Доктор уже хотел выйти, как в дверь постучали и она тут же открылась. В кабинет ввалился взволнованный Карло, а следом забежала Марта, хватаясь за голову.
– Ваша Светлость, – она обернулась к доктору, – доктор Москатти, срочно наверх, Ее Светлости плохо!
Реакция Стефано была молниеносной. Он выбежал первым, за ним еле поспевал доктор Москатти. Пока они бегом поднимались по лестнице, переступая через ступеньки, в мыслях герцога нарисовалась жуткая картина – Диана вся в крови, лежащая на кровати и не подающая признаков жизни. Утопая в собственных переживаниях, он не понял, как очутился перед дверью и толкнул ее. Перед ним предстала картина: Диана согнулась возле кровати, сидя на полу, голова ее была опущена над деревянной бадьей. Герцогиню рвало, она опиралась руками о пол, а рядом сидела Агнесса, поддерживала Ее Светлость за плечи. Как только дверь распахнулась и в покои влетел герцог, а за ним врач, девушки подняли головы. В глазах Агнессы тут же прочиталось облегчение, а вот в глазах Дианы стоял туман и что-то еще. Стефано не понял, что именно, она была бледна как мел, и ее опять стошнило.
– Ваша Светлость, – кинулся к ней доктор Москатти, – как давно вам плохо?
Агнесса тут же встала, уступая дорогу доктору, а Стефано указал ей на дверь. Она поклонилась и молча выбежала. Марта прикрыла дверь с другой стороны, давая доктору осмотреть герцогиню.
– Это началось внезапно, – прошептала Диана, не поднимая головы и не встречаясь взглядом ни с доктором, ни с мужем, – не так давно.
– Это отравление, – испугался Стефано, пристально смотря на врача, – ее отравили?
Мысленно он уже казнил всех в замке, начиная с кухни.
– Не думаю, Ваша Светлость, – ответил тот, – но мне надо разобраться с этим наедине с герцогиней. Ее надо осмотреть.
– Осматривайте при мне! – приказной тон герцога заставил Диану наконец оторваться от бадьи.
– Прошу вас, Ваша Светлость, оставьте нас с доктором.
Каждое слово давалось Диане с трудом, и, чтобы ее не нервировать, он согласился уйти к себе в покои, оставляя их наедине.
Как только за ним закрылась дверь, ведущая в герцогские покои, которую наконец починили, он встал у окна, сцепив руки сзади. Мыслей было много, они как черви разъедали мозг. Если герцогиню травят, то он найдет того, кто это делает.
Диана наконец оторвалась от бадьи, вытирая платком рот. Внутри все скрутилось, и ее снова замутило. Вот только желудок уже был пуст, остались лишь рвотные позывы. Доктор Москатти помог ей сесть на кровать, но герцогиня легла на бок, коснувшись живота.
– Что вы ели? – Доктор исследовал все, что вышло из Дианы. Он смотрел в бадью, она прекрасно знала зачем, помнила еще по работе в госпитале, но сейчас это выглядело отвратительно. Он искал кровь, возможно, что-то еще.
– Ничего особенного, обычная еда, которая не показалась мне странной, – ответила она.
Доктор поставил бадью и подошел осмотреть герцогиню. Он положил руку ей на живот, пытаясь прощупать ребенка, Диане пришлось лечь на спину. От рвотных спазмов матери ребенок притих и не шевелился.
– Он же не умер? – взволнованно прошептала она, тоже не чувствуя движения.
Доктор молча мотнул головой, но было видно, что он сдержан в эмоциях.
– Возможно, что он просто испугался. У вас напрягались все мышцы живота, малыш получил шок. Но уверен, что все придет в норму. Думаю, вам нужен покой, я приду к вам чуть позже. Вам лучше поспать.
Он достал из сумки настойку, пригласил Марту и всучил ей флакон в руки:
– Давайте ей по двадцать капель трижды в день. Тошнота должна пройти. А это, – он достал другое лекарство, – чтобы Ее Светлость спала. Ей нужен отдых.
Марта приняла все наставления доктора и побежала к Диане.
Доктору Москатти предстояла еще одна встреча с герцогом, он не стал ее откладывать, зайдя к нему в покои.
В его покоях было темнее, чем в покоях герцогини, очаг не горел, и прохлада коснулась кожи, покрывая ее мурашками. А может, это реакция на предстоящий разговор?
– Как она?
Стефано стоял у окна, обернулся к доктору, ожидая его слов.
– Я исключаю рвоту от беременности, которая бывает на маленьких сроках. Возможно, это просто отравление от нездоровой еды.
– А возможно, ее пытались отравить? Ведь так? Вы не исключаете этого?
– Но и не настаиваю на этом. Здесь сложно сказать, но иных признаков отравления я не увидел. Только что…
– Что? – Стефано выпрямился во весь свой большой рост, закрывая свет из окна. Стало неуютно и темно.
– Сейчас я дал ей успокоительное, – занервничал доктор, – возможно, что-то с ребенком, он перестал шевелиться. Но такое может быть: когда мать ослаблена, он также ослаблен.
– Вы хотите сказать, что мой сын может умереть? – удивился герцог, и доктору показалось, что эта новость его оживила.
Для него такая смерть была бы прекрасным исходом. Но доктор мотнул головой:
– Не думаю, но всякое может быть.
Стефано руками схватился за голову, расхаживая по покоям. Его Диану, возможно, пытались отравить, но отравили ребенка. Теперь ему не придется марать руки смертью сына, это кто-то сделал за него. Но кто?
