– Может, без промежуточного этапа сразу на панель? Зачем студентку-то изображать? – хохотали друзья.
Мать девушки говорила примерно то же. Кто поступает в столичные институты? Либо гении, либо дети состоятельных родителей. На гения Маша не тянула, как ни крути. Поначалу девушка обижалась. Оценки у нее были неплохие, почему бы не попробовать? Услышав одну и ту же шутку с десяток раз, она в нее поверила и решила даже не пытаться пробовать свои силы. Это все развлечения для богатых. Даже если и поступит куда-то, на жизнь во время учебы нужны будут деньги, а мать ей точно здесь не поможет. К концу школы Маша уже и сама смеялась над теми, кто собрался куда-то там ехать поступать. В конце последнего учебного года девушка познакомилась с местным парнем, небогатым и без особенных перспектив. Это матери не понравилось. В конце концов, Маша, как и полагается Джульетте, сбежала к молодому человеку. К сожалению, небогатые юноши без перспектив редко похожи на Ромео. Впрочем, может, и шекспировский герой, останься он в живых, оказался бы далек от идеала, но он умер, а парень Маши – нет. Вскоре любимый стал запрещать ей общаться с друзьями и куда-то выходить, вычислял до минуты, во сколько после работы Маша должна быть дома, и щедро раздавал затрещины, если она задерживалась хоть на минуту. Бросить работу он тем не менее от нее не требовал, так как сам добывал деньги только из карманов родителей. В конце концов парень сильно избил девушку, и она попала в больницу. Назад Маша возвращаться не хотела, но мать ее дома видеть не желала. Из больницы девушка вышла с несколькими заметными шрамами на лице и с перевязанной рукой. Какое-то время она хотела пожить у подруги, но бывший, разыскав ее, стал каждый день устраивать скандалы. Он обещал сжечь дом, облить Машу кислотой и подослать дружков, чтобы те изнасиловали ее и «проверили, пригодна ли она для работы в Москве».
– Принцесса выискалась. Ее проучили разок, а она теперь морду воротит… – кричал бывший возлюбленный, которого она боялась теперь до одури.
В один прекрасный момент девушка поняла, что уже не может больше ни жить, ни работать здесь спокойно. Мать ее дома не ждет, а подруги за время Машиного неудачного романа разбежались. Те немногие, кто продолжал с ней общаться, отвернулись уже после ее выписки из больницы. Вроде бы больше не оставалось вариантов. Как бы плохо в Москве ей ни жилось, там все равно будет лучше и спокойнее, чем здесь.
Веричева приехала в столицу на поезде и прямо на вокзале нашла себе комнату, сняв ее у какой-то старухи. Стоила аренда бешеных денег, но Машина жизнь впервые засверкала яркими красками, поэтому она была счастлива. Девушка тут же познакомилась с огромным количеством новых людей, начала обрастать друзьями и приятелями из самых разных сфер. Нужно было как-то зарабатывать на жизнь, и Маша вскоре устроилась раздавать листовки возле метро «Каховская». Каждый день она стояла и пыталась запихнуть в руки выходящим из вестибюля людям бумажки с какой-то рекламой, а когда ей надоедало это занятие, она отходила к развалу с книгами и начинала рассматривать выставленные на столе книжки в ярких обложках.
– Так, отойди отсюда, тебе книжки точно не нужны, – бросил однажды продавец развала и больно отпихнул девушку.
Маша читать любила. После переезда ей начало казаться, что она сделала шаг к жизни, в которой книги больше не кажутся чем-то странным, но оказалось, здесь ее принимают за человека, который даже букв не знает.
В тот вечер к ней подошел симпатичный парень и спросил, что у нее случилось. Маша пожаловалась на жизнь, и молодой человек предложил ей поработать пару месяцев продавцом в его магазине косметики возле этой же станции метро. Девушка с радостью согласилась. По дороге на работу она каждый день, проходя мимо развала, всякий раз «случайно» роняла со стола пару книжек.
Теперь Маша сидела в небольшом ларьке с надписью «Косметика» и торговала моющими средствами, шампунями и дешевой, ядовито-пахнущей декоративной косметикой неведомых китайских фирм. Из чего все это сделано, девушка предпочитала не задумываться. Лаки, блески для губ и тональные кремы всегда пахли растворителем.
Постепенно Маша стала узнавать постоянных покупателей. Проводя целые дни на небольшой площади возле метро, она волей-неволей наблюдала за жизнью. На углу вечно стоял парень в толстовке, который то и дело заговаривал с прохожими, а потом клал им в карман пакетик с чем-то. Напротив магазина в любое время года сидело несколько местных безработных алкоголиков. Утром это были один-два человека, а ближе к вечеру подтягивалось до десяти выпивох. Возле вестибюля переминались с ноги на ногу парни и девушки с листовками, которые частенько забегали в магазин погреться. Поначалу Веричева пускала их, но потом стала отгонять, так как они мешали настоящим покупателям и норовили что-нибудь украсть.
– Идите отсюда, если ничего не покупаете, – верещала девушка, увидев знакомое лицо.
