Неоднократно следя за мыслью Андрея Битова в различных жизненных ситуациях, и особенно в тех случаях, когда он сосредотачивался на предметах, его интересующих и волнующих, я не мог не восхищаться емкими и четкими формулировками, в которые Андрей заключал свои наблюдения.
Актриса Людмила Хмельницкая, Андрей Битов в гостях у Бориса Мессерера. Переделкино
Но, не в пример вышесказанному, жизнь предлагала ему неожиданные случаи, когда приходилось выражать чувства спонтанно и непосредственно, тем самым выявляя самую суть себя самого, совершенно прелестную своей непосредственностью.
Так, я вспоминаю случай, когда Андрей попросил Беллу Ахмадулину и меня прийти на его вечер (съемки передачи «Линия жизни»), сказав при этом, что машина от телевидения приедет за нами в семь часов и надо быть готовыми к этому времени. Помню, что мы настроились довольно торжественно и в означенное время приготовились к поездке. Начались томительные минуты ожидания. Машины не было. Конечно, я мог перезвонить Битову и узнать у него, почему машина не едет и как нам быть в таком случае. Но я не хотел этого делать, потому что логика вещей говорила, что инициатива должна принадлежать Андрею: он является ответственным за вечер и свое предложение. Мы нервничали и томились. Прошел час. Машины по-прежнему не было. Я не выдержал и позвонил. К моему удивлению, Андрей оказался дома. Его ответ был величествен и совершенно в духе Битова: «Может, это дело рассосется как-нибудь!» Он говорил так о своем вечере, на котором должен был выступать! Через полчаса мы уже ехали на телевидение вместе с Андреем.
Вспоминается такой случай.
Как-то раз мы ехали вместе с Андреем Битовым в одном купе «Красной стрелы» из Ленинграда в Москву. Мы были перевозбуждены близким и непрерывным общением в течение всей поездки, бесконечно разговаривали друг с другом и легли спать где-то в середине ночи. Кроме того, мы все время выпивали и, конечно, к моменту приезда в Москву головы у нас были тяжелые. Выйдя из поезда, мы побрели в направлении дома, в котором жил Битов. Он находился в начале Красносельской улицы, рядом с вокзалом. С трудом преодолев это расстояние, мы поднялись на лифте и вошли в квартиру Андрея. Желание выпить пива превосходило прочие желания. Но в этот момент жестокая мысль пронзила мое сознание! Я вспомнил, что забыл в вагоне ценную рукопись – пьесу, над которой я тогда работал, написанную в одном экземпляре. Меня охватило смятение. И я сказал Андрею, что не смогу воспользоваться его гостеприимством, поскольку мне необходимо бежать обратно на вокзал, чтобы найти рукопись. Реакция Битова была мгновенной – он ответил: «Я пойду с тобой!» Невозможно описать чувство радости, овладевшее мной. Дружеское участие Битова окрылило меня в тяжелую минуту. И мы побрели на вокзал.
Выйдя на перрон, мы не увидели поезда, на котором приехали в Москву. После коротких расспросов стало ясно, что состав нужно искать на запасных путях какой-то станции недалеко от Москвы. Нам посоветовали добраться туда на электричке. И вот мы уже едем в неведомом направлении. За окнами мелькают составы, светофоры, полустанки, придорожные строения. Наконец заветная остановка. Мы вышли, и нашим глазам открылись бесконечные подъездные пути со стоящими на них поездами. Сойдя с перрона, мы стали пробираться под брюхами вагонов, перешагивая буераки, стрелки и запасные пути. На кочковатой земле между путями валялись искореженные железки, банки из-под пива, пустые тарные ящики. Пройдя около километра трудной дороги, мы обнаружили красно-коричневый состав, напоминавший по цвету «Красную стрелу». Мы пошли вдоль него, читая номера вагонов, и остановились у вагона, в котором приехали. Я постучал по его днищу найденным кирпичом в надежде, что кто-нибудь услышит. Действительно, открылась дверца, и на большой высоте вагона появилась наша проводница, которая, казалось, была совсем не удивлена нашим появлением. Она ушла куда-то в глубь вагона и вновь показалась с рукописью в руке. Счастью моему не было предела!
Мы проделали обратный путь, так же ныряя под днища вагонов и спотыкаясь между рельсами. А когда поднялись на перрон, то совершенно неожиданно увидели пристанционный буфет, где продавалось пиво. По существу, это было просто пивное заведение. Зрелище торговой точки привело нас в восторг. Вид, предложенный нашему вниманию, поражал своей первозданной красотой. Скорее, этот вид можно было назвать натюрмортом. Зеленые стены гармонировали с синим потолком, а янтарного цвета пиво резко, на контрасте, выделялось на их фоне. Выпив сразу по две кружки волшебного целительного напитка, мы возымели необходимые силы для продолжения жизни и вышли в город. Абсолютной неожиданностью для нас стало то, что мы находимся всего лишь на площади Рижского вокзала, откуда нам открывался путь в любом предпочтительном направлении.
Александр Казакевич[16]
«Я русский писатель…»
«Пережил Пушкина – переживай Толстого!»
