Но, похоже, они были старыми или больными, потому что, когда мы попытались их согнать, они просто попадали на пол. Свечи были опрокинуты и потухли. Шесть насекомых погибли, попытавшись присосаться к лампе. Мы отряхнули свои рюкзаки, убедившись, что никто не забрался внутрь, и собрали вещи.