. Наконец, о спонтанности и связанном с нею хипстерском антиинтеллектуализме: «Интеллект – не самое значительное состояние сознания; он должен ожидать, что придет нечто более высокое, что поможет ему решить вопросы, которые он ставил, не задумываясь о последствиях»[125].
Приведу пример из популярной культуры. Есть один фильм, который походит на настоящий комментарий к тому что такое дзэн-буддизм в его приключениях на американской земле – особенно в версии Сюнрю Судзуки, другого известного популяризатора дзэн в США, однофамильца Дайсэцу Тэйтаро. Не знаю, о чем вы подумали, но я говорю о «Форресте Гампе» (1994, режиссер Роберт Земекис, в роли Форреста – Том Хэнкс, если кто-то не помнит). И пускай многим он кажется чем-то вроде необязательной сентиментальной мелодрамы о местном Иване-дураке (да и чем это плохо?), я вижу в нем почти что документальное повествование о том, кто родился просветленным. Форрест Гамп – это цельный человек, чуждый всякой двойственности, поэтому в болезненно двойственном обществе именно он считается больным и неправильным, и все конфликты и коллизии тут построены на этой дзэнской дихотомии единичного и двойственного. По словам Д. Т. Судзуки: «Ошибка заключается в расчленении надвое того, что в действительности составляет абсолютное единство»[126]. Ему вторит его коллега Сюнрю: «Для изучающих дзен самое важное – это удержаться от двойственности. Наше «изначальное сознание» заключает в себе все. Оно всегда неисчерпаемо и самодостаточно. Надо не утратить эту самодостаточность сознания. Это означает, что ваше сознание должно быть поистине пустым и готовым к восприятию, но не закрытым. Если ваше сознание пусто, оно всегда готово ко всему; оно открыто для всего. У сознания начинающего – много возможностей; у сознания знатока – лишь несколько»[127].
Теперь к фильму. Форрест Гамп любит бегать, и потому его берут в футбольную команду (напрашиваются, конечно, ассоциации с Керуаком, но тот-то был умником). От него требуется одно – просто бежать и тем приносить своей команде победу. О каких-то там правилах, которых в этой игре до неприличия много, Форрест Гамп и не помышляет. Для него не существует линии, которая огораживает игровое поле и за которое нельзя забегать – поэтому Форрест Гамп может унестись куда-нибудь за пределы стадиона и бежать себе на лазурный закат с мячом под мышкой. В помощь ему болельщики делают баннеры: когда надо – «Форрест, беги!», когда надо – «Форрест, стой!» Всё дело в том, что Форрест Гамп не принимает многозначности, многоуровневости бытия, что для нормального человека, конечно же, диковато. Бег для Форреста Гампа – это просто бег, над которым нельзя надстраивать второго уровня из, скажем, правил американского футбола: «Когда вы что-то делаете, просто делать это – вот что должно быть вашей целью. Форма есть форма и вы есть вы, и ваша практика станет воплощением истинной пустоты»[128]. И далее: «В нашем большом сознании все имеет одинаковую ценность. Все есть сам Будда. Вы видите что-то или слышите какой-то звук, и в этот миг все для вас становится просто тем, что оно есть. В своей практике вы должны принимать все таким, как оно есть, оказывая всему такое же почтение, как и Будде. В этом выражается состояние Будды. Тогда Будда кланяется Будде, и вы кланяетесь себе. Таков истинный поклон»[129]. Или – как писал Амири Барака с посвящением Снайдеру:
Когда Форрест Гамп оказывается рядовым во Вьетнаме, он встречает там лейтенанта Дэна (его играет Гэри Синиз) – свою противоположность, человека двойственности. Лейтенант Дэн надстраивает над реальностью второй этаж и живет на нем. Так, он убежден, что его судьба – героически умереть на поле боя, потому что все мужчины в его семье героически умирали на полях других боев. Нет ничего менее дзэнского, чем идея судьбы. Форрест Гамп ничего не знает о судьбе, поэтому он выживает и спасает множество жизней, включая и лейтенанта Дэна, который вскоре спивается, полагая, что упустил свою судьбу по вине Форреста Гампа: «Пока мы живем, мы постоянно что-то делаем. Но пока вы думаете: «Я делаю это», или «Я должен сделать это», или «Я должен достичь чего-то особенного», вы на самом деле не делаете ничего. Когда вы отказались от таких мыслей, когда вы больше ничего не желаете, или когда вы не пытаетесь сделать что-то особенное, тогда вы что-то делаете. Когда в том, что вы делаете, нет мысли о достижении, тогда вы что-то делаете»[131]. И далее: «Самое важное – это оставить все мысли о достижении, все двойственные мысли»[132].
