Понадобилось время, чтобы осознать, что стоило Стефано Висконти принять такое страшное решение. Она долго лежала в темноте с открытыми глазами, в которых даже не было слез. Ее муж принял страшное решение, даже не задумываясь. Он жертвовал своим сыном ради жены, потому что… Господи, он никогда не признается, что так сильно любит ее, что не может думать о ее смерти. Ему проще похоронить собственное дитя. Это эгоистичная любовь, но Диана вдруг поняла, что если бы у нее был выбор… Если бы однажды дали выбор ей: смерть Стефано или их первенца… Что бы выбрала она? Что? Нет света без него. Ее свет – ее муж!
Она вертелась всю ночь, а он трижды вставал к ней, нежно гладил по волосам, как может делать лишь любящий мужчина. Он уходил к себе, а она заливалась слезами, прикусив край одеяла, чтобы не разреветься в голос.
А утром появилась решимость – надо было найти выход, чтобы спасти всех. Можно было во время родов убежать из замка незамеченной, родить в лесу. И она подумала о проходе за картиной. Там был еще один туннель, и она решила проверить его.
Тогда эта дорога привела ее к старухе, которая ждала у выхода.
– Возможно, сам Господь привел меня к вам, – прошептала Диана, а в душе появилась надежда на чудо, – я верю в то, что вы сказали о проклятии. Я нашла архивные данные, сравнила все года и пришла к выводу, что мой сын выживет…
Диана взглянула на старуху, та уселась напротив и взяла ее руку в свою.
– Твой сын выживет.
Но как сделать так, чтобы это оказалось правдой? Пришлось пересказать старухе весь разговор, услышанный в стенах другого тайного хода туннеля.
– Ты хочешь, чтобы я решила за тебя, что делать? – Старуха поправила серый прохудившийся платок на своих плечах. – Ты должна сама искать выход. Ты найдешь его, но эта тайна станет для многих доступна.
Она поднялась с травы и направилась в лес.
– Стойте! – окликнула ее Диана и тоже поднялась. – Выход привел меня к вам!
Диана закашлялась и поморщилась, ощущая невыносимое жжение в груди. А руки, напротив, были холодны. Стефано сидел на коленях, держа ее ладони, пытаясь согреть. На ее лице выступила испарина, слова давались с трудом, но надо было успеть рассказать ему все.
– Мне пришлось рассказать обо всем Реджине… я не могла быть одна. И как хорошо, что я сделала это. Выход нашелся сам. Ее служанка была беременна и хотела избавиться от этой беременности, но доктор Москатти настоял на том, чтобы она выносила ребенка… Хотя она уже отказалась от него. В течение нескольких месяцев он принимал роды у многих беременных женщин, к счастью для них, все рождали здоровых крепких детей. Грех говорить так, Господь не простит мне моих слов, но нам нужен был мертвый ребенок.
Стефано молчал, держал ее ладони в своих и молчал. Каждое произнесенное ею слово давалось тяжело обоим. Он плохо понимал, что вообще она говорит. Безумие!
– Не казни доктора Москатти, прошу тебя, он действовал по моему приказу. Без его помощи ничего не получилось бы. Проклятие нельзя обмануть. Я верила, что мой ребенок будет жить, а значит, должно все получиться. – Диана из последних сил коснулась щеки мужа: – Это было рискованно, могло не родиться мертвых детей, и тогда я положилась на волю Господа. Но если бы у нас ничего не получилось, я готова была бежать в лес через ту самую дверь, которая и есть выход. Но Господь справедлив, он отнимает жизнь и дает новую. Чуть раньше меня служанка Реджины родила прямо в сарае. Это был мальчик. Мертвый мальчик. Доктор Москатти сделал все возможное, чтобы сохранить тело.
– Диана, что ты говоришь… – Стефано закрыл глаза, пытаясь отогнать весь этот ужас. – Ты говоришь, что я хоронил не нашего сына?
Она кивнула, хоть далось это сложно. И теперь уже ничего не болело, ее отпускало. Она не должна уйти в тот мир с ложью, и она должна оставить сына с отцом.
– Несложно было подменить детей. – Ее губы дрогнули, а в глазах застыли слезы. Она вспоминала тот самый момент, когда увидела своего сына. Своего настоящего сына. Это были крохотные минуты счастья, которые она унесет с собой в могилу. Она прикоснулась к нему всего лишь раз, к его маленькой ручке, пальчики на которой он сжал в кулачок. Но надо было его прятать быстрее, чем он бы раскричался. Доктор Москатти передал ребенка Агнессе, а та со слезами на глазах скрылась в детской комнате. Диана продолжала тянуть к нему руку, зная, что больше никогда его не увидит. Это были самые тяжелые минуты расставания.
А дальше как во сне: чужой мертвый ребенок, дни одиночества и тоски по своему дитяти. Радовало только одно – ее сын жив. Но как он живет, как он спит, как плачет, как кушает – она не знала.
Сейчас она исповедовалась не только перед мужем, но и перед Богом. А еще она мечтала, чтобы Стефано забрал их сына и дал ему то, что он заслуживает, – любовь. Отцовскую любовь, которая бы заменила ему материнскую тоже.
– Прости, – прошептала она, и наконец слезы скатились из глаз, – мне был дан выбор, я его сделала. Не осуждай мой поступок, я подарила тебе наследника, Стефано. Береги его.
Она впервые увидела в его глазах застывшие слезы вместе с отрицанием всех ее слов. Он пытался не верить, но, к сожалению, верилось все больше.
