Но ответов ни у кого не было. Я представил себе какой-то колоссальный ужас, поднявшийся из тины мезозойского болота и воющий на высоко висящую туманную луну.
За две минуты никто не проронил ни слова.
Все ждали, что кто-то нарушит молчание, но никто так и не решился. И причина этому была очень простая: Мы ждали. Просто ждали. Ждали, что произойдет что-то еще, что этот вой снова разорвет ночь. Только на этот раз он будет чуть ближе.
Я открыл рот, чтобы произнести что-то нелепое и успокаивающее, но так и не смог. Ибо раздался глухой удар. Внезапный, мощный удар, который потряс все здание. Он повторился. Затем еще раз. Со стен и потолка посыпалась штукатурка. Где-то внизу что-то разбилось, затем раздался пронзительный треск. Последовал оглушительный грохот. А потом наступила тишина.
Все молча ждали.
Но что бы это ни было, больше оно не возвращалось.
Так же, как и Гремлин.
- Может, нам пойти, поискать его? - спросила Джени спустя какое-то время. - Имею в виду, всем нам?
Я покачал головой.
- Нет, там слишком опасно. Утром посмотрим.
- Он, наверное, будет уже мертв.
- Он, наверное, уже мертв, дорогуша, - сказал Техасец Слим.
Тема была закрыта. Я установил ночное наблюдение, и на этом все закончилось. Остальные попытались заснуть, стараясь не думать о том, что рыскало внизу.
Мои сны были далеки от приятных. Они начались с кошмаров о том, что меня преследовал по разрушенному городу какой-то страшный невидимый зверь, а закончились Янгстауном. Мне приснилось, будто город лопнул, словно гнилая тыква, и из щели хлынули миллионы голодных кладбищенских крыс.
13
Наступило утро.
Я поднял всех с первым светом. Мы поспешно перекусили тем, что было в рюкзаках и спустились вниз. Оказавшись в фойе, мы остановились, как вкопанные.
- Посмотрите на это, - сказал Карл.
Фойе было перевернуто вверх дном.
Источник вчерашнего шума и грохота находился здесь. Штукатурка была содрана с потолка до самых стропил, в стенах пробиты дыры, двери сорваны с петель. Все было поломано и разрушено. Стойки перил первых шести или семи футов лестницы были разбиты, словно кто-то поработал над ними топором. Причем чертовски большим.
- Что здесь произошло? - спросила Джени.
Но я понятия не имел. Нечто забралось ночью в здание, та же тварь, что выла, и устроила здесь этот кавардак. Но что это могло быть, я даже не мог догадываться.
- Смотрите, - сказал Карл.
Входная дверь исчезла. Техасец Слим нашел ее на улице. На ее поверхности были три глубокие борозды, будто кто-то прошелся по ней косой. Крепкая дверь из векового дуба... такое могло с ней проделать нечто очень злобное с огромными когтями.
- Гребаный монстр, - сказал Карл.
- Наверное, соглашусь, - сказал Техасец Слим, хотя было очевидно, что эта идея ему не нравится.
Мы стояли в тишине, и я понимал, что должен заставить их двигаться, делать что-то конструктивное, прежде чем смысл сказанного заставит их спрятаться под кроватями. И я как раз собирался сделать это, когда кто-то подошел к нам.
- Наконец-то вы встали.
Это был Гремлин.
Его зеленовато-желтая рабочая куртка была покрыта пылью, с одного рукава свисала лента паутины, но в остальном он был целым и невредимым... то есть, если не считать синяков на лице, рассеченной губы и подбитого глаза.
Какое-то время все молчали.
Затем я подошел к нему. - Где, черт возьми, ты был?
Гремлин одарил меня откровенно жуткой ухмылкой.
- Какая теплая встреча, - сказал он. - Я прятался. Ночью здесь была какая-то тварь. Я спрятался в подвале, в старом угольном хранилище.
По какой-то безумной причине я ему не поверил. Глаза у него были остекленевшими, как во время шока. И этот странный, глупый оскал... он словно говорил: "Я знаю кое-что, чего ты не знаешь. О, да."
- А мы думали, ты уже мертв, - сказал Карл. - Очень жаль.
- Ты видел, кто или что это сделало? - спросил я.
- Нет, я слышал, но не стал приближаться. Гребаная тварь шныряла здесь... думаю, искала меня.
Джени, которая обычно отличалась отзывчивостью, не произнесла ни слова.
Во мне зарождалось какое-то неприятное чувство, но я не понимал, что это значит.
Другие с недоверием отнеслись к истории Гремлина, но пытались никак не проявлять это, в отличие от Техасца Слима.
Он стоял и глядел на разрушенное фойе, сжимая в руке свой "Дезерт Игл". Я наблюдал за ним. Наблюдал за ним внимательно. Я знал про Техасца одну вещь: При всех его "странностях", голова на плечах у него была. Я наблюдал, как он переваривает это все у себя в голове, и ждал от него результата. Техасец стоял и морщил лоб, как обычно делал, когда был чем-то обеспокоен. Затем он медленно перевел взгляд на Гремлина. И задержал на нем.
Гремлин буквально съежился под его тяжелым взглядом.
- Какого черта? Какого черта ты так смотришь на меня?
Техасец Слим пожал плечами.
- По-моему, в твоем рассказе кое-что не сходится.
- Да... и что же, например?
- Например, как ты находился здесь внизу ночью и не видел, кто это сделал. Мне это кажется странным, вот и все.
Гремлин посмотрел на меня, ища поддержки, но встретил лишь холодный, пустой взгляд.
