И в поджидающую нас там неизвестность.
2
Детки.
Кто они такие, и что еще важнее, что они такое.
Ни у кого, с кем я разговаривал, не было убедительных ответов. Но та же самая радиация, которая убивала взрослых сотнями тысяч и даже миллионами, с детьми делала что-то другое. И не с какими-то конкретно, а со всеми детьми. По какой-то причине, со всеми, кто был младше десяти лет... но не старше. Возможно, с наступление половой зрелости они теряли возможность изменяться на биохимическом уровне. Но до десяти лет они подвергались какой-то мутации.
Ваши собственные дети или соседские, очаровательные маленькие девочки, игравшие на заднем дворе в наряды, или неугомонные мальчишки, гонявшие мяч на пустыре... Они больше не были людьми.
Они превратились в монстров.
Радиация овладела ими, превратила в безумных ночных охотников с желтыми светящимися глазами и пальцами, способными при прикосновении превращать вас в пепел. Они охотились по ночам стаями, как волки или вампиры, убивая все, что могли поймать. Каким-то образом, возможно, потому что они были еще слишком молоды и росли, клетки их организма поглощали радиацию, и делали ее частью своего естественного ритма. Так ли это на самом деле, никто не знал, да и боялся выяснять.
Некоторые выжившие считали Деток призраками или упырями, сверхъестественными существами, выползавшими по ночам кормиться. Конечно, это были выдумки, но вряд ли можно было винить кого-то за это. Потому что сложно было представить что-то страшнее Деток. В новом жутком мире радиация стала частью повседневной жизни. Приходилось жить с ней, учиться определять ее, вычислять наиболее опасные места и избегать их.
Но Детки все усложняли.
Потому что они, по сути, и были радиацией. И радиацией коварной и злобной. Радиацией, которая охотилась на своих жертв.
Я решил, что они делали это не просто так. Возможно, они высасывали что-то из людей. Сложно сказать, что именно. Но наверняка, что-то, в чем они отчаянно нуждались. Я знал, что в них нет ничего сверхъестественного. Хотя иногда они вели себя именно так, и появлялись только по ночам. Они не были плотью и кровью в том виде, в какой мы их понимаем. Они являлись чем-то другим. Чем-то совершенно чуждым - на уровне их раскаленных до бела субатомов.
Но их можно было убить.
Если всадить в них пулю, они буквально вспыхивали перед вами, словно ядерный реактор. Полагаю, если вонзить в них копье, произошло бы то же самое, только в такой близости вы бы поджарились.
Поэтому пули были предпочтительнее.
Самое разумное было избегать их. Не высовываться по ночам и держаться подальше от улиц. Это был лучший вариант. Я понятия не имел, где их дневное логово. И если честно, не хотел знать. В глубине души я всегда представлял их спящими, словно вампиры, в активной зоне реакторов. Никто не знал этого наверняка.
В те дни все боялись детей, потому что все они превращались в мутантов. Ходили слухи, что они появлялись из утробы уже такими. И банды убивали беременных женщин на месте, чтобы предотвратить появление новых Деток.
Для будущего человечества это не сулило ничего хорошего, учитывая то, что следующее поколение будет состоять из одних лишь отвратительных мутантов.
Вымирание было лишь вопросом времени.
3
Лишь оказавшись в квартале от дома и засев в тени старого дуба, мы нашли время, чтобы перезарядиться, отдышаться, и смочить горло водой из бутылок. Счетчик Гейгера показывал сорок микрорентген, что было нормальным фоновым излучением. До войны в среднестатистическом городе радиационный фон составлял десять-пятнадцать микрорентген. Теперь он держался в диапазоне от двадцати до шестидесяти... Конечно, это не относилось к таким городам, как Лос-Анжелес, куда пришлись прямые попадания, и где по-прежнему было жарко.
- Нам нужно найти место, где можно переждать ночь, - сказал Карл.
Техасец Слим усмехнулся.
- Не перестаю удивляться, Карл, как всякий раз ты умудряешь зреть в корень проблемы.
- У меня для тебя есть один корень, придурок.
- Если это твой корень, сынок, то посевной сезон явно не удался.
- Пошел на хрен.
Я вздохнул.
- Заткнитесь уже, вы оба.
- Найдем другой дом? - спросила Джени. Но мне эта идея не нравилась. Детки были где-то рядом, и они снова нас найдут. Я надеялся, что в этом городе их не будет, но они были здесь, как и везде. Нет, другой дом - это не вариант. Нужно было что-то иное.
- Слышали? - спросил Техасец Слим. - Это не койоты.
Я хорошо это слышал. Отчетливый лай собак, эхом разносящийся по темному городу. Детки. Собачьи стаи. Господи. Сауз-Бенд не отличался от любого другого города. Похоже, все они теперь были такими же. Может быть, даже хуже.
Нужно было добраться до центра. Но это означало, что придется удалиться еще дальше от "Бронко" с его спущенной шиной.
- Уходим, - сказал я.
- Куда теперь? - поинтересовался Техасец Слим. - Кажется, сейчас везде одинаково.
- К центру города. На рассвете вернемся за "Бронко". А сейчас надо убираться с улиц.
