— Все вроде бы так же, как когда я уезжал, — сказал Понд.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я не похож на Лиз с ее приятелями, инспектор. Я не устраиваю вечеринок. Я не против, если ко мне заезжают гости, но меньше всего я хочу очищать с потолка лососевый сок или объяснять местным, что женщина, чей зад торчал в окошке «бентли», на самом-то деле принадлежит к верхушке общества.
— Вы имеете в виду леди Матильду Мерриман?
— Именно. Господи, вы же всех их знаете, да?
— С леди Матильдой мне еще только предстоит встретиться.
— Примите мой совет: откладывайте это как можно дольше. Жизнь и без того коротка.
А часы тянутся слишком долго, подумал Ребус. Сегодня они точно слишком растянулись. В кухне все было в порядке. Стаканы сверкали на сушильной полке.
— Не много вам удастся снять с них отпечатков, инспектор.
— Миссис Хеггарти хорошая хозяйка, как я погляжу?
— Наверху она убирает не так тщательно. Пойдемте посмотрим.
И здесь тоже кто-то поработал. Кровати в обеих спальнях были застланы. Ни оставленных чашек, ни стаканов, ни газет, ни журналов, ни недочитанных книг. Понд демонстративно потянул носом воздух.
— Нет, — сказал, — ничего такого. Я даже духов ее не чувствую.
— Чьих?
— Лиз. Она всегда пользуется одними и теми же. Забыл название. От нее всегда прекрасно пахнет. Прекрасно. Думаете, она была здесь?
— Кто-то здесь был. И мы считаем, что Лиз приезжала в этот район.
— Но с кем? Вас ведь это интересует?
Ребус кивнул.
— Не со мной, к сожалению. Мне приходится довольствоваться девочками по вызову. И представьте себе — они, прежде чем начать, требуют, чтобы вы показали им медицинскую справку.
— Боятся СПИДа?
— Боятся. Что ж, здесь, похоже, закончили? По-моему, только время зря потратили на эту поездку, да?
— Возможно. Остается еще ванная…
Понд толкнул дверь ванной, приглашая Ребуса внутрь.
— Ага, — сказал он. — Кажется, у миссис Хаггерти не хватило времени. — Он кивнул на смятое полотенце на полу. — Обычно все это сразу отправляется в стиральную машину.
Ванна была задернута шторкой. Ребус сдвинул ее. Вода была спущена, и к эмали прилипли два длинных волоса. Проверим, подумал Ребус. Волоса достаточно для идентификации. Потом он увидел на уголке ванны два стакана. Он нагнулся к одному, потянул носом. Белое вино. На донышке одного стакана осталось чуть-чуть.
Два стакана! Для двоих. В ванне лежали два человека и с удовольствием попивали вино.
— Телефон у вас внизу?
— Да.
— Идемте. В ванную не входить до специального разрешения полиции. А я сейчас явлюсь к криминалистам ночным кошмаром.
И уж конечно, криминалист, с которым Ребус в конечном счете оказался на связи, не проявил особого энтузиазма.
— Да мы и так уже зашиваемся с этой машиной и другим домом.
— Спасибо, я все понимаю. Но эта экспертиза может быть еще важнее.
Ребус стоял в маленькой столовой. Мебель здесь никак не вязалась с образом Понда. Но потом он увидел фотографию пятидесятых годов — двое молодых влюбленных. Родители Понда, сообразил он. Эту мебель когда-то купили они. Понд, видимо, унаследовал ее, но решил, что она несовместима с его стремительным стилем жизни, зато идеально подходит для этого дачного дома. Понд, до этого спокойно сидевший за обеденным столом, вдруг поднялся на ноги. Ребус зажал ладонью микрофон трубки.
— Вы куда?
— Пописать. Не волнуйтесь. Я выйду во двор.
— Не поднимайтесь наверх, ладно?
— Договорились.
Голос в телефоне продолжал ворчать. Ребус зябко передернул плечами. Ему было холодно. Да нет, он просто устал. Кровообращение замедлилось.
— Слушайте, — сказал он, — тогда ложитесь снова спать, а утром первым делом приезжайте сюда. Записывайте адрес. В буквальном смысле: первым делом. Договорились?
— Вы очень щедры, инспектор.
— На моем могильном камне напишут: он давал.
Понд с завистливого благословения Ребуса лег в главной спальне, а Ребус остался дежурить у дверей ванной. Обжегшись на молоке… Он не хотел, чтобы повторилась история со «взломом» в «Гнезде глухаря». Вещественные доказательства, если только это вещественные доказательства, должны остаться в неприкосновенности. Поэтому он уселся в коридоре спиной к двери ванной, завернулся в одеяло и задремал. Потом он соскользнул на пол и свернулся в позе эмбриона на коврике под дверью. Ему снилось, что он пьян… что его везут в «бентли». Водитель умудряется вести машину, высунув задницу в окно. На заднем сиденье «бентли» шло веселье. Там были Холмс и Нелл, они осторожно совокуплялись, надеясь зачать мальчика. Там была и Джилл Темплер, она пыталась расстегнуть ширинку Ребуса, но он опасался, что их засечет Пейшенс… Где-то неподалеку вроде был и Лодердейл. Этот смотрел. Только смотрел. Кто-то открыл шкафчик с алкоголем, но он оказался забит книгами. Ребус вытащил одну и принялся читать. Это была лучшая книга, какая попадалась ему в руки. Он оторваться не мог. Там было все…
Утром, когда он проснулся, окоченевший и с затекшими конечностями и спиной, ему не удалось вспомнить ни строчки, ни словечка из этой книги. Он поднялся, потянулся, снова возвращая себя в человеческую форму. Потом открыл дверь ванной, вошел внутрь и посмотрел туда, где должны были стоять стаканы.
