ма военному суду, поскольку тот был генералом. Видимо, старый вояка вспомнил о добром примере прусского короля Фридриха Вильгельма I, который за попытку побега в Англию посадил своего сына — будущего короля Фридриха Великого — в тюрьму. Однако за полтора века многое изменилось, и подобное отношение к кронпринцу могло вызвать в Пруссии бурю возмущения. Это прекрасно понимал Бисмарк, который вовсе не был заинтересован в дальнейшем развитии конфликта.
Сделать это оказалось не так-то просто. Буквально пару недель спустя в британской газете «Таймс» была опубликована статья, автор которой демонстрировал прекрасное знакомство с секретной перепиской между Вильгельмом и его старшим сыном. Судя по всему, утечка информации произошла при посредничестве принцессы Виктории и ее венценосной матери. Однако расследование, проведенное под руководством прусского короля, не смогло добиться каких-то конкретных результатов, тем более что Бисмарк приложил массу усилий к тому, чтобы инцидент как можно быстрее забылся.
Фридрих Вильгельм, подстегиваемый своим либеральным окружением, продолжал, однако, линию на конфронтацию. 30 июня он направил Бисмарку письмо, в котором осуждал всю проводимую политику в целом и заключал: «Тех, кто ведет моего отца, Его Величество короля, по такому пути, я считаю опаснейшими советниками короны и отечества»[268]. Кронпринц отказывался принимать участие в заседаниях министерства (обычная практика, направленная на то, чтобы наследник престола был в курсе правительственной политики) до тех пор, пока у власти находится Бисмарк. Неоднократные указания Вильгельма не заставили его сына отказаться от своего намерения.
Тем не менее, инцидент с кронпринцем закончился в целом благоприятно для Бисмарка. Ему удалось предотвратить конфликт между монархом и престолонаследником, который неизбежно ослабил бы позиции королевской власти и превратил бы Фридриха Вильгельма в «мученика за правду». Поскольку кронпринц со своей стороны не пошел на обострение ссоры с отцом, на что рассчитывала значительная часть либералов, он предстал перед последними слабой фигурой, на которую не приходилось рассчитывать. Один из противников Бисмарка был, таким образом, временно нейтрализован.
Тем не менее, почва под ним колебалась. По Берлину волнами расходились слухи о предстоящей отставке главы правительства. Многие считали, что он не справился со своей задачей. Сам Бисмарк стремился излучать бодрость и оптимизм, однако его сотрудники знали, что на самом деле он страдает от мигрени и хронической бессонницы, вызванных нервным напряжением. Позднее его жена говорила, что он не может спать, потому что постоянно злится, а потом постоянно злится, потому что не может спать[269]. Запас здоровья, накопленный в Биаррице, оказался практически полностью растрачен. Давний и близкий друг семьи Бисмарков, Роберт фон Койделл, рассказывал, что в преддверии годовщины своего назначения министр-президент жаловался ему: «Я чувствую себя так, словно за один этот год постарел на пятнадцать лет. Люди все же еще намного глупее, чем я о них думал»[270].
2 сентября 1863 года палата депутатов была окончательно распущена и назначены новые выборы. Состоявшиеся 28 октября, они привели к дальнейшей радикализации парламента. Левые либералы с союзниками получили более двух третей мандатов, умеренные либералы понесли достаточно серьезные потери. 9 ноября начались заседания палаты депутатов в новом составе. Первым делом депутаты отменили чрезвычайное распоряжение по вопросам прессы от 1 июня. Военный законопроект и проект бюджета были отклонены подавляющим большинством голосов.
Для того, чтобы изменить расстановку сил, Бисмарку следовало лишить либералов их главной опоры — общественного мнения. Сделать это можно было двумя путями. Первый вариант основывался на том обстоятельстве, что основной электоральной базой либералов был прусский «средний класс». Буржуазия и представители свободных профессий голосовали за прогрессистов практически в полном составе. При этом цензовая «трехклассовая» избирательная система, существовавшая в Пруссии, благоприятствовала им, поскольку обеспечивала более выгодные позиции по сравнению с рядовыми налогоплательщиками. Крестьяне и городская беднота практически не принимали участия в выборах — в октябре 1863 года на избирательные участки явилось менее трети имевших права голоса. Либеральное большинство палаты было избрано полумиллионом человек из приблизительно 20-миллионного населения страны. Бисмарк не без основания считал, что «простой народ» настроен враждебно по отношению к либералам и в целом лоялен монарху. Он стремился разыграть эту карту, продемонстрировав, что прусская монархия заботится о нуждах рядовых подданных, в то время как «денежные мешки» думают лишь о том, чтобы прорваться к власти. Для этого он планировал использовать два инструмента: всеобщее избирательное право и социальную политику.