- Я слышал шум, как и вы. Но я прятался. Думаете, я должен был выйти и встретиться лицом к лицу с этой гребаной тварью, которая выла и разнесла все это место.
- Ты же был вооружен, не так ли? У тебя был "Смит энд Вессон". Почему ты не попытался пристрелить нашего посетителя?
Я стоял и ждал, как и остальные.
Техасец Слим вел допрос, но кому-то нужно было это делать. Что-то с рассказом Гремлина было не так. Причем, очень сильно не так.
- А в чем дело? На что ты намекаешь?
- Ага, - наконец, вставил Карл. - На что ты намекаешь, засранец?
Но Техасец просто пожал плечами и еле заметно улыбнулся. Он достиг желаемого, и знал это. Он поставил рассказ Гремлина под сомнение и сделал это настолько ощутимо, что это почувствовал даже такой тугодум, как Карл.
После этого я организовал всех и собрал в дорогу. Пока было светло, я не хотел терять ни секунды.
14
К концу дня мы по-прежнему были без колес.
Мы бродили несколько часов, расширили район поисков далеко на запад, до торгового центра "Три-Сити Плаза", что на 5-ой улице. Но счетчик Гейгера начал пищать, потому что мы подобрались слишком близко к Чикаго. Поэтому мы вернулись в Мидтаун, затем спустились до самого Глен-парка. Обыскали Глисон-парк и университетские парковки, но все было тщетно. Затем вернулись в Центр, к железнодорожной станции, чтобы проверить крытые стоянки. Почти все машины были либо без колес, либо разбиты, либо со сдохшим аккумулятором. Ситуация казалась совершенно безнадежной.
В Гэри мы были, как на необитаемом острове.
Застряли на этом кладбище.
Нужно было как-то выбираться. Это было наиважнейшей задачей. Радиационный фон был слегка повышенным, что не слишком страшно, но мы были практически на пороге Чикаго, и, если с города ветров на восток подует хороший ветер, у нас возникнут проблемы.
Пока мы шли, я думал о всем том, чего мне не хватало. На ум сразу пришли свежая пища, телевидение и мотоциклы. Байки встречались, но большинство из них было разбито, либо в очень плохом состоянии. После того, как мир рухнул, все дилерские центры были разграблены. Люди растаскивали все, что раньше не могли себе позволить. Хороший автомобиль тоже было сложно найти. Большинство машин и грузовиков стояли на дорогах разбитыми, заброшенными и ржавеющими, либо с них были сняты все полезные детали. Это можно было видеть повсюду. Отличные пикапы, внедорожники, спорткары стояли на спущенных шинах, без лобовых стекол, двигатели были либо сняты, либо разбиты. Конечно, встречалось множество машин на ходу, только у их хозяев тоже были "пушки". Не раз мы находили автомобили с сидящими в них скелетами.
Настроение у всех нас было не очень. Мы были напряжены и из-за каждого угла ожидали угрозу. Потому что что-то очень страшное и опасное было здесь. Мы все чувствовали это. Оно наблюдало за нами, поджидало нас, мы лишь не знали, какую форму оно примет. После тех звуков, что мы слышали прошлой ночью, мы надеялись на худшее.
Но то было ночью.
А сейчас стоял день. Туманный, сырой день, несущий в себе неприятный холод. И эта наша уязвимость мне не нравилась. В автомобиле мы были защищены, могли отстреливаться, могли уехать в случае серьезной опасности... но пешком мы были лишены такой роскоши. Любая шайка психов могла погнаться за нами, загнать нас в угол, а с боеприпасами у нас было не густо.
Пока мы спускались по очередной улице, осматривая ржавые остовы автомобилей, горы щебня и мусора, и торчащие из канав кости, я думал про Гремлина.
В целом Гремлин раздражал меня по причинам, не совсем мне понятным... но после того странного воя прошлой ночью, он появился этим утром, и что-то в нем было не то. Я не был уверен, что именно. Но что-то было, и внутреннее чутье подсказывало, что ничего хорошего, хотя ничего конкретного я представить себе не мог. Вой. Потом появляется Гремлин. Эта безумная, жуткая ухмылка на лице. Возможно, я был просто уставшим и возбужденным, но я был уверен, что не заблуждаюсь в своей оценке насчет него.
Мы продолжали идти. Тащились по очередной улице. Больше разбитых машин, больше глядящих пустыми глазницами окон зданий. На улице песчаные наносы. Легкий ветерок, пахнущий грязью и нечистотами. Я видел, как Техасец Слим приглядывает за Гремлином и гадал, что происходит у него в голове.
- Несколько лет назад, - говорил Техасец, - я работал в одном причудливом маленьком заведении, под названием "Похоронный дом братьев Хорас". В Лафейетт. Это в Луизиане, Карл, если тебе интересно.
- Да, знаю я, где это, черт возьми.
- У меня возникли... ну, некоторые трудности с одной юной дамой в Нью Иберия. Так что мне пришлось искать приличную работу, чтобы платить алименты. Ну, вы понимаете, - сказал он, усмехнувшись. - Однажды мы получили тело одного преступника по имени Томми Карбон. В уголовных кругах он был известен как Томми Тренога, и причина этому была довольно очевидна. Как бы то ни было, этот бедолага умер в тюрьме. Как я узнал... и извини меня, Джени... этот бедолага мастурбировал по три, по четыре, по пять раз на дню. А потом все стало только хуже, и он принялся заниматься этим каждый час. В камере, в тюремной мастерской, в столовой. Наконец, руководство тюрьмы приказало перевести его в изолятор и привязать к кровати. Бедный Томми. Он лежал там часами, со своим гигантским, постоянно стоящим членом.