Стаканы были на месте. Ребус, несмотря на то что все тело ныло, улыбнулся.
Он долго стоял под душем, и вода лилась на голову, на грудь и плечи. Где он? В квартире на Оксфорд-террас. На работу он уже опоздал, но у него была уважительная причина. Чувствовал он себя паршиво, но лучше, чем ожидал. Как ни странно, но на обратном пути ему удалось подремать, и они не мчались так, как ночью.
Милях в двадцати от Кингасси Понд сказал:
— Сцепление барахлит.
Он съехал на обочину и заглянул под капот. Под капотом был двигатель.
— Понятия не имею, куда тут смотреть, — признался он.
Беда с этими дорогими машинами — механиков, которые в них разбираются, можно по пальцам перечесть. Да что там — на техобслуживание всякий раз приходится ездить в Лондон. Так что назад они ехали тихим ходом. (Дом остался под присмотром озадаченного сержанта Нокса и двух усталых криминалистов.)
И Ребус уснул. Конечно, он не выспался и потому не поддался искушению полежать в ванне, а принял душ. Под душем не уснешь, а в горячей утренней ванне — запросто. И поехал он не в свою квартиру, а к Пейшенс. Выбор был тем легче, что Оксфорд-террас была как раз на въезде в город с той стороны, с которой он и въезжал. На Форт-Бридже им пришлось помучиться в пробке вместе со всеми, кто из пригорода ехал на работу в город. Торговые агенты в «опель-астрах» поглядывали на роскошную итальянку и утешались тем, что ее экипаж смахивает то ли на жуликов, то ли на сутенеров…
Он выключил душ, вытерся, переоделся в чистое и приступил к процессу возвращения в человеческое состояние. Побрился, почистил зубы, выпил чашку свежезаваренного кофе. У окна заорал Душка, и Ребус впустил его. Он даже насыпал ему в плошку немного еды. Кот подозрительно посмотрел на него. Такого Ребуса он не знал.
— Скажи спасибо, что я добрый.
Какой сегодня день? Вторник? Прошло больше двух недель со дня рейда и почти две недели с того дня, когда Алек Корби слышал ссору и видел две или три машины на площадке перед телефонной будкой. Мало-помалу дело двигалось, главным образом благодаря Ребусу. Если бы только он мог заставить начальство забыть про Уильяма Гласса…
На каминной полке он нашел записку, подсунутую под часы: «Почему бы нам не попытаться когда-нибудь встретиться? Поужинаем сегодня вместе или… Пейшенс». И никаких поцелуев-крестиков. А это всегда плохой знак. Нет крестика — значит, она открещивается от него. Сердиться на него у нее были все основания. Нет, ему в самом деле пора было на что-то решиться. Либо переехать, либо съехать. Перестать использовать эту квартиру как гостиницу, где можно принять душ, побриться, посрать, при случае потрахаться. Чем он лучше Лиз Джек и ее таинственного спутника, которые воспользовались домом Понда? Черт, в некотором смысле он даже хуже. «Поужинаем сегодня вместе или…» В смысле — или пошел к черту. Он вытащил из кармана авторучку и перевернул записку.
«Если не ужин, то хотя бы десерт», — написал он. В высшей степени двусмысленно, конечно, но ему это показалось умным. Он подписался и нарисовал целый ряд поцелуев-крестиков.
Крис Кемп получил свою сенсацию. Такую сенсацию, что вполне тянула на первую полосу. После разговора с Ребусом молодой журналист немало поработал. Он отыскал Гейл Кроули, не забыв прихватить с собой фотографа. Она была не очень настроена на общение, но им удалось сделать ее фотографию рядом с любительской старой фотографией Гейл, на которой ей было лет пятнадцать. Статья была насыщена всевозможными оговорками на тот случай, если информация окажется ложной. Читателя оставляли в некотором недоумении — пусть думает сам. «Визит члена парламента к таинственной проститутке — его потерянной сестре?» Но фотографии говорили сами за себя. Сходство не вызывало сомнения — тот же нос, те же глаза и подбородок. Несомненно. Фотография Гейл Джек в юности — гениальный ход, и Ребус не сомневался, что стоявшего за этим гения звали Иэн Эркарт. Как бы еще Кемп мог найти — и найти так быстро — нужную фотографию? Звонок Эркарту и простое объяснение, что сотрудничество в его интересах. Фотографию либо отыскал сам Эркарт, либо он убедил Джека найти ее.
Статья появилась в утреннем выпуске. К завтрашнему дню в других газетах появятся другие версии. Газеты не могут себе позволить остаться в стороне. Ребус сел в машину, которую оставлял на парковке возле дома Понда, и, остановившись под светофором, успел прочесть на газетном киоске: «Эксклюзивный материал! Член парламента в борделе». Он притормозил за перекрестком, потрусил к газетному киоску, вернулся в машину и дважды перечитал статью, восхищаясь произведением репортерского искусства. Потом завел машину и поехал, куда собирался. Нужно было купить два экземпляра, подумал он. Он эту газету еще наверняка не видел…