Держа винтовку наготове, я повел свой отряд прочь. Ночь была теплой, только в этом тепле не было ничего приятного. В прежние времена в такую ночь можно было сидеть на крыльце с прохладным пивом в руке. Я вел их по лабиринту улиц, аллей и переулков, затем через какой-то пустырь.
Центр.
Мэйн-стрит. Как и любая другая главная улица в мире, эта представляла собой кладбище. Разбитые окна, полусгоревшие здания, повсюду остовы машин и грузовиков. Дверные проемы, занесенные песком. Одно сплошное запустение.
Тротуары были засыпаны листьями еще с прошлой осени. Теперь их некому было подметать. Под слоем листьев угадывались какие-то формы. Возможно, это были скелеты, но проверять никто не хотел. Все окна были грязными от песка.
Мы двигались мимо окутанных тенями витрин.
Какая-то видео-лавка. Страховая контора. Кафе. Несколько магазинов с замазанными мылом окнами и выцветшими объявлениями о прекращении деятельности. Мы прошли мимо универмага с пыльными, затянутыми паутиной костюмами для Хэллоуина за грязными витринами, поглазели на пожелтевшие и сморщенные декорации. Театр с высокопарным названием "Большой зал торжеств" по-прежнему рекламировал "ночное шоу ужасов." Многие буквы в объявлении отсутствовали, но, похоже, здесь действительно собирались проводить какое-то представление в честь Дня всех святых, состоящее из четырех киносеансов и двух сценических выступлений.
- Видел это, Техасец? - спросил Карл. - Шоу ужасов. Похоже на воссоединение семьи для уродцев вроде тебя.
- Замолчи, - сказала Джени.
Увидев вход в театр и украшения, воспоминания нахлынули на меня. Боже мой, Хэллоуин. Я совсем про него забыл. Сейчас каждый день был Хэллоуином. Бомбы упали примерно за неделю до Хэллоуина, и это было уже почти год назад.
Черт.
Мы двинулись дальше, ожидая, что кто-то покажет свою уродливую морду, но пока не встретили никого. Джени шла позади меня, за ней следовал Техасец Слим, а Карл с дробовиком прикрывал тыл.
Столько теней... проливались, расползались, растекались по улицам черными, похожими на смолу озерами. Дул легкий ветерок, разнося вокруг листья и поднимая вверх песок. Я подвел свой отряд к припаркованному на тротуаре "Чеви". Похоже. он вылетел за обочину, и его бросили здесь. Две двери были распахнуты настежь. В залитом лунным светом салоне виднелись листья и песок. На заднем сиденье лежал свернувшийся калачиком и наполовину засыпанный песком бурый скелет ребенка. На черепе еще сохранились светлые пряди. Девочка. Похоже, она уснула, пока ждала свою мать, и умерла во сне.
Радиация. Чума. Кто знает?
Мы обошли еще несколько автомобильных остовов, избегая заглядывать внутрь, но всегда опасаясь какого-нибудь движения. Однако везде было тихо. Обходя мертвый минивэн, мы вдруг увидели... людей.
- Стойте, - сказал я им, наведя на них ружье. - Стойте, где стоите, если не хотите проблем.
Но эти люди и не пытались что-либо предпринимать.
Было сразу видно, кто они такие. Их было четверо или пятеро... мужчина, женщина и несколько детей. Возможно, семья. Они присели, прижавшись друг к другу. От них исходил тошнотворный смрад, как от больничных одежд, пропитанных гноем и нечистотами. И тому была причина. Лица у них были бугристыми из-за воспаленных нарывов, лопнувших и кровоточивших. У одного ребенка из глаза выступал какой-то нарост. При дыхании из горла у них вырывался хрип и клекот. Мужчина протянул руку, зашелся в приступе кашля и сплюнул на тротуар темной кровью.
Смрад от них шел невероятный.
- Лихорадка, - сказала Джени. - У них Лихорадка. Все попятились назад. Семья поползла к нам с хлюпающими звуками, но никто не стал стрелять. Последнее, что мы хотели, это чтобы в воздух вместе с кровью брызнула зараза. Многие мутировавшие из-за радиации микробы переносились как раз по воздуху. В те дни все эти патогены имели одно общее определение - "Лихорадка". Зоопарк для смертоносных микроорганизмов, которых военные специалисты по биоугрозе называли "возбудителями". К несчастью, клетки в этом зоопарке были настежь открыты, и все гады носились по воздуху, в воде, повсюду.
Я побежал прочь, и все последовали моему примеру. Помимо Деток, страшнее были только носители чумы.
Я бегом пересек улицу, поднимая в воздух песок, обогнул ржавый мебельный фургон, и там удача покинула меня. В луже лунного света меня поджидала огромная псина. Похоже, когда-то это была овчарка, хотя сложно было понять. Ее потрепанная шкура была покрыта проплешинами, сквозь которые выступали причудливые, розовые, похожие на дрожжевое тесто наросты и лопнувшие нарывы, из которых сочилась темная жидкость.
Чтобы избежать столкновения с тварью, я упал на задницу и пополз прочь. Остальные сделали то же самое. Тварь издавала низкое утробное рычание. Мех у нее слипся от выделений из открытых ран. У псины был только один глаз, другой был поглощен пульсирующим, розовым, торчащим из черепа наростом. Кожа была обвислой и дряблой.