ие незавершенные дела, хочу посвятить тебя в них. – Стефано осекся, но потом продолжил: – Я оставлю тебя здесь в качестве главы герцогства, ты можешь подписывать нужные бумаги и принимать простых горожан, решая их проблемы.
Глаза Дианы округлились, она потеряла дар речи, услышав эту новость.
– Я?
– Ты моя жена, Диана, – спокойно произнес герцог и распахнул перед ней дверь в покои, пропуская вперед, – ты Висконти, а значит, имеешь полное право править Ломбардией в мое отсутствие.
Диана зашла внутрь, все еще ошарашенная его словами. Агнесса и Марта при виде герцога и герцогини тут же вскочили со своих мест.
– Вон! – Стефано указал им рукой на дверь, понимая, что свидетели такого разговора ему не нужны.
Камеристки повиновались: поклонились и вышли. Марта на некоторое время пришла в замешательство, желая знать, как скоро Ее Светлость ляжет спать, но решила промолчать и вышла из покоев за Агнессой.
– Ты хочешь доверить мне герцогство? – не верила Диана. – Я чуть не лишилась рассудка…
– Но не лишилась, – усмехнулся Стефано, – к тому же отличный повод не лишиться его вовсе – заняться общественными делами. У тебя прекрасно получалось с госпиталем, примени свою добродетель где-нибудь еще.
Диана не верила своим ушам, даже мотнула головой. С каких пор ее муж готов дать ей право заниматься полезными для горожан делами? Она присмотрелась к нему, не шутит ли. Но нет, герцог не шутил. Стоял задумчивый посередине ее покоев, смотрел в сторону окна и явно о чем-то думал. О чем? О том, что сам не поверил в то, что сказал? Или это предчувствие чего-то плохого? Он оставляет ее в центре Ломбардии не просто так… Диана сглотнула, все еще смотря на аристократический профиль Стефано. И сердце сжалось, а потом забилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Он оставляет ее, потому что не уверен, что вернется…
Диана ахнула от этих мыслей, закрыла лицо руками и села на кровать.
– Боже милостивый, нет, – она ощутила, как прогнулась кровать – это герцог сел рядом и прижал ее к своей груди, – у меня плохое предчувствие.
Диана отпрянула от него, чтобы заглянуть в глаза. Чтобы он увидел, что она переживает и не хочет его терять:
– Пошли на войну Маурицио…
– Диана, – он коснулся ее рук, – ты прекрасно знаешь, что это мой долг…
– Твой долг быть рядом со мной! – вскрикнула она. – Ты слышишь? Со мной!
– Но если однажды Флоренция нападет на наши земли, то вероятности, что мы останемся живы, нет.
Стефано встал, готовый уже уйти к себе, но остановился и обернулся:
– Твоя безопасность, жизнь простых людей – вот за что я борюсь. И пока я жив, враг не войдет на мою территорию.
Диана проследила, как он скрылся за дверью, которая вела в его покои. Она осталась одна с этими громкими словами и пониманием, что все на самом деле гораздо серьезнее, чем представлялось ранее. Вернее, ранее она была убита горем и ничего не хотела замечать вокруг себя.
Рука уже потянулась к веревке – сигналу, который позовет для нее Марту, но тут же остановилась и опустилась. Диана взглянула на дверь и встала с кровати, быстро преодолевая расстояние до нее. Дверь не была заперта, герцог ее даже не закрыл, оставил приоткрытой. Она влетела в его покои, встречаясь с обстановкой, в которой давно не была. Хотя раньше спала здесь чаще, чем у себя.
Стефано раздевался, когда Диана оказалась перед ним. Его рука замерла на завязках черной котарди, но Диана не дала произнести ни слова – ее губы тут же оказались на его губах, ладони касались лица, она даже приподнялась на цыпочках, чтобы застать герцога врасплох. Но его реакция не заставила себя долго ждать – он подхватил жену на руки и тут же уложил на кровать, оказываясь сверху и не давая ей время передумать. Но она не сопротивлялась, напротив, ее сбивчивое дыхание и учащенное сердцебиение говорили о том, что она хочет продолжить то, что начала.
– Люби меня… – Диана прошептала эти слова и тут же услышала его ответ.
– …всегда, – произнес Стефано и снова начал целовать ее губы, а руками пытаться развязать ленты на черном платье. Не хотелось прерываться на раздевание… слишком много одежды, слишком много лент! Он мог бы разорвать на ней платье, но это ее напугает. К черту ленты и завязки! Стефано стянул лишь нижнее белье, не прерывая поцелуя, зато отчетливо ощущая, как ее руки стягивают с него котарди. Это единственное, что он скинул с себя, оставаясь в белой камичи, и расстегнул штаны. Нет времени на прелюдию, хотелось быстро, по-хищному, и Диана не была против. Все происходило так быстро, что она только вскрикнула, когда ощутила его внутри себя. И этот крик оказался избавлением от горя и одиночества, в котором она пробыла несколько злосчастных недель.
– Не останавливайся, – прошептала она, с силой впиваясь пальцами в его спину.
– Никогда, – сквозь тяжелое дыхание ответил он, – мне тебя всегда мало.
Этой ночью они не спали: любили друг друга то страстно, то нежно. Временами Диана ловила себя на мысли, что плачет, но отгоняла грусть и полностью отдавала себя любви.