– Ты не могла так поступить со мной, – прошептал он, – и ты не можешь теперь так просто уйти…
– Есть или нет проклятие, но все сбылось – моя жизнь взамен на жизнь сына. Так береги ее в память обо мне…
Последние слова Диана произносила уже тихо, из последних сил. Ее белое платье стало ярко-алым. Она уходила, но уходила со спокойной душой. Ее руки, которые Стефано держал, стали еще холоднее. Ее дыхание – чуть слышным, но глаза продолжали смотреть на него.
– Диана, мы найдем его… – Стефано стал говорить быстро, чтобы успеть сказать главное, – …мы найдем его и будем жить втроем в любви и покое. Мы воспитаем нашего сына, он станет следующим правителем Милана. Ты не можешь сейчас просто взять и уйти, у нас впереди целая жизнь… Нет никакого проклятия!
Он коснулся лбом ее груди, чтобы быть еще ближе. Он готов был молиться ей, Богу, да кому угодно! Но он не мог потерять ее! Ни сейчас, ни завтра, никогда! Он хотел бы умереть первым.
– Я люблю тебя…
Сколько искренности в этой фразе вырвалось из его сердца, он приподнялся, чтобы заглянуть в ее глаза, и увидел в них ответ. Но сказала она его шепотом сухими губами, слегка улыбнувшись:
– Я знаю. Я тоже люблю тебя… Береги себя… – Она уходила, хватаясь за хрупкую соломинку жизни, чтобы сказать последнюю фразу. – Его зовут Леонардо… Лео… Он в лесу… у старой женщины…
Ее взгляд потух, а дыхание прервалось. Ее руки, которые еще держал Стефано, ослабли… Она ушла, оставив невыносимую боль в его сердце. Понадобилась воля великого воина, чтобы закрыть ее глаза, цвет которых он уже никогда больше не увидит.
Но даже у великого воина выступают слезы и вырывается изнутри звериный рык, когда он теряет самое дорогое в жизни. И даже великий воин имеет горячее сердце, которое способно любить.
Спустя пару дней
Длинная процессия, состоящая из рыцарей, возвращалась в Милан. Их лошади неспешно шли за повозкой, на которой лежало тело миланской герцогини.
Стефано ехал рядом с повозкой, временами смотря на белую простыню, которая укрывала Диану, и вспоминая их жизнь. Она была недолгая, но очень насыщенная. За все время, что он ее знал, он не переставал восхищаться. Сначала ее дерзостью, потом покорностью, ее мудростью и добротой. Она родилась, чтобы стать его женой. Она умерла, чтобы остаться ею навеки. Он вспоминал первые минуты их знакомства, понимая, что сделал много ошибок. Он все бы изменил. Если бы он только знал, что так полюбит и так легко потеряет.
Он плохо помнил первые часы после ее смерти. Кажется, он схватил меч, чтобы вершить правосудие и убить всех врагов. Но когда вышел на поле битвы, врагов уже не было. Остались лишь скорбящие миланские рыцари во главе с Маурицио и Франческо Сфорца. Он все же встал на сторону герцога. Флорентийцы отступили, перешептываясь о том, что смерть миланской герцогини – это знамение Господне. Но на самом деле продолжать бой, когда случилась такая страшная потеря, казалось бессмысленным. Всем нужны были силы. Доменико увел свою армию, и ходят разговоры, что он обезумел и убил всех своих лучников. Стефано не хотел знать подробностей.
Мир замер.
Война замерла.
Все кругом замерло.
Процессия вошла в ворота города. Жители Милана уже знали о случившемся. Встречать тело их герцогини вышли все, они молча стояли на коленях, склонив головы. Женщины вытирали слезы, прижимая к себе детей, и молились. Мужчины иногда поднимали взгляды на герцога, чтобы выразить соболезнования. Но взгляд Стефано Висконти был стеклянным, на красивом лице залегла тень, казалось, герцог постарел на несколько лет.
Процессия двигалась по городу. В воздухе звенела тишина, будто все вымерли. Подобного здесь не было давно. Стихли голоса продавцов, не слышно было ни металлического звука, когда кузнец кует железо, ни детского смеха, ни женских разговоров. Молчали все.
– Стойте! – Голос Стефано был лишен жизни. Он остановил процессию перед собором Рождества Девы Марии, и перед глазами предстала картина, как они еще недавно прогуливались здесь вместе с Дианой. Он помнил, как горели ее глаза. Она была восхищена этой постройкой. И там был алтарь…
«Как только я вернусь, мы обязательно зайдем внутрь. Не стоит ждать, когда его достроят», – произнес он тогда, прикладывая ее ладонь к своей груди.
Они никогда не зайдут внутрь, держа друг друга за руки. Она так и не увидела, как прекрасен внутри собор.
Стефано спешился и в тишине города поднял на руки Диану. Они зайдут туда вместе! Потому что она так хотела! Потому что он ей обещал!
Преодолевая небольшие ступеньки, он занес ее на руках внутрь, оставляя позади свой народ. Ему хотелось остаться с Дианой наедине…
Эпилог
Самое сложное время, когда ты остаешься один и точно знаешь, что это одиночество никто не нарушит. Стефано провел возле тела жены всю ночь, стоя на коленях, потому что не в силах был больше стоять на ногах. Он плакал столько, сколько мог позволить себе великий воин. Он произносил слова, жалея о том, что не произносил их раньше. Он вспоминал каждую минуту их жизни, коря себя за то, что не ценил. Он молился и желал лечь рядом с ней.