– Я бы на вашем месте не стал вешать всех служителей кухни и замка, тех, кто имеет доступ к посуде и пище. Факт отравления не доказан.
– Конечно, я буду дальше продолжать ждать, пока добьют мою жену. А может, и меня самого. Но вы правы, – герцог остановился и задумался, – теперь все слуги будут пробовать еду из наших тарелок при нас, прежде чем мы приступим к трапезе.
Это была хорошая идея, по крайней мере, если герцогиню кто-то травит, то сам получит порцию яда.
Пока герцог разговаривал с доктором в соседних покоях, Марта поднесла ложку с лекарством Диане. Та привстала с кровати, а ее рука все еще покоилась на животе, ожидая, что ребенок толкнется. Но он затих, и без этой активности хотелось плакать. Герцогиня нашла в себе силы, чтобы схватить Марту за руку и притянуть ближе:
– Что за дверь скрыта за полотном в детской?
– Какая дверь, ваша светлость? – не поняла Марта, наблюдая, как Диана встает с кровати. Она попыталась ее уложить обратно, но герцогиня лишь убрала ее руку. Это получилось грубо, но Марта не обиделась, она понимала, что Диана сделала это не со зла. Пришлось помочь встать.
Диана еще ощущала тошноту, учащенное сердцебиение, желание упасть на колени и плакать. Она шла в детскую, держась за живот, и остановилась напротив картины. Там ангел дарил ребенку голубя, но хоть бы ангел не забрал ее малыша.
– Эта дверь. – Пальцы герцогини отодвинули край полотна, и тут же открылся вид на деревянную дверь. Диана посмотрела на Марту, ожидая ее объяснений.
– Ваша Светлость, это замок. В каждом замке есть потайные двери, чтобы в случае нападения врага можно было сбежать. Наверняка в этом имеется много дверей, но даже я не знаю о каждой. В герцогских покоях всегда есть потайные двери.
– Куда ведет эта дверь?
Марта пожала плечами:
– Я не знаю, возможно, в лес.
Диана задвинула край полотна, скрыв дверь и услышав, что в покои уже зашел герцог с доктором Москатти. Ей хватило времени, чтобы прошептать Марте:
– Никому не говори о ней. Никто не должен знать.
– Хорошо, ваша светлость, – несколько раз кивнула та, уже ничего не понимая.
Стефано влетел в детскую, испуганно смотря на жену. Но, увидев, что она стоит, расслабился. Доктор даже улыбнулся:
– Я же говорил, что ей станет легче. Ваша светлость, но вам надо лежать. Сейчас ни к чему травмировать ребенка.
Только ради ребенка Диана прошла мимо них к себе в покои, а Марта помогла ей лечь на кровать. Стефано тут же присел рядом и взял ее руки в свои, ощущая холодные пальцы, пытаясь согреть:
– Ты дрожишь.
Диана посмотрела на него, пытаясь унять дрожь, но получалось плохо. Он с такой нежностью согревал ее пальцы, держал их в своих ладонях, что слезы сами потекли из ее глаз. При виде их он тут же ее обнял. Объятия тоже согревали, но хотелось большего, хотелось согреться изнутри.
– Наш малыш… он не шевелится.
Она прижалась к нему сильнее, пытаясь почувствовать поддержку. Ей нужно было знать, что он волнуется за их малыша.
– Что бы ни случилось, у нас еще будут дети.
После этих слов Диана отстранилась от него, заглядывая в глаза, не веря в то, что он произнес эти слова. Но это лишь слова, а внутри его сердце даже горячее, чем ее собственное. Думая об этом, она не удержалась и снова разрыдалась, опять уткнувшись в его грудь.
Доктор с Мартой покинули покои, оставляя хозяев одних, а те еще долго сидели обнявшись. Стефано гладил Диану по спине, сжимая в объятиях, и казалось, что они оплакивают умершего сына. Так было бы лучше для всех. Первенец рода Висконти в этот раз умер еще в утробе матери. Идеально, что пророчество выбрало такой легкий путь.
Но внезапно Диана вскрикнула и отстранилась, схватившись за живот. Стефано от неожиданности опешил, готов был бежать за доктором, но она схватила его ладонь и прижала к животу:
– Он жив! Он пошевелился!
Под своей ладонью герцог отчетливо ощутил движения ребенка. Теперь они были очень ощутимы. Раньше ребенок трепыхался, а теперь пинается, значит, места ему стало меньше. И он стал больше. И живот Дианы заметнее округлился.
Стефано быстро убрал руку, как будто обжегся:
– Я позову доктора.
Он встал с кровати, понимая, что совсем не рад этой новости. Он проклинал себя за это, но ничего не мог поделать. Стефано не мог любить ребенка, который отнимет у него жену.
Плохо получалось скрывать свои эмоции, можно было улыбнуться, обнять Диану, даже поцеловать живот, поговорить с ребенком. Это его будущий наследник. Но зачем привыкать к тому, кто должен умереть? С этой мыслью Стефано позвал доктора, а сам спустился вниз, где встретил леди Агнессу.
– Ваша Светлость, – она присела, склонив голову, – как себя чувствует герцогиня? Ей уже лучше?
– Гораздо лучше, – монотонно ответил он и пошел дальше, но остановился и обернулся: – Леди Агнесса, вы не получали письма от вашей подруги – леди Изабеллы после того, как вернулись в Милан?