Сердце Дианы сжалось, ее взгляд стал рассеянным:
— Разве ты не можешь остаться здесь, со мной? Опять разлука…
Он не дал ей договорить, встал и протянул руку. Диане пришлось положить свою ладонь в его, ощущая ее тепло. Она задержала взгляд на этом соединении, затаив дыхание, а потом подняла взгляд на Стефано, встречаясь с синими ясными глазами. Стало волнительно, как будто она впервые перешагнула порог этого замка и встретила его.
Она поднялась со своего места, как будто под гипнозом цвета этих глаз. Он пленил и подкашивал ноги и стоять получалось только потому, что герцог держал ее за талию. А потом притянул к себе вплотную, коснулся губами ее мягких податливых губ, и Диана запаниковала. Разве может она держать траур и тут же испытывает земные радости? Но от знакомых губ оторваться было сложнее, чем казалось. Стефано не пытался выпускать ее из своих объятий, а Диана поняла, что не пытается это сделать. Напротив, она обхватила мужа за шею, боясь выпустить и лишиться его поцелуя.
Но Стефано не пытался прекратить ее целовать и теперь захотелось большего чем поцелуй. Одним движением руки он отодвинул тарелки подальше и усадил Диану на стол, оказываясь между ее ног, умело руками скользя по ним и поднимая юбки. Только бы Карло не зашел, хотя о нем думалось в последнюю очередь. Потом мысли и вовсе исчезли.
Диана, оказалась прижатой к столу, а разведенными ногами, с оголенным плечом, но выдохнула и прервала поцелуй:
— Мы не можем,— прошептала она, и Стефано приподнялся над ней,— у нас траур.
Глава 58.2
Диана ощутила горечь от своих слов. Она тут же лишилась поцелуя и ласки своего мужа. Он отошел на два шага назад, помогая ей спуститься на пол. И как только она встала на ноги, поправляя юбки, то снова вернулись прежние ощущения и чувства: боль, безысходность и горе.
— Прости, — извинился Стефано, хотя ни капли не чувствовал себя виноватым,— я провожу тебя до покоев.
Диана кивнула. Между ними опять стояла целая пропасть и виновата была она.
Но пока они поднимались по лестнице на второй этаж, она чувствовала себя одинокой, изгоем, которую снова ведут туда, где ее место- сидеть в четырех стенах и оплакивать сына. Диана коснулась своих губ и сердце заныло- они ждали этого поцелуя, что греха таить. И Пресвятая Дева Мария, ей было приятно получать то малое количество ласк, которые успел подарить ей Стефано прямо на столе. Она грешница, потому что думает о непристойном тогда, когда должна держать все чувства и эмоции при себе.
Но ей было приятно. И хотелось испытать это снова. Она уже забыла, что такое находиться в крепких руках своего мужа и мечтала бы оказаться в его объятиях, чтобы забыться.
— Когда ты собираешься уехать?
Диана остановилась, вдруг понимая всю серьезность ситуации. Она может его лишиться на долгие месяцы, а возможно навсегда.
— Как можно скорее, дело не терпит отлагательств. Если ты чувствуешь себя лучше, то завтра мы можем отправиться в город. У меня остались кое-какие незавершенные дела, хочу посвятить тебя в них,— Стефано осекся, но потом продолжил,— я оставлю тебя здесь в качестве главы герцогства, ты можешь подписывать нужные бумаги и принимать простых горожан, решая их проблемы.
Глаза Дианы округлились, она онемела, услышав эту новость.
— Я?
— Ты моя жена, Диана,— спокойно произнес герцог и распахнул перед ней дверь в покои, пропуская ее вперед,— ты Висконти, а значит, имеешь полное право править Ломбардией в мое отсутствие.
Диана зашла внутрь, все еще ошарашенная его словами. Агнесса и Марта при виде герцога и герцогини тут же вскочили со своих мест.
— Вон!— Стефано указал им рукой на дверь, понимая, что свидетели такого разговора ему не нужны.
Камеристки повиновались: поклонились и вышли. Марта на некоторое время пришла в замешательство, желая знать, как скоро Ее Светлость ляжет спать, но решила промолчать и вышла из покоев за Агнессой.
— Ты хочешь доверить мне герцогство?— Не верила Диана,— я чуть не лишилась рассудка…
— Но не лишилась,— усмехнулся Стефано,— к тому же, отличный повод не лишиться его вовсе - заняться общественными делами. У тебя прекрасно получалось с госпиталем, примени свою добродетель на чем-нибудь еще.
Диана не верила своим ушам, даже мотнула головой. С каких пор ее муж готов дать ей право заниматься полезными для горожан делами? Она присмотрелась к нему, не шутит ли. Но нет, герцог не шутил. Стоял задумчивый посередине ее покоев, смотрел в сторону окна и явно о чем-то думал. О чем? О том, что сам не поверил в то, что сказал? Или это некое предчувствие чего-то плохого? Он оставляет ее в центре Ломбардии не просто так… Диана сглотнула, все еще смотря на аристократический профиль Стефано. И сердце сжалось, а потом ускорилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Он оставляет ее, потому что не уверен, что вернется…
Диана ахнула от этих мыслей, закрыла лицо руками и села на кровать:
— Боже Милостивый, нет,— она ощутила, как прогнулась кровать- это герцог сел рядом и прижал ее к своей груди,— у меня плохое предчувствие.