Андрей Георгиевич Битов до своей физической смерти уже несколько раз умирал, и всерьез.
С трудом выкарабкивался.
Как-то его пригласили на интервью в прямой эфир популярной телепрограммы. Ведущий задал вопрос, а Битов остался сидеть неподвижно. Это была клиническая смерть. Передачу прервали рекламой. Немедленно позвонили в «Скорую». Ведущий метался по студии. В это время Андрей Георгиевич пришел в себя, открыл глаза и неторопливо начал отвечать на тот вопрос, который ему был задан несколько минут назад, не осознавая всей драматургии момента.
На выставке в Государственном музее А. С. Пушкина, посвященной 75-летию А. Битова
Всего за три дня до скорбной новости, 30 ноября 2018 года, Анна Бердичевская опубликовала в фейсбуке его фотографии: «Только что вернулась от любимого писателя. Давно не виделись, лето Андрей Георгиевич провел на даче под Питером. Исписал там три толстых тетради, компьютер забросил – “стал настоящим писателем”. Главная новость – правнучка родилась! На кухне за чаем призадумался: “Если мои 81 сложить с возрастом всех моих детей, внуков и правнуков – получится, что я старше Санкт-Петербурга…”»
А в понедельник вечером 3 декабря Анна по телефону приглушенным голосом подтверждала страшный факт его смерти: «Я в больнице. Он был со вчерашнего дня в искусственной коме. Я торопилась приехать, но опоздала»…
Однажды к Андрею Георгиевичу опоздало очень много людей – пассажиры целого вагона поезда. Он любил придумывать памятники. Чижику-Пыжику на Фонтанке в Петербурге. Памятник салу ему хотелось установить в Киеве с надписью «от благодарных москалей!» Памятник Хаджи-Мурату под Тулой. А тут он задумал в Михайловском установить памятник зайцу, который перебежал в 1825 году дорогу Пушкину. Суеверный Пушкин повернул коней обратно и избежал участия в восстании декабристов.
На открытие памятника Зайцу должно было приехать немало достойных людей, но в Москве случился какой-то коллапс на дорогах, и все разом опоздали. Андрей Георгиевич пришел к начальнику поезда и сказал: «Вы знаете, у меня вагон идиотов. Никто не успел к отправлению поезда. Я не могу ехать на открытие памятника один. Вы можете мой вагон отцепить и отправить несколько позже?» Начальник посмеялся и распорядился задержать отправление. Незначительно. Но за эти пару десятков минут все, в том числе и я, успели добежать до «вагона идиотов»…
Поезд благополучно шел в пушкинскую сторону. Я вышел в тамбур вагона. За суетой все забыли, что наступает двухтысячный год, Миллениум… Из туалета выглянул Битов и позвал меня. Я вошел, он развернул меня к зеркалу, кивнул на отражение: «Так вот ты какой, человек двадцать первого века!»… Никогда не забуду наши с ним физиономии в зеркале…
На ночном полустанке Андрей Георгиевич вышел покурить. Сел на лавочку на перроне. Я увидел, как к нему подошла милиция. Предчувствуя недоброе, я направился на выручку. Толстый милиционер пренебрежительно спросил Битова: «Ты кто?» Андрей Георгиевич спокойно ответил: «Я русский писатель». – «Чо? – не понял милиционер. – Будешь у меня объяснительную писать в отделении!» Обошлось! Вот так с пушкинской легкостью его находили сюжеты.
Потом было Михайловское и открытие памятника, савраска, груженная местным самогоном и пирожками, цветные воздушные шарики вокруг монументального зайца. Мой телевизионный сюжет об этом событии до его отправки в Москву попросили во Пскове скопировать местные репортеры. Скопировали, показали у себя. А в Москву сюжет не передали. Сказали, что аппаратура сломалась. Смотрели на меня и смеялись между собой, как легко они провели московского журналиста.
И только через пару лет Андрей Георгиевич признался, что памятник зайцу в бронзе отлить не успели. Битов, не моргнув глазом, перерезал ленточку у символического верстового столба со временным зайцем…
Андрей Георгиевич вывел несколько формул, определявших творческий метод поэта и закономерности его биографии. А кому же еще открыть эти формулы, как не гению, который жил среди нас!.. И Александр Сергеевич откликался на изыскания Андрея Георгиевича. Он начал помогать в разных жизненных ситуациях – стоило только попросить. Поезд, который получилось задержать, памятник, который открыли, несмотря на отсутствие памятника, – это все был Пушкин. Вдвоем с Битовым.
В Анапе на кинофестивале «Киношок» две недели стояли холодные пасмурные дни. А в день отъезда выглянуло солнце. Все мы – пресса, жюри, гости фестиваля – уже сидели в автобусах, чтобы ехать в аэропорт. «Андрей Георгиевич! Попросите Пушкина, чтобы мы не улетали сразу, а немного задержались и искупались?» И тут же из аэропорта сообщили о многочасовой задержке рейсов! Мы отправились на пляж и несколько часов загорали и купались в Черном море. Спасибо Пушкину.
День рождения поэта Андрей Георгиевич однажд