Уже в Москве девушка часто стала созваниваться с мамой и делиться с ней новостями. Постепенно у Маши очерчивался круг знакомых, но редко с кем из этих новых приятелей можно было пообщаться о чем-то, кроме чистящих средств или цен на косметику. Покупателями в основном были усталые женщины, которые брали отбеливатель и стиральный порошок, а если хватало на сдачу, еще и какой-нибудь лак. С ними двадцатилетней девушке поговорить было не о чем. Из молодых людей у нее в знакомых был только хозяин палатки, тридцатилетний амбициозный парень, которого она видела дважды в день, и местные безработные, бродяги и алкоголики, готовые рассыпаться в тысяче комплиментов, лишь бы им сделали скидку на одеколон.
– Так почему ты до сих пор не познакомилась поближе с владельцем? Будешь не продавщицей, а хозяйкой! Уже по-другому себя почувствуешь, – интересовалась мать сначала в шутку, а затем и всерьез.
В конце концов девушка сдалась и, следуя родительскому совету, стала кокетничать с владельцем лавки. Парень долго не понимал намеков, но, когда сообразил, тут же пригласил на свидание.
Отныне мать начала уговаривать дочь поскорее забеременеть – верный способ выйти за москвича и устроиться в жизни. Маша и на этот раз послушалась, но все вышло вовсе не так, как планировалось. Девушка хотела сразу рассказать парню о беременности, но родительница убедила ее подождать, чтобы у того не было шансов отвертеться. Мужчина может и аборт потребовать сделать, а Маша, конечно, не будет брать грех на душу и останется одна с ребенком.
Утром того злополучного дня квартирная хозяйка сообщила, что к ней на днях приезжает сын и поэтому комнату нужно освободить. На переезд старуха дала два дня, но, чтобы снять комнату, нужно было оставить залог, а у девушки не было денег даже на то, чтобы внести арендную плату за месяц. Тянуть дальше было невозможно. Настала пора рассказать о беременности и признаться в том, что ей нужна помощь. Это всегда давалось Маше сложнее всего. Человек должен сам увидеть, что тебе требуется помощь, и предложить ее. Просить об этом было невыносимо. Да и вообще, никогда такие просьбы ничем хорошим не заканчивались. Если в детстве она жаловалась матери на свои проблемы или говорила, что кто-то над ней посмеялся, женщина всегда весьма аргументированно объясняла девочке, что та сама в этой ситуации виновата.
– Сама посуди. Ты оделась красиво, заплела косы, рюкзак у тебя новый, а у одноклассников что? Небось, утром хвасталась новым рюкзаком, вот и порезали его тебе, – втолковывала мать. Маше не оставалось ничего, кроме как признать, что она действительно утром хвасталась, а вечером ей порезали новый модный рюкзак с картинкой на внешнем кармане.
В этот раз произошло все ровно так, как и тогда в детстве. Утром 23 февраля Маша пришла на работу, а когда ближе к вечеру заглянул владелец «точки», чересчур радостно сообщила, что у нее есть для него подарок, и призналась в беременности. Ничего, кроме праведного гнева, у него эта новость не вызвала, и тогда Маша расплакалась. Денег у нее нет, из комнаты выгоняют, а тут еще беременность, в которой не только она виновата. Парень выслушал все это, скривился и велел, чтобы продавщица проваливала и больше на пушечный выстрел ни к нему, ни к магазину не приближалась.
– Если еще раз здесь увижу, сдам в милицию. Пусть выясняют, почему у тебя прописки нет, – в бешенстве рычал парень. Маша за все время их знакомства не видела его в такой ярости.
Видя, что кто-то нуждается в помощи, человек порой инстинктивно раздражается и хочет отстраниться, чувствуя, что может «заразиться» чужими проблемами, а иногда испытывает желание добить слабого. Неприятно услышать подобное о себе, это ведь очень не похоже на то, какими мы желаем себя видеть. Однако эта особенность дарована нам ее величеством эволюцией. Слабая особь может оказаться больной, может заразить тебя, если ты к ней приблизишься. Из-за нее на вас могут напасть, почуяв эту слабость, так как твоя стая будет двигаться медленнее и станет более уязвимой. Те, кто не слишком силен, попытаются ее отогнать, а те, кто покрепче, попробуют добить. Обычно мы стараемся отринуть эти гадкие чувства и желания, заставляя себя проявить сочувствие и поддержать ближнего. Но есть две ситуации, когда мы легко и непринужденно поддаемся брезгливости, которая возникает при виде человека в беде: если вы находитесь в коллективе, который уже ополчился против этой особи, и если вы точно понимаете, что особь действительно угрожает вашей жизни. Не особь, человек, конечно.
Владелец магазинчика недавно познакомился с девушкой, которой собирался сделать предложение, а связь с Веричевой для него ничего особо не значила. Соответственно, и беременность он считал не только ее проблемой, но и подлостью. Ему так часто говорили, что связь с продавщицей – маст-хэв начинающего бизнесмена. Никто всерьез такие отношения не воспринимает. А теперь оказалось, что эта Маша себе непонятно чего напридумывала. Мало того, что не пила таблетки, так еще и не сообщила о задержке, когда еще можно было решить все проблемы. На что она надеялась? Что он в жены возьмет или денег даст? Девушка прекрасно знала о его финансовых возможностях. Сходить в кафе он еще мог себе позволить, но средств на безбедную жизнь для Маши у него не было и в помине. Даже на собственную безбедную жизнь с пары магазинов с дешевым косметическим суррогатом не заработать.