Диана отпрянула от него, чтобы заглянуть в глаза. Чтобы он увидел, что она переживает и не хочет его терять:
— Пошли на войну Маурицио…
— Диана,— он коснулся ее рук,— ты прекрасно знаешь, что это мой долг…
— Твой долг быть рядом со мной!— Вскрикнула она,— ты слышишь? Со мной!
— Но если однажды Флоренция нападет на наши земли, то вероятности что мы останемся живы - нет.
Стефано встал, готовый уже уйти к себе, но остановился и обернулся:
— Твоя безопасность, жизнь простых людей- вот за что я борюсь. И пока я жив, враг не войдет на мою территорию.
Диана проследила, как он скрылся за дверь, которая вела в его покои. Она осталась одна с этими громкими словами и пониманием того, что все на самом деле гораздо серьезнее, чем представлялось ранее. Вернее, ранее она была убита горем и ничего не хотела видеть вокруг себя.
Рука уже потянулась к веревке- сигналу, которая позовет для нее Марту, но тут же остановилась и опустилась. Диана взглянула на дверь и встала с кровати, быстро преодолевая расстояние до нее. Дверь не была заперта, герцог ее даже не закрыл, оставил приоткрытой. Она влетела в его покои, встречаясь с обстановкой в которой давно не была. А раньше спала здесь чаще чем у себя.
Стефано раздевался, когда Диана оказалась перед ним. Его рука замерла на завязках черной котарди, но Диана не дала произнести ни слова- ее губы тут же оказались на его губах, ладони касались лица, она даже приподнялась на цыпочках, чтобы застать герцога врасплох. Но его реакция не заставила себя долго ждать- он подхватил жену на руки и тут же уложил на кровать, оказываясь сверху и не давая ей время на мысли. Но она не сопротивлялась, напротив, ее сбитое дыхание и учащённое сердцебиение говорили о том, что она хочет продолжить то, что начала.
— Люби меня…,— Диана прошептала эти слова и тут же услышала его ответ.
— … всегда,— произнес Стефано и снова начал целовать ее губы, а руками пытаться развязать ленты на черном платье. Не хотелось прерываться на раздевание… слишком много одежд, слишком много лент! Он мог бы разорвать на ней платье, но это ее напугает. К черту ленты и завязки! Стефано стянул лишь нижнее белье, не прерывая поцелуя, зато отчетливо ощущая, как ее руки стягивают с него котарди. Это единственное, что он скинул с себя, оставаясь в белой камичи, и расстегнул штаны. Нет времени на прелюдию, хотелось быстро, по-хищному, и Диана не была против. Все происходило так быстро, что она только вскрикнула, когда ощутила его внутри себя, и этот крик оказался избавлением от горя и одиночества, в котором пробыла несколько злосчастных недель.
— Не останавливайся,— прошептала она, с силой пальцами впиваясь в его спину.
— Никогда,— сквозь тяжелое дыхание, ответил он,— мне тебя всегда мало.
Этой ночью они не спали: любили друг друга то страстно, то нежно. Временами Диана ловила себя на мысли о том, что плачет, но отгоняла грусть и полностью отдавала себя любви.
Глава 59
— Филиппо тебе будет помощником в политических делах,— вещал Стефано, идущий рядом с Дианой по главной площади Милана,— и он подавит любое восстание, если вдруг такое возникнет.
Диана остановилась, немного ошарашено смотря на мужа. Герцог только что посвятил ее в экономические дела прямо в кабинете Филлипо. Она мало что понимала в экономике, скорее, больше Диану заинтересовали продукты торговли. А Филлипо лишь подсказывал с кем лучше заключать сотрудничество. Но насчет Венеции стоило затаить дыхание и молиться, чтобы дож Фоскари не перекрыл пути к воде. Правда еще была Генуя, но там начиналась война и рассчитывать на них не приходилось.
— Восстание кого?— Не поняла Диана.
— Кого угодно,— спокойно произнес герцог,— ты думаешь, что нет таких людей, которые хотели бы изменить политический режим в герцогстве?
После этих слов стало еще волнительнее. Диана встала напротив мужа, гордо расправив плечи. При виде этой картины, он улыбнулся, заставив улыбнуться ее.
— Знаешь, что,— прошептала она,— вернись, пожалуйста, целым и невредимым, иначе обещаю, что поделю Ломбардию на куски и раздам каждому крестьянину.
— Тебя будут любить, — начал утрировать он,— крестьяне, простые горожане и ремесленники. Но будет ненавидеть вся знать. Боюсь, что они быстро сместят тебя и займут место в замке.
— И как же мне держать баланс одновременно везде?
— Надо стараться угодить всем и каждому,— Стефано пошел вперед, Диане пришлось идти рядом.
Они шли мимо Собора Рождества Девы Марии и Диана подметила для себя, что строительство продвигается полным ходом. Красивое здание из белого мрамора радовало глаз и опустошало казну. Раньше она об этом не думала, но после посещения Филиппо и выслушивания отчетов о том, куда идет большая часть денег, это стало актуальным вопросом. Этот Собор отнимал не малую часть средств, в которую вкладывались многие торговцы, а иногда даже землевладельцы. Самая большая часть финансировалась из герцогской казны. Так решил герцог Лучано Висконти и так продолжает его сын. Но самый величественный Собор обязан стоять здесь, в Милане, на главной площади. Это святое место, куда может зайти каждый и побыть наедине с Богом.