Впрочем, и сам Форрест Гамп получает ранение – не очень тяжелое, прямо в задницу. И когда на встрече с президентом Линдоном Джонсоном, как раз развязавшим эту войну во Вьетнаме, последний спрашивает Форреста Гампа о ранении, тот просто показывает господину президенту свою пострадавшую задницу, вот и всё. Конечно, ему и в голову не может прийти, что есть какие-то правила приличия, особенно в присутствии столь высокой особы – в конце концов, эта особа сама изъявила желание поглядеть на ранение отважного бойца из штата Алабама. Никаких приличий – никакой двойственности.
Потом Форрест Гамп просто играет в пинг-понг и успешно представляет Соединенные Штаты на соревнованиях в самом Китае. А дело в том, что Форрест Гамп не просто играл в пинг-понг, он и был пинг-понгом, потому и играл лучше всех, побеждая даже китайцев, которые уж точно суть пинг-понг, весь пинг-понг без остатка. Если бы он проводил различие между собой и пинг-понгом, он, разумеется, играл бы значительно хуже: «Если вы хотите оценить что-то в полной мере, вы должны забыть себя. Вы должны принимать это как молнию, вспыхнувшую в кромешной темноте неба»[133].
Затем Форрест Гамп становится миллионером, разбогатев на креветочном бизнесе. Ему удается вытащить из небытия безногого лейтенанта Дэна и привлечь его к делу. Лейтенант Дэн спрашивает: «Ну что, Гамп, ты уже обрел Иисуса?» – на что Форрест ему отвечает: «Я и не знал, что его надо искать». Иисус всегда уже здесь, как и Будда – когда ты идешь за ними, ты уходишь от них. Как говорил Сюнрю Судзуки, Будда всегда по эту сторону взгляда, а не по ту – так куда же ты за ним пойдешь, хочется спросить?.. Это называется Большим сознанием: «Большое сознание, в котором мы должны быть уверены, не есть нечто такое, что можно испытать объективно. Это то, что всегда пребывает с вами, всегда с вашей стороны. Ваши глаза – с вашей стороны, ибо вы не видите своих глаз, и ваши глаза не могут видеть сами себя. Глаза видят только то, что снаружи, объективные вещи. Если вы размышляете о своем „я“, это „я“ уже больше не ваше истинное „я“. Вы не можете вычленить свое „я“ как нечто объективное в качестве предмета для размышления. Сознание, которое всегда с вашей стороны, – это не просто ваше сознание, это всеобщее сознание, всегда то же самое, не отличное от сознания других. Это сознание дзен»[134].
Будучи миллионером, Форрест Гамп делает то, что ему нравится – он бесплатно стрижет траву на футбольном поле. Потом он пускается в пробег по всей Америке – без особой на то причины. За ним бегут докучливые репортеры и всё спрашивают: «Зачем вы бежите? За Америку? За мир во всем мире?» Обязательно надо бежать за Америку, лежать за Америку, испражняться за Америку. Да нет же, без особой на то причины. За ним увязались несчастные сектанты, которые решили, что он пророк – один из них говорит: «Вот человек, который нашел себя, у которого есть ответы на все вопросы…» Какой идиот. Форрест Гамп не находил себя, потому что он никогда себя не терял – он всегда был собой, он был целостным и единичным. Я сам – как Иисус, меня самого не надо искать. А в какой-то момент Гамп останавливается и идет домой. Не за Америку, а без всякой на то причины. Как совсем без причины летает по ветру перо, всегда равное самому себе, – лейтмотив этого чудесного фильма. Чудесного потому, что он хранит образ человека, о котором можно сказать: его Я равно его Я, это совершенный человек, будто святой. Не то, что мы – двойственные идиоты. То есть вопрос тут ставится очень простой: а кто тут, собственно, идиот?..
Это был только пример, но он, на мой взгляд, показателен. Увлечение дзэн-буддизмом добавляет кое-что существенное в счет битнической негативности, и дело не только в том, что это воплощенный Восток в его историческом противостоянии Западу. Во-первых, дзэн отрицает двойственность человеческого, и прежде всего именно западного, сознания, привыкшего делить мир на субъект и объект. Дзэн устраняет эту оппозицию и постулирует вместо нее единство противоположностей в рамках Большого сознания, где субъект есть объект, человек есть вещь, вещь есть Будда, как Будда есть человек, событие, сознание и всё прочее.
Во-вторых, далее, дзэн отрицает чисто западный и преимущественно американский прагматический активизм, подчиняющий вещи и события, а также, как верно заметили представители Франкфуртской школы, и самого человека неким целям, по отношению к которым всё прочее выступает в роли подчиненных средств. Вопреки этому дзэн – в рамках заявленной уже стратегии не-двойственности – устраняет само деление на цели и средства, выводит последние из подчинения первым и с тем освобождает практику, делая ее не узко рациональной, но целостной, самодостаточной, что напоминает положение Аристотеля о совершенных вещах, которые являются