- Что же?
- Не знаю. Что-то есть там, и возможно, что-то есть здесь, отчего мы должны уйти. Не знаю.
Больше я ничего не мог сказать. Ей не нужно было знать о том, что у нас за спиной, проедает себе путь через всю страну, город за городом, оставляя за собой одни лишь кости.
Джени ровно дышала, и я гладил рукой ее обнаженную спину, эту восхитительно гладкую смуглую кожу, думая о том, как сильно она походит на Шелли. Только Шелли была мертва, а Джени жива.
- Как долго это будет продолжаться, Нэш? Когда уже Тень будет удовлетворена? Когда уже она насытится?
Но я никогда не отвечал на этот вопрос, потому что от одной этой мысли мне становилось плохо. От мысли о том, что мне придется сделать и о том, с кем мне придется это сделать. Ибо я испытывал жуткую уверенность, что этому не будет конца. Я не знал, чем именно была Тень, но чувствовал, что она была частью этого нового мира, природной силой, такой же как ветер, вода и солнечный свет.
Она просила.
Я делал.
А если она когда-нибудь попросит у меня Джени? Если это случится... я не знал, что я буду делать. Потому что я ни за что не трону Джени.
Я не допущу этого.
И неважно, насколько голодной будет Тень...
3
В тот день мы нашли не автомобиль, а женщину для Тени. Карл поймал ее, когда ходил на разведку. Она пряталась в одном здании. И бросила в Карла камень, когда он проходил мимо. Поэтому он сходил за ней, избил, связал, заткнул рот кляпом и привел к нам.
Джени это совсем не понравилось.
Могу лишь сказать, что в этой женщине осталось мало чего человеческого. Она пока еще не была заражена, как Скабы, но судя по взгляду, была недалеко от этого. Казалось, хотела вырвать кому-нибудь горло.
Джени снова включила сострадание и сказала, что эта женщина - человек с правами, как и все остальные.
- Я хочу поговорить с ней, Нэш.
- Она же чокнутая, - сказал я.
- Пожалуйста.
- Джени, когда я нашел ее, она не вела себя, как человек или воспитанная леди. Но ты можешь попробовать, если хочешь.
Карл убрал скотч со рта у женщины.
Она смотрела на нас своими похожими на металлические бусины глазами.
Джени положила руку ей на плечо.
- Милая... - сказала она.
Женщина вздрогнула, закричала Джени в лицо, затем бросилась вперед в попытке укусить ее. Карл сбил ее на пол, сел ей на спину и снова заклеил рот.
- Хватит, - сказал я.
- Она ненормальная, - сказала Джени. - Совершенно ненормальная.
Мы с Карлом расхохотались.
4
Ночь.
Мы спрятались в маленькой мастерской после того, как потратили целый день на поиски замены микроавтобусу. Я выбрал мастерскую, потому что она была легко обороняемой и находилась в стороне от улицы. Даже решетки были на окнах. Если что-нибудь или кто-нибудь попытается добраться до нас, нам это будет отлично видно при лунном свете, да и территория снаружи предлагала идеальную зону поражения.
Я придвинул к окну стул и сел, положив на колени свою винтовку. На мой взгляд, Гэри вряд ли смог бы застать меня врасплох.
Я заступил на дежурство. Карл с Техасцем храпели в дальней комнате. Джени тоже спала.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как следить за пустой, ожидающей дорогой. Время от времени я наклонялся вперед и смотрел на висящую над городом луну. Она была еще неполной, но уже близко к тому. Круглая, жирная, похожая на желтый глаз, она окрашивала здания своим фосфоресцирующим светом.
Это напомнило мне мое детство.
По соседству жила одна девочка, постарше меня, которую звали Мэри Лапир. У нее были вьющиеся темные волосы и ярко-голубые глаза. Я был по уши в нее влюблен. У Мэри был телескоп и теплыми летними вечерами она выносила его на задний двор, смотрела на луну и звезды, иногда до двух часов ночи. Я наблюдал из окна, ожидая, когда она выйдет, а сердце у меня билось медленно, в предвкушении. Завидев Мэри, я выскальзывал из окна и присоединялся к ней. Однажды Мэри показала мне луну и Крабовидную туманность, но ни одно небесное тело, которое она мне показывала, не светилось ярче, чем мои глаза, когда я смотрел на ее и слушал ее рассказы о кольцах Сатурна или желтом туманном диске Венеры.
Мэри была на пять лет старше меня. Я был увлечен ей до того самого дня, когда она, окончив школу, уехала поступать в колледж. В тот день я плакал, не переставая, потому что понимал, что больше не увижу ее. Так и получилось. Даже теперь те воспоминания причиняли мне боль, словно бередили старую рану. Но я не забыл ни те летние вечера и стрекот кузнечиков, ни мягкий шепчущий голос Мэри, ни млечный путь, раскинувшийся по небу и то, как Мэри сказала мне, что однажды мы с ней полетим туда. Вдвоем.
Сидя у окна, и глядя на кладбище мира, на висящую в небе луну, я вспоминал Мэри и скучал по ней так, что хотелось плакать. Возможно, я слишком погряз в воспоминаниях, потому что мне показалось, что я задремал.
И когда я проснулся, счетчик Гейгера у меня в ногах бешено щелкал.