Глава 59
– Филлипо тебе будет помощником в политических делах, – вещал Стефано, идущий рядом с Дианой по главной площади Милана, – и он подавит любое восстание, если вдруг такое возникнет.
Диана остановилась, немного ошарашенно смотря на мужа. Герцог только что посвятил ее в экономические дела прямо в кабинете Филлипо. Она мало что понимала в экономике, скорее, больше Диану заинтересовала торговля. А Филлипо лишь подсказывал, с кем лучше заключать сотрудничество. Вот насчет Венеции как союзника стоило затаить дыхание и молиться, чтобы дож Фоскари не перекрыл пути к воде. Правда, еще была Генуя, но там начиналась война, и рассчитывать на них не приходилось.
– Восстание кого? – не поняла Диана.
– Кого угодно, – спокойно произнес герцог, – ты думаешь, что нет таких людей, которые хотели бы изменить политический режим в герцогстве?
После этих слов стало еще волнительнее. Диана встала напротив мужа, гордо расправив плечи. При виде этой картины он улыбнулся, заставив улыбнуться ее.
– Знаешь, что, – прошептала она, – вернись, пожалуйста, целым и невредимым, иначе обещаю, что поделю Ломбардию на куски и раздам крестьянам.
– Тебя будут любить, – начал подыгрывать он, – крестьяне, простые горожане и ремесленники. Но будет ненавидеть вся знать. Боюсь, что они быстро сместят тебя и займут место в замке.
– И как же мне держать баланс?
– Надо стараться угодить всем и каждому. – Стефано двинулся вперед, Диана последовала с ним рядом.
Они шли мимо собора Рождества Девы Марии, и Диана подметила для себя, что строительство идет полным ходом. Красивое здание из белого мрамора радовало глаз и опустошало казну. Раньше она об этом не думала, но после посещения Филлипо и изучения отчетов о том, куда идет большая часть денег, это стало актуальным вопросом. Этот собор отнимал немалую часть средств, в которую вкладывались многие торговцы, а иногда даже землевладельцы. Самая большая часть финансировалась из герцогской казны. Так решил герцог Лучано Висконти и так продолжает его сын. Но самый величественный собор обязан стоять здесь, в Милане, на главной площади. Это святое место, куда может зайти каждый и побыть наедине с Богом.
– Я очень жду тот день, когда его достроят. Мы войдем с тобой внутрь самыми первыми, тем самым открывая двери для жителей всего герцогства, – замечталась Диана, стоя лицом к дверям собора.
Стефано оценивающе взглянул на строение, понимая, что строится это здание с прошлого века, а конца строительства еще не видать – план, который ему показал новый архитектор, говорил о чуде в искусстве, о постройке невероятных размеров с длинными башнями и массивными колоннами из белого мрамора.
– Алтарь уже внутри и даже освящен, – одобрительно кивнул герцог, сам залюбовавшись зданием, – но внутрь и правда никто не заходил, мы будем первыми.
Он обернулся к ней, взял за руку и приложил к своей груди:
– Как только я вернусь, мы обязательно зайдем внутрь. Не стоит ждать, когда его достроят. Каждый раз у архитекторов меняются чертежи. Но чаще меняются сами архитекторы[14].
Диане эта идея понравилась, и пока они шли дальше, она думала, что стоит приложить все усилия, но завершить строительство Дуомо как можно раньше.
– Впервые встречаю собор, алтарь которого освящен, но не действует, – призналась она.
– На то воля Божья, – быстро ответил герцог и улыбнулся, – или моя казна.
По пути к рынку Диана зашла в госпиталь, навестить доктора Москатти. Стефано не особо интересовался госпиталем, его сейчас волновали воины, мужчины, населявшие город. Герцог со своей свитой остались возле рынка. Маурицио зачитывал приказ о наборе мужчин в войско герцога, и прежде всего для обороны своих земель с востока.
– Добрую половину мужчин оставим в Милане, – приказал он ранее, – для обороны города на случай, если враг пойдет со стороны Венеции.
Он хотел предусмотреть все, но он не Господь Бог и не знает планы врагов. Он может лишь предугадать, но не быть уверенным.
– Пусть гонец скачет по другим городам Ломбардии, пусть донесет эту весть. Мне нужны воины. – Стефано посмотрел на Маурицио, понимая, что простые мужчины мало чем помогут в бою, но, по крайней мере, они смогут противостоять внезапным ударам противника.
– Вы все еще думаете, ваша светлость, что дож Венеции соизволит присоединиться к Флоренции? Прошло столько времени с тех пор, как те просили помощи, но дож молчит.
– Молчание – страшный знак, Маурицио. Я не доверяю тем, кто молчит. Но очень надеюсь, что это молчание означает отказ занимать сторону Флоренции и становиться нашим врагом. Я надеюсь, но… чутье подсказывает другое.
Сборы шли полным ходом, днем Стефано решал военные и политические дела, а ночью становился нежным мужем. Теперь Диана не спала в своих покоях, но каждый раз, засыпая в объятиях мужа, ее окутывала грусть и тоска. Сердце ныло от предстоящей разлуки. А когда-то она отпускала мужа на войну легко, почти не замечая одиночества. Сейчас все изменилось.