[51]. Реальность выглядела прямо противоположным образом. Бисмарк, конечно, не был пацифистом; он считал армию важнейшим инструментом в руках великой державы. Однако никакой эмоциональной связи с вооруженными силами, характерной для стольких его современников, у него не было. Возможно, здесь свою роль сыграл пример отца, еще в молодые годы оставившего военную карьеру. Впоследствии, уже будучи главой правительства, Бисмарк жестко пресекал все попытки военного руководства распространить свое влияние на политическую сферу.
Если на ниве гражданской службы он полностью провалился, а военная ни капли его не прельщала, что оставалось делать молодому дворянину? Лишь одно: удалиться в свое поместье и управлять им, воплощая в жизнь тот самый сценарий, который всего несколько лет назад казался ему самому шуткой. Родители не стали перечить; мать уже была смертельно больна раком, к тому же аргументы в пользу сделанного выбора оказались весьма весомыми: не только загубленная карьера, но и накопившиеся долги, а также необходимость вплотную заняться имениями, находившимися не в лучшем экономическом состоянии. Идею о том, чтобы Отто занялся управлением поместьями, поддерживал и отец. Еще в 1838 году он писал сыну: «Тебе было бы лучше заняться имением, чем оставаться на государственной службе»[52]. Последняя, по мнению отца, не будет приносить никаких доходов и только помешает созданию нормальной семьи.
Однако не все оказались согласны с принятым решением, в том числе старший брат Бернгард. А кузина и юношеская любовь Бисмарка, Каролина фон Малорти, в длинном письме призывала его не дать пропасть выдающимся талантам: «У Вас великолепные знания языков; география и статистика — Ваши любимые предметы; Вы можете принести большую пользу Отечеству»[53].
На послание кузины будущий канцлер написал пространный ответ, без цитирования которого опять же не обходится ни одна его биография. И это далеко не случайно: Бисмарк подвел в нем своеобразный итог последних нескольких лет своей жизни и изложил свои убеждения. Приводя многочисленные доводы, побуждающие его оставить государственную службу, он писал о том, что способен приносить пользу обществу и в роли помещика. Однако ключевая причина заключается в том, что его «честолюбие больше стремится к тому, чтобы не подчиняться, чем к тому, чтобы повелевать»[54]. Далее он описывал незавидное положение государственного служащего: «Деятельность отдельных чиновников у нас подразумевает мало самостоятельности, причем это касается и наиболее высокопоставленных; у всех же остальных она в целом ограничивается тем, чтобы двигать административную машину по однажды проложенным рельсам. Прусский чиновник похож на музыканта в оркестре; играет ли он первую скрипку или на треугольнике, он вынужден исполнять свою партитуру, не видя и не влияя на целое, так, как ему предписано, вне зависимости от того, нравится это ему или нет. Однако я хочу играть ту музыку, которую считаю хорошей, или вообще не играть»[55].
Этого принципа он придерживался до самого конца своей жизни. Бисмарк в любой ситуации и на любой должности стремился действовать в соответствии с собственными воззрениями, и никому — включая монарха — не удавалось добиться от него простого исполнения приказов. Роль сельского помещика привлекала молодого человека тем, что он наконец-то становился своим собственным начальником, никому не подвластным и не подотчетным. Он прекрасно понимал, что выбранный путь не будет простым и беззаботным, но был к этому вполне готов.
Вильгельмина скончалась 1 января 1839 года. К этому моменту Бисмарк уже начал целенаправленную подготовку к предстоящей хозяйственной деятельности. Последние несколько месяцев военной службы он провел во 2-м егерском батальоне, входившем в состав II армейского корпуса и дислоцированном в померанском Грейфсвальде[56], что дало ему возможность посещать занятия в недавно основанной Королевской экономической и сельскохозяйственной академии. Насколько широко он воспользовался этой возможностью, доподлинно неизвестно, однако его стремление расширить свои познания об аграрной сфере несомненно: он даже писал своему другу Кейзерлингу, выбравшему для себя после окончания Берлинского университета естественно-научную стезю, с просьбой порекомендовать новейшие научные труды о земледелии. На Пасху, окончательно покинув казарму, он уехал в родные поместья.
В октябре 1839 года Бисмарк поставил точку в своей карьере чиновника, подав в отставку с государственной службы, на которой формально еще продолжал числиться. «Если господину фон Бисмарку удастся преодолеть свою личную лень, он будет способен ко всем высоким государственным должностям» — таков был вердикт начальства[57]. Лень у талантливых людей объясняется, как правило, недостатком мотивации и дисциплины. С дисциплиной у Бисмарка действительно все было не очень хорошо; что касается мотивации, то желание быть винтиком огромной бюрократической машины тоже полностью отсутствовало.
