ям Гласс. Патрульный полицейский натолкнулся на него — тот спал среди мусорных баков за супермаркетом в Барнтоне. Его задержали. Он заговорил. Ему давали суп, без конца поили его кофе, давали сигарету за сигаретой, и он говорил и говорил.
— И что же он говорит?
— Говорит, что убил их обеих!
— Что?
Ребус задумался. Барнтон… Не так далеко от Куинсферри. Они решили, что он двинет на север или на запад, а он вернулся в город… Если только он был в Куинсферри.
— Он признается в обоих убийствах.
— Кто его допрашивает?
— Старший инспектор Лодердейл и инспектор Дик.
Лодердейл! Боже милостивый, вот кто на седьмом небе от счастья. Вот то, чего он ждал, последний гвоздь в кофеварку старшего суперинтенданта. Но у Ребуса были другие дела. Он для начала хотел найти сестру Джека, Гейл Джек. Только она, вероятно, теперь звалась иначе? Он просмотрел протоколы по операции «Косарь». Гейл Кроули. Вот она. Ее, разумеется, отпустили. Адрес она дала лондонский. Ребус нашел одну из женщин-полицейских, которая ее допрашивала.
— Да, она сказала, что собиралась уехать. Мы же не могли ее задержать, верно? Да и не хотели. Дали ей пинок под зад и сказали, чтобы больше здесь не появлялась. Невероятно, правда? Вот так вот взять и поймать Гласса!
— Да, невероятно, — сказал Ребус.
Он сделал ксерокс с протоколов и фотографии Гейл Кроули, приписал кое-что. Потом позвонил приятелю в Лондон.
— Инспектор Флайт слушает.
— Привет, Джордж. Когда тебя на пенсию провожаем? Выпить хочется.
В ответ смех.
— Это ты мне говоришь? Сам ведь и убедил меня остаться.
— Не мог допустить, чтобы ты ушел от нас.
— Значит, хочешь попросить меня об услуге?
— Дело официальное, но тут важна скорость…
— Как всегда. Давай выкладывай.
— Дай мне номер твоего факса, я вышлю подробности. Если найдешь ее по этому адресу, прошу тебя поговорить с ней. Я там записал два номера телефона. В любое время можешь меня застать либо по одному, либо по другому.
— Два телефона? Глубоко нырнул?
Глубоко нырнул… и чего мне не нужно, так это аварийного сброса…
— Можно и так сказать, Джордж.
— Что она собой представляет? — Вопрос относился к Пейшенс, а не Гейл.
— Она представляет собой семейные ценности, Джордж. Кошечки, собачки, ночевать дома, свечи, огонь в камине.
— Идеальная женщина. — Джордж помедлил. — Даю вам максимум три месяца.
— Чтоб тебе! — сказал Ребус, ухмыляясь.
Флайт снова смеялся.
— Тогда четыре, — сказал он. — Но это мое последнее слово.
Покончив с Лондоном, Ребус направился в единственное место, побывать в котором ему было совершенно необходимо, — в мужской туалет. Часть потолка здесь обвалилась, и ее прикрыли куском коричневого картона, на котором какой-то шутник нарисовал огромное глазное яблоко. Ребус помыл руки, высушил их, поговорил с коллегой-детективом, угостил его сигаретой. Его могли бы прижучить за бездельничанье. Он и в самом деле бездельничал. И делал это с определенной целью. Дверь открылась. А вот и он. Лодердейл собственной персоной — самый частый посетитель туалета во время допросов.
— Каждый раз, когда отлучаешься, — сказал он Ребусу, — подозреваемый сильнее потеет, потому что не знает, что происходит, какие поступили новости.
— И какие же у нас новости? — спросил Ребус.
Лодердейл улыбнулся, поплескал водой себе в лицо, похлопал по вискам и по загривку. Он, похоже, был доволен собой. И что особенно настораживало: от него не пахло.
— Кажется, наш старший суперинтендант на сей раз прав, — признал Лодердейл. — Это он сказал, что мы должны сосредоточиться на Глассе.
— Гласс признался?
— Считай, что так. Но, видимо, он сначала хочет перебрать все способы защиты.
— Что это значит?
— Что виновата пресса, — сказал Лодердейл, вытираясь. — На эту мысль его натолкнула пресса. Чтобы убить еще раз. Дескать, все от него этого ждали.
— Можно подумать, он костяшка домино, которая мечтает поскорей попасть на свое место.
— Я никаких слов ему не подсказываю, если ты это имеешь в виду. Допрос записывается на магнитофон.
Ребус отрицательно покачал головой:
— Нет-нет, я хочу сказать: если он признается, то нет вопросов. Все прекрасно. И кстати, это я убил Кеннеди.
Лодердейл разглядывал себя в забрызганное зеркало. Вид у него все еще был торжествующий, шея торчала из воротника рубашки так, что голова напоминала мячик для гольфа на подставке для удара.
— Признание, Джон, — сказал он, — это такая мощная штука… Признание.
— Даже если этот парень несколько ночей подряд спал, не раздеваясь, на улице? Одуревший от тормозухи и разыскиваемый лучшими сыскарями Эдинбурга? Признание может быть хорошо для души, сэр, но иногда цена ему — миска бульона и немного горячего чая.
Лодердейл привел себя в порядок, повернулся к Ребусу:
— Ты пессимист, Джон.
