ресал.
– Отец, как ты смотришь на то, чтобы завтра утром отправиться на охоту? – Возле массивных дверей его дождалась дочь.
После подданных Миланского герцогства она была единственной, ради кого еще стоило жить. Ломбардия и Бьянка.
Правда, так было не всегда. Когда Агнесса объявила, что носит его ребенка, он был зол и сослал ее в подземелье, но потом опомнился, пожалел и отправил в Борнаско, недалеко от Павии. Бьянка родилась там. Стефано не думал, что когда-нибудь сможет полюбить этого ребенка, но с каждым днем его чувства к дочери крепли. Девочка была очень умной, смышленой, с твердым волевым характером. Стефано научил ее охоте, верховой езде и нанял самых лучших преподавателей.
В этот замок в Аббиатеграссо он привез Бьянку, когда ей было шесть месяцев. Его дочь редко видела мать, сам герцог даже знать ее не желал. Он был в бешенстве оттого, что она оплела его любовной сетью сострадания, заманив в ловушку. Уверяла, что в ее объятиях он забудет свое горе, но он не забыл. Прошло семнадцать лет, а он помнил Диану, как будто видел ее вчера. Никто не мог унять его боль: ни женщины, ни предсказатели судеб, ни политические дела, ни войны, в которых он уже почти не участвовал.
Только дочь Бьянка Мария смогла оживить его и внести немного радости в его серую жизнь. Нужно было думать о наследниках герцогства, и по праву это место мог занять только будущий муж Бьянки – Франческо Сфорца, на его счет у Висконти были двоякие чувства – или… внук. Их сын.
– Утром я поеду в Милан. У меня дела, охота подождет. – Он кивнул ей, по-отцовски улыбнулся и зашагал прочь.
Бьянка проводила его задумчивым взглядом, не понимая, почему Его Светлость снова потянуло в Милан, но дела герцогства не могли ждать.
Она недовольно побрела в покои, заметив свое отражение в одном из зеркал. Эта девушка в отражении всегда огорчала Бьянку – полноватая, с крупным подбородком и светло-каштановыми волосами. Она не была красавицей, не унаследовала от отца иссиня-черных волос и важную черту рода Висконти – синих глаз. Ее глаза были серыми. Радовало лишь то, что отец сильно любил ее. Даже несмотря на свою простую внешность, она была желанной партией для многих женихов, но отец почему-то выбрал старого бастарда Сфорца, с которым постоянно конфликтовал.
Стефано готовился ко сну в своих покоях, но что-то в окне, на улице привлекло его взгляд. Ночь была теплой, и слуги оставили створки приоткрытыми. Он подошел к нему и выглянул на улицу. Окна его покоев выходили на главные ворота, возле которых стояли стражники. Вспомнился тот мальчишка. Лица видно не было, но что-то в его походке, в его телосложении показалось Стефано знакомым. Почему-то в тот момент он сразу подумал о Диане. Она позвала его к себе, поэтому герцог поедет в Милан, отказав дочери в охоте и лишая своего общества. Миланская герцогиня была превыше всех и всего.
Только при чем здесь этот юноша? Или… Где-то глубоко в душе Стефано думал о сыне. Вспоминал о нем. Даже однажды пришел в ту хижину, где жила старуха! Но ни ее, ни младенца там не было. Искать их было бессмысленно, вряд ли бы они выжили. Дикие животные, разбойники, еретики – лес полон опасностей. Почему сегодня, увидев юношу, он вспомнил о сыне? Все просто – его сын сейчас был бы такого же возраста.
Стефано отошел от окна и лег спать.
Утром Лео седлал своего жеребца и готовил экипаж для синьоры Реджины. Ему не терпелось отправиться в путь и увидеть место, где он родился и которое так жестоко изменило его жизнь.
Он ласково провел рукой по шее коня, и тот в благодарность фыркнул и кивнул. На душе затаилось волнение. Все изменилось: он узнал правду о родителях, которую ждал столько лет, он узнал о том, кто он. Только что теперь с этой правдой делать, он еще не решил.
– И ты мне тоже ничего не ответишь, – улыбнулся Лео и провел рукой по жесткой гриве, – я знаю только одно – моя мечта не замок в Милане, не красивая одежда, дорогие экипажи, запряженные чистокровными жеребцами. Моя мечта, она гораздо больше материальных ценностей.
Жеребец, как будто понимая, кивал и фыркал.
– Но для начала надо выполнить свой долг.
– Лео! – Реджина вышла из дома и протянула ему сверток, – возьми его. Пусть он убережет тебя от бед. Никогда не забывай, кто ты есть. Так говорила твоя бабушка.
Лео не хотел брать напоминание об отце, но не знал, что может ждать его впереди. Возможно, однажды этот перстень спасет ему жизнь, бабушка не стала бы лгать. Он взял сверток.
Когда Лео въехал в Милан, первое, что бросилось в глаза, – серость, толпа и шум. Люди шныряли по своим делам, сбивая друг друга с ног и не обращая на это никакого внимания. Кто-то прямо перед ним вылил из окна отходы, и тут же в нос ударил запах гнили.
Так встречал город наследника миланского престола – грязью, шумом и безразличием.
Карета Реджины поехала дальше по каменистой дороге, Леонардо направил коня следом. Сидя верхом, юноша с отвращением смотрел по сторонам. Пусть он жил в нищете, но вид из его хижины был самый лучший, райский. Здесь было еще хуже, чем в Аббиатеграссо.
Чем глубже они заезжали в Милан, тем величественнее восставали здания, на улицах становилось чище, отвратительные запахи исчезли, их заменил аромат свежей выпечки, от которого урчал живот. Люди здесь торговали всякими побрякушками, некоторые пели, а некоторые показывали детям спектакли. Лео не заметил вдалеке замок Висконти – место, где он родился и где должен жить, потому что все внимание привлек…
– Собор Рождества Девы Марии[15], здесь похоронена твоя мать, – произнесла Реджина, остановив карету.
Вот почему это место притянуло его… Мама звала…
Юноша спрыгнул с жеребца, не отрывая взгляда от собора. Еще недостроенный, но уже величественный, он стоял посреди города, привлекая к себе всех путников и горожан.
– Но он же еще строится? – удивился Лео, замечая рабочих.
– Да, – улыбнулась Реджина, – уже достаточно давно. Его Светлость хочет сделать самый красивый собор, достойный его герцогини, поэтому постоянно меняются архитекторы, художники и планы.
– Он очень ее любил? – Лео осекся, понимая, что ему сложно произнести слова «мать» и «отец». Они были чужими. Он вдохнул поглубже и выпалил: – Он очень любил мою мать?
– Я не знаю, как он еще жив, – дрожащим голосом прошептала Реджина, – он не мог без нее дышать.
Лео снова перевел взгляд на собор и направился к входу. Реджина последовала за ним, еле поспевая.
В зале царили тишина и полумрак. В воздухе витал запах потухших свечей, воска и чего-то сладковатого. Найти плиту, под которой покоилась Диана, не составило труда – Реджина часто ходила к ней.
– Ваша Светлость, – руки женщины коснулись плеч Лео. Она слегка склонилась перед могильной плитой, – я привела вашего сына. Мне кажется, что пришло время твоего Леонардо. Он молод, силен, красив и неглуп – достойный правитель Ломбардии. – Затем она обернулась к юноше: – Я оставлю вас наедине.
Лео видел свою мать всего раз в жизни, конечно, он ничего не помнил, но даже этого раза было достаточно, чтобы знать о той безмерной любви, которая жила в этой сильной женщине.
Если верить рассказу Реджины о безумном проклятии, оно сбылось. Его мать пожертвовала своей жизнью ради жизни своего сына.
Лео упал на колени…
Она оказалась сильнее, чем любой мужчина. Она отдала себя взамен на жизни любимых людей, на их улыбки, на их любовь, счастье и будущее.
Лео положил руку на холодную мраморную плиту, понимая, что плачет. Слезы скатывались по щекам от потока внезапно нахлынувших чувств.
Его пальцы коснулись надписи, которую он не смог прочесть, – глаза были полны слез. Впервые в жизни он поддался эмоциям. Впервые в жизни он плакал, как мальчишка. Здесь, на могиле его матери, можно было выплакать все. Только она могла бы его понять.
Мысленно он разговаривал с ней и слышал ответы. Даже улыбался, чувствуя, что она улыбается. Она говорила нежные слова, которые может сказать только мать, а он ей отвечал, как может ответить только сын.
– Я рад, что нашел тебя, – Лео сжал кулаки, чтобы привести себя в чувство, – но позволь мне самому быть правителем своей жизни. Не вини ни меня, ни его. Время нельзя обратить вспять, нельзя исправить ошибки, но с ними можно научиться жизнь. Пусть каждый из нас идет своей дорогой.
В голове возникла картина. Он увидел степь и широкую дорогу, которая разделялась на три более узких. Одна вела в тупик, вторая шла прямо, но куда она вела – никто не знал, третья была ухабистой, каменистой, извилистой… Она вела туда, где блестело синее море, где яркие цветы пахли экзотическими фруктами, где можно было раскинуть руки, отдаться ветру и быть свободным.
– Я обязательно вернусь. Обещаю. – Лео тяжело вздохнул и встал. Уходить не хотелось, но и плакать он больше не мог.
Он развернулся к выходу и столкнулся лицом к лицу с человеком, которого хотел видеть меньше всего. Синие глаза Лео впервые встретились с такими же глазами отца. Они оба застыли, смотря друг на друга. Это мгновение породнило их. Лео стер остатки слез и прищурился – манера, которая хорошо была знакома Стефано Висконти.
Вмиг взгляд сына стал жестче, даже дыхание изменилось. Он плотно сжал челюсти, заставляя себя дышать ровнее.
– Ты… – прошептал Стефано, указывая на юношу, почти хватаясь за сердце. Теперь в его глазах помутнело, – ты…
– Я ее сын, – твердо сказал Лео, возвышаясь над герцогом, затем подался вперед и прошептал на ухо: – Но вы мне никто. Запомните это, Ваша Светлость. Вы для меня НИКТО.
После этих слов Лео ощутил свободу. Его как будто отпустило. Теперь пора было уходить, еще несколько мгновений, и он потеряет самообладание. Юноша быстрым шагом преодолел расстояние до двери, распахнул ее и вышел на улицу. Солнце тут же ослепило его своими лучами.
Вот теперь он готов начать новую жизнь, и она не будет похожа ни на жизнь нищего мальчишки, ни на жизнь герцога!