В деревенской глуши Бисмарк надеялся обрести внутренний покой. В конечном счете все его прежние неудачи и поражения объяснялись в первую очередь внутренними метаниями, долгими и бесплодными поисками самого себя. Молодой человек был словно соткан из крайностей. Честолюбие, принимавшее порой нездоровые масштабы, и стремление во всем быть первым соседствовали в нем с неспособностью долго и упорно трудиться, а также подчиняться строгой дисциплине. Он крутил многочисленные романы, неоднократно подумывал о женитьбе — и все же в значительной степени страшился того, что узы брака могут стать тяжкими оковами. Он стремился взять от жизни все, погрузиться в пучину удовольствий, создать себе образ неудержимого кутилы — и в то же время отличался любовью к литературе и искусству. Разумеется, большинству современников его душевные метания и внутренние противоречия были совершенно не интересны; в Бисмарке видели молодого повесу, легкомысленного прожигателя жизни, неспособного к сколько-нибудь серьезной деятельности. Такая репутация сопровождала его еще долгие годы, как и шлейф долгов, оставшихся от веселой юности на берегах Рейна.
Итак, первой задачей Бисмарка стало исправить финансовую ситуацию — как семейную, так и свою собственную. Весной 1839 года будущий канцлер совместно с Бернгардом взялся управлять тремя померанскими имениями. Через два года братья разделили между собой имения: старшему достался Ярхлин, младшему — два других. Нужно отметить, что Отто первым стал настаивать на разделе; ему хотелось полной самостоятельности. После смерти отца в конце 1845 года раздел приобрел окончательный характер: получив в наследство Шёнхаузен, Отто передал Бернгарду Кюльц.
Книпхоф пробудил в молодом человеке приятные воспоминания детства; прекрасная природа, неторопливая сельская жизнь представляли собой разительный контраст с бумажной работой в городских канцеляриях. Однако в еще большей степени радовало Бисмарка то обстоятельство, что он наконец-то оказался предоставлен самому себе. В те времена прусский помещик еще сохранял многие черты феодального властителя и являлся практически неограниченным господином в своих владениях. Он был не только собственником земли, но и обладал полицейской и значительной судебной властью, а также являлся патроном местной церкви. Проживавшие в границах имения крестьяне, несмотря на отмену крепостного права, во многих отношениях зависели от землевладельца и продолжали считать его своим господином. Это, безусловно, импонировало Бисмарку, который приложил большие усилия к тому, чтобы стать для местных жителей непререкаемым авторитетом. Роль патриархального помещика из классической консервативной идиллии очень нравилась ему. Впоследствии он неоднократно утверждал — возможно, со значительной долей преувеличения, — что его крестьяне готовы пойти за ним в огонь и воду. Отто с детства владел нижненемецким диалектом (так называемый платтдойч), который использовали в быту померанские крестьяне, и с удовольствием пользовался им до конца жизни.
Однако большую часть своей нерастраченной энергии Бисмарк употребил на то, чтобы привести в порядок дела в убыточном имении. Очевидно, что эту задачу он рассматривал не только с чисто экономической точки зрения, но и как определенный вызов, испытание, которое необходимо выдержать с честью. Возможно, именно поэтому молодой помещик проявил два качества, ранее мало свойственных ему, — склонность к упорному труду и экономию. В Книпхофе появилась большая конторская книга, в которую педантично записывались даже самые мелкие расходы. Вчерашний мот, словно по мановению волшебной палочки, превратился в экономного, даже прижимистого сельского хозяина. Впрочем, никакого волшебства здесь нет: в сельской глуши физически не существовало тех соблазнов, которые окружали юношу в Ахене или Берлине.
Одновременно Бисмарк стремился организовать хозяйственную деятельность в имении на современной основе. Он приобрел учебники по сельскому хозяйству, которые тщательно штудировал. Были введены в оборот новые методы обработки почвы, закуплены сельскохозяйственные машины. В итоге Бисмарку удалось достаточно быстро заставить поместья приносить доход.
Было бы весьма соблазнительно приписать это локальное «экономическое чудо» исключительно талантам молодого землевладельца. Однако существенную роль здесь сыграли внешние факторы. После длительного периода экономической депрессии, разорившей многих помещиков, в 1830-е годы начался постепенный, но уверенный рост цен на сельскохозяйственные продукты. Благоприятная конъюнктура существенно поспособствовала успехам Бисмарка, которые позволили ему медленно, но верно начать рассчитываться с кредиторами.