На улице кто-то был.
Я подскочил и едва не упал с кресла. Несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что мне не мерещится.
На улице стояла девочка и смотрела прямо на меня.
Она походила на призрака, восставшего из могилы, тощая, одетая в грязные лохмотья. И в следующий момент я понял, что это вовсе не девочка. Внутри у меня что-то екнуло, и я почувствовал едкий запах страха, выступившего из моих пор.
Это была одна из Деток.
Я хотел было позвать остальных, но рот у меня стал словно резиновый, будто в десны мне вкололи дозу новокаина. Я издал какой-то слабый звук, который не услышал никто, кроме меня самого. Я просто сидел неподвижно, словно выструганная из дерева кукла. Возможно, если я притворюсь мертвым, та ужасная девочка просто пойдет своей дорогой. Но не тут-то было.
Она увидела меня.
Она знала, что я здесь. Возможно, заметила мое шевеление или учуяла мой запах - исходящий от меня запах страха - и ей захотелось большего. В пятнистом лунном свете я видел очень хорошо - бесцветные волосы, спадающие на плечи, серая кожа и жуткое морщинистое лицо, больше напоминающее африканскую маску, вырезанную из куска дерева с помощью ножа и долота. Ее светящиеся желтым светом глаза, сидели глубоко в огромных костлявых глазницах, словно свечи, горящие в глубинах шахт.
Тяжело дыша, с пересохшим ртом я стал поднимать винтовку. И, как мне казалось, делал это осторожно и уверенно. Но на самом деле, руки у меня дрожали так сильно, что я едва мог держать эту чертову штуковину
Девочка не приближалась.
Она оставалась на своем месте, а я - на своем.
Мне нужно было выстрелить в нее. Нужно было прикончить. Нужно было разбрызгать радиоактивную грязь из ее черепа по тротуару. И нужно было сделать это немедленно. Потому что, из-за телепатии или какой-то биохимии, если один из них узнавал о твоем местонахождении, об этом узнавали и все остальные.
Но я колебался.
Я знал, что Карл не стал бы мешкать, как и Техасец. Но даже после всего, что я видел и сделал, даже после нескольких встреч с этими маленькими упырями, во мне еще сохранились остатки человеческого, и мысль убить ребенка... или нечто, некогда бывшее ребенком... вызывала настолько горькое и тошнотворное ощущение, что меня буквально выворачивало наизнанку.
Голос у меня в голове не принадлежал Тени. Возможно, это был просто древний инстинкт, который подсказывал мне: - Погляди на эту гребаную тварь, Рик, это - не человек, это - не ребенок. Она серая, сморщенная, похожая на мумию, пыльная и грязная, будто нечто, выползшее из могилы. Она - ходячее мясо, и ничего больше.
Отличный совет. Я поднял винтовку и собирался уже прикончить эту тварь, поскольку знал, что должен это сделать. Но несмотря на то, насколько пугающим было это дитя, в нем было что-то несчастное. Больше от жертвы, чем от хищника, даже если оно было столь же смертельным, как топливные стержни, извлеченные из ядра реактора. В этот момент, возможно, почувствовав мою нерешительность, девочка протянула перед собой руки ладонями вверх, словно несчастный бродяга, просящий милостыню для своих голодающих собратьев.
Стреляй же, кретин.
Я навел на нее ружье и увидел, кто она есть на самом деле. Монстр. Кипящий, ползучий ужас из ямы с радиоактивными отходами. Даже с такого расстояния я видел эти глаза. Возможно, даже слишком хорошо, потому что они будто впились в меня. Возможно, они были не совсем светящимися, а блестящими, полупрозрачными, серебристо-желтыми, глядящими из тех углублений, словно мерцающие опалы, вставленные в глазницы черепа. В тех глазах не было ничего. Они были пустыми и мертвыми, пустоты, наполненные вакуумом, чернотой, которая могла существовать лишь за пределами этой вселенной.
Я колебался слишком долго.
Девочка уронила руки, а затем вскинула одну и указала на меня. Ее овальный рот раскрылся, словно пасть миноги, лунный свет блеснул на крошечных крючковатых зубах. И она закричала. Издала пронзительный жужжащий звук, похожий на стрекот саранчи на летнем поле, но такой громкий, что из ушей у меня едва не пошла кровь.
А затем начали появляться другие.
Из дальней комнаты донесся какой-то шум, и я понял, что это Карл с Техасцем готовятся к бою.
Я снова прицелился и выстрелил в девочку. Пробив оконное стекло, пуля попала ей прямо в грудь. Девочка отлетела назад почти на двадцать футов, разбрызгивая кровь и кусочки мяса. И тут же с ней случилось то же самое, что всегда бывало с Детками. Она загорелась. Будто то, что хранилось в ней, пришло в действие, потенциальная энергия превратилась в кинетическую. К тому моменту, как ее мертвое тело приземлилось на тротуар, оно уже дымилось, как мешок с горящим мусором. Какой-то бешенный голубой огонь вырвался у нее изнутри, плоть разжижилась, как горячее сало, задымилась и зашипела. Лицо сползло с черепа, а лежащий на земле почерневший скелет содрогнулся и распался на части.
Все произошло очень быстро.