Идея всеобщего избирательного права как средства борьбы с либералами пришла Бисмарку в голову, по всей видимости, еще за несколько лет до этого. Она позволяла уравнять голос либерального профессора и сельского бедняка, главными авторитетами для которого были бог и король. Опасность этой системы понимали и либералы, которых идеи Бисмарка ставили в исключительно сложное положение: выступая за демократизацию государственной системы и за участие граждан в управлении страной, они с трудом могли протестовать против всеобщих и прямых выборов в парламент, которые создавали серьезную угрозу их позициям. Многие из них полагали, что введение всеобщего избирательного права станет «началом конца» парламентской системы[271].
Стремясь найти противовес оппозиции в ландтаге, Бисмарк летом 1863 года совершил маневр, который, будь о нем известно широкой общественности, стал бы настоящей сенсацией. Следуя древнему правилу «враг моего врага — мой друг», он обратил внимание на созданный в мае того же года адвокатом Фердинандом Лассалем Всеобщий германский рабочий союз — одну из первых социалистических организаций в Германии. Узнав о враждебности новой организации к либералам, многие из которых выступали в роли эксплуататоров немецких рабочих, Бисмарк немедленно приложил усилия к налаживанию контактов с Лассалем. Несмотря на полную противоположность мировоззрения обоих участников переговоров, на состоявшихся между ними встречах они быстро нашли общий язык. Глава правительства называл впоследствии своего собеседника фантазером с утопичными взглядами, однако лучшим оратором, какого он когда-либо слышал[272].
Предложения Бисмарка заключались в том, чтобы монархия заключила союз с «простым народом», первым шагом к которому стало бы введение всеобщего избирательного права. Лассаль горячо поддержал эту инициативу, поскольку усмотрел в ней шанс усилить позиции своей организации. Продолжения у этой истории, однако, не было — Всеобщий германский рабочий союз был на тот момент еще довольно слаб, его основатель погиб на дуэли спустя год после описываемых событий, да и флирт Бисмарка с «красными» вряд ли понравился бы королю. Именно последняя причина заставляла министра-президента держать в тайне свои встречи с Лассалем и отказаться от немедленной реформы избирательной системы, которая привела бы к резкому обострению кризиса. Однако в этом случае ярко проявила себя весьма характерная способность Бисмарка использовать все имеющиеся возможности, не стесняя себя ограничениями.
Инициативы в области социальной политики также на первых порах остались без серьезных последствий. Необходимо сказать, что в данном случае действия Бисмарка не выглядели настолько шокирующими, как его контакты с Лассалем. Идеология прусского консерватизма предусматривала определенную степень заботы о социально незащищенных слоях населения, поскольку трактовала государство как семью, в которой власть короля носит отеческий характер. Либералы же, напротив, исходили из личной ответственности каждого за свое благосостояние и выступали за невмешательство государства в экономику.
Одним из первых шагов Бисмарка в борьбе за симпатии «простого народа» стала его реакция на положение силезских ткачей, которые были затронуты волной массовых увольнений в связи с ограничением притока сырья из охваченных Гражданской войной Соединенных Штатов Америки. По настоянию министра-президента король принял делегацию ткачей, учредил специальную государственную комиссию по урегулированию конфликта и обещал материальную поддержку жертвам увольнений. В течение 1863 года Бисмарк выступил с рядом инициатив по созданию профсоюзов, зачатков системы социального страхования и ограничению детского труда. Кроме того, условия работы на фабриках должны были находиться под контролем государственных инспекторов. Эти инициативы в большинстве своем не были воплощены в конкретных решениях, поскольку столкнулись с серьезным сопротивлением бюрократии, экономической и политической элиты.
Итак, мерами внутреннего характера подорвать позиции либералов было в тот момент практически невозможно. Оставался второй путь — активная внешняя политика. Успехи на данном направлении могли бы обеспечить правительству поддержку общественного мнения, а также заставить самих либералов колебаться. Однако для того, чтобы предпринять успешные действия на международной арене, требовалась благоприятная ситуация, кризис, который позволил бы правительству быстро добиться победы. На первых порах, однако, внешнеполитическая линия была вынужденно оборонительной.
«Обладал ли Бисмарк, когда он взял на себя руководство прусской политикой, мастерским планом по улучшению позиций Пруссии в Германии и Европе? — задается вопросом Эберхард Кольб. — Если подразумевается точный план действий, (…) то ответ будет отрицательным. Бисмарк был в большей степени оппортунистом, в том смысле, что он, ориентируясь на задачу увеличения мощи прусского государства и монархической системы, схватывал и использовал представлявшиеся возможности. Эти методы позволяли ему, постоянно удерживая в поле зрения стратегическую цель, действовать с высокой гибкостью и оставлять открытыми различные возможности. Эта черта — ясность в отношении стратегической цели, но гибкость в методах — характеризует его действия в „борьбе за господство в Германии“ с 1862 по 1866 год»