— Подумайте обо всех вопросах, на которые Гласс не знает ответа. Задайте хоть несколько. Каким образом миссис Джек попала в Куинсферри? Как получилось, что он сбросил ее в реку именно там? Спросите его, сэр. Мне будет любопытно прочесть протокол. Думаю, у вас получится монолог.
Засим инспектор Ребус уходит, оставляя старшего инспектора Лодердейла, который охорашивается и разглядывает себя, словно статуя, проверяющая, нет ли на ней сколов. Один, кажется, обнаруживает, потому что вдруг хмурится и застревает в туалете дольше обычного…
— Мне нужно еще хоть что-нибудь, Джон.
Они лежали в кровати: Ребус, Пейшенс и кот Душка. Ребус заговорил с американским акцентом:
— Я отдал тебе все, что у меня есть, детка.
Пейшенс улыбнулась, но успокаиваться не собиралась. Он взбила подушки и села, подтянув колени к подбородку.
— Я имею в виду, — сказала она, — мне нужно знать, что ты собираешься делать… Что мы собираемся делать. Я не понимаю, то ли ты переезжаешь ко мне, то ли съезжаешь от меня.
— По обстоятельствам, — сказал он, предпринимая последнюю попытку шуткой уйти от серьезного разговора. Она стукнула его в плечо. Сильно. У него даже дыхание перехватило. — Я плохо терплю боль, — сказал он.
— И я тоже! — В ее глазах стояли слезы, но она не имела ни малейшего желания доставлять ему такое удовольствие. — У тебя что, есть еще кто-то?
Он удивленно посмотрел на нее:
— Нет. С чего ты взяла?
Кот прополз по кровати, улегся на коленях у Пейшенс и принялся точить когти об одеяло. Когда он угомонился, она стала его гладить.
— Мне все время кажется, будто ты хочешь мне что-то сказать. Будто собираешься с духом, но все никак не получается. Я бы предпочла знать правду, какой бы она ни была.
Что тут знать? Что он еще не принял решения? Что в его сердце все еще если не горел, то тлел уголек чувства к Джилл Темплер? Что тут знать?
— Ты все знаешь, Пейшенс. Работа полицейского не сахар, ну и так далее.
— Но зачем ты так выкладываешься?
— Что?
— С этими своими расследованиями — зачем ты так выкладываешься, Джон? Это просто работа, как и любая другая. Я же вот умею забывать на несколько часов о своих пациентах. Почему ты не можешь?
Он дал ей почти единственный честный ответ за весь вечер:
— Не знаю.
Зазвонил телефон. Пейшенс подняла аппарат с пола, поставила его между ними.
— Это тебя или меня? — спросила она.
— Тебя.
Она сняла трубку.
— Слушаю. Да, доктор Эйткен. Да, здравствуйте, миссис Лэрд… Сейчас? Вы уверены? Может быть, у него просто грипп?
Ребус посмотрел на часы. Половина десятого. Сегодня Пейшенс дежурила на срочных вызовах.
— Так-так, — сказал она. — Так-так.
Голос в трубке продолжал говорить. Пейшенс на секунду отвела руку с трубкой в сторону и издала безмолвный стон в потолок.
— Хорошо, миссис Лэрд. Нет, вы его не трогайте. Я немедленно выезжаю. Какой, вы сказали, у вас адрес?
Закончив разговор, она поднялась и начала одеваться.
— Миссис Лэрд говорит, что ее муж на сей раз точно собрался на тот свет, — сообщила она Ребусу. — Это уже в третий раз за три месяца, черт бы его подрал.
— Хочешь, я тебя подвезу?
— Нет, спасибо. Я сама. — Она помедлила, подошла и клюнула его в щеку. — Но за предложение спасибо.
— Не за что.
Душка, чей покой был потревожен, теперь топтал ту часть одеяла, где лежал Ребус. Ребус хотел было погладить его по голове, но кот уклонился.
— До скорого, — сказала Пейшенс, целуя его еще раз. — Мы еще поговорим, да?
— Если хочешь.
— Хочу.
С этими словами она вышла. Он слышал, как она в гостиной собирает свой чемоданчик, потом открылась и закрылась входная дверь. Кот сполз с Ребуса и теперь исследовал те части кровати, которые еще хранили тепло Пейшенс. Ребус хотел было подняться, но передумал. Телефон зазвонил снова. Еще один пациент? Нет уж, он не будет отвечать. Телефон продолжал трезвонить. Наконец Ребус ответил уклончивым «Да?..»
— Наберись терпения, — сказал Джордж Флайт. — Я тебя ни от чего не оторвал?
— Что у тебя, Джордж?
— Ну, ты сам спросил. Лично у меня понос. Похоже, не стоило мне вчера в «Ганге» приправлять еду карри. А еще, инспектор, у меня есть информация по вашему запросу.
— Неужели, инспектор? Будьте так добры, поделитесь поскорее, не то хуже будет.
Флайт фыркнул:
— Вот и вся благодарность, которую я получаю за свои тяжкие труды.
— Знаем мы, какие такие труды у вас там в лондонской полиции, Джордж.
Флайт шикнул:
— И у проводов есть уши, Джон. Ну так вот, адресок твой оказался пустым. Правда, там живет подруга мисс Кроули. Но она говорит, что не видела твою мисс несколько недель. Последние новости о ней были из Эдинбурга.
У него получилось «едим-бургер».
— И все?
— Я попытался порасспрашивать пару знакомых мошенников, которые были связаны с Крофт.
— Кто такая Крофт?
Флайт вздохнул: