— Да все просто, — развел руками Никита. — Совершенно случайно прогуливался по Вологде, зашел в кафе и все — влюбился. Решил познакомиться, ну и как подобает пылкому влюбленному, подсадил в ауру красивой девушки путеводную ниточку. Кто же знал, что боярышня Васильева — невеста Велимира Шереметева.
— Нужно быть очень внимательным к подобным мелочам, даже если они не разглашаются официально до поры до времени, — уколол Балахнин. — Девушке пришлось оправдываться и вспоминать моменты, где она могла подцепить подобный «вирус». Так и всплыла история в Вологде. Клановые аналитики мгновенно пришли к выводу, что только господин Назаров мог поставить следящий маячок.
— Почему это? — удивился Никита. — Маячки не персонифицируются. На них цепляют особые метки, никак не связанные с магом, который их запустил в ауру.
— Возможно, — князь зачем-то переложил столовые приборы с одной стороны тарелки на другую. Вероятно, чувствовал себя неуютно, но хорошо скрывал чувства, — я никогда не вдавался в специфику аналитических служб. По каким алгоритмам они вычисляют те или иные возможности, как приходят к правильному выводу. Василий Юрьевич держит великолепных специалистов, и они надежно отрабатывают свой хлеб. Городецких после некоторых колебаний отбросили, а из сильных волхвов в Вологде оставался только ты. Остальные так, мелочь.
— И что было потом? — осторожно поинтересовался Никита. — Князь Шереметев жутко ругался?
— Скажу так: расстроился. Он не понимал твоего мотива. Ищешь третью жену?
— Я же объяснил вам, Алексей Изотович, — волхв нахмурился. — Мне понравилась девушка. В тот момент я не мог знать, что ее родители в вассальной зависимости от Бельских, и что Юлия — невеста Велимира. Я сожалею, что подвел молодых людей. В моих действиях не было никаких намерений. Не забывайте, сколько времени меня не было дома!
Балахнин, слушая Никиту, кивал в такт его словам.
— Так я и объяснил Василию Юрьевичу, — сказал он, когда волхв замолчал. — Убеждал его не принимать скоропалительных решений.
«Интересно вы, князь, трактуете каждую ситуацию, — размышлял Никита, разглядывая перстень с родовым на руке Балахнина. — Создается впечатление о навязчивой опеке. Хочет привязать к себе? Сделать послушной игрушкой в своих руках или выставить буфером между собой и Меньшиковыми? Но он же знает, что я не пойду на его условия. Попытка не засчитана, Алексей Изотович».
— И все-таки история нехорошая, — вздохнул Балахнин. — Можно было принять доводы молодой барышни и замять неприятность, однако свадьба расстроена окончательно. Пришло высшее повеление императора о недопустимости подобного союза. Шереметевы и Бельские разочарованы подобным ходом. Создалось впечатление, что Юлию Николаевну прочат в жены к Назарову.
— Опять аналитики? — язвительно спросил Никита. — Почему же я об этом не знаю?
— Я надеялся, что ты прояснишь ситуацию, — с непонятной интонацией в голосе ответил Балахнин.
— Алексей Изотович, со всей к вам симпатией отношусь, но сейчас вы переходите некую черту, — предупредил Никита. — У вас жизненного опыта в десятки раз больше, чем моего. Подумайте, чем руководствовалась Евгеническая Комиссия и наш император. Такие решения не принимаются спонтанно. Значит, была причина.
— Причина, — потер подбородок князь. — На ум ничего не приходит. На моем веку был прецедент. Отменили свадьбу княжича Юрия Салтыкова с Марьяной Головкиной. И да, вмешались евгеники. Что-то они проглядели, неверно просчитали возможности молодых людей. Ходили слухи о родовой немощи девушки, что, конечно же, чушь несусветная. Скорее всего, в дела семейные вмешалась политика.
— А на что могла повлиять свадьба Шереметева со скромной девушкой из обычного дворянского рода? — пожал плечами Никита. — Вы живете в столице, в самой гуще событий. Не поверю, что не можете докопаться до истины.
— Никита, Никита, — печально улыбнулся Балахнин. — Я ведь тоже не всемогущий. Даже для меня существуют границы дозволенного. Что ж, пора возвращаться домой. Хочу сразу предупредить, что буду иметь беседу с Василием Юрьевичем и Олегом Павловичем. Постараюсь донести до них твою личную позицию. Буду признателен, если ты дашь слово дворянина…
Никита едва сдержался, наливаясь злостью. Это уже попахивало наглым шантажом и вероятной провокацией. Встав из-за стола, проговорил каждое слово, избегая двусмысленности:
— Я даю слово дворянина, что никоим образом не задействовал свои семейные связи для расстройства свадьбы княжича Велимира и Юлии Васильевой. Мои отношения с госпожой Васильевой были сугубо дружеские, и не более. Есть еще претензии или просьбы, Алексей Изотович?
— Не сердись, Никита, — Балахнин, казалось, вообще без эмоций выслушал речь волхва. — Мне тоже не нравится эта ситуация, и выступать в роли посредника пришлось по собственной инициативе, чтобы уважаемые мною люди не начали конфликтовать. Как видишь, даже задействовал авиацию, чтобы поговорить с тобой.
Оставаться на базе князь не стал, да и Никита особо не настаивал. Ощущение липкой паутины, облепившей его после разговора, стало настолько явным, что хотелось нырнуть в воду и смыть с себя невидимые тенета с тела. От этого визита у волхва создалось впечатление о желании Балахнина влезть в дела клана хоть каким-то боком, и реагировать на каждое движение. И «Волшебный Лотос» … Еще в Верхотурье у Никиты появились подозрения о нечистой игре столичных кланов. Уступили «по-дружески» огромные земли с высокой доходностью молодому и неопытному Назарову, передав вместе с ними и головную боль, связанную с китайцами. Во всех этих телодвижениях прослеживалась какая-то стратегия, недоступная молодому волхву в силу возраста, опыта и той харизмы, которая помогает ломать врага одним лишь своим присутствием.
— Какие планы, Никита Анатольевич? — спросил Слон, прижимая к себе пакет с подарками.
— Давай на пляж смотаемся, искупнемся, — хлопнул его Никита по плечу. — Пакет положи в машину. Надо бы проверить эксклюзивный парфюм на сюрпризы.
— А это правильно, хозяин, — доверительно произнес Слон, пристраивая подарок в карман переднего сиденья. — Доверяй, но проверяй. Если какой сюрприз и будет, можно врагам отдарить.
— Каким врагам? — рассмеялся Никита. — У меня нет врагов среди женщин.
— Вы еще молоды, Никита Анатольевич, — необычайно серьезно ответил личник, садясь рядом с водителем и пихнул того в бок: — Чего уши развесил? Дуй на пляж, водные процедуры принимать будем.
Глава 7
Меньшиковы
— К сожалению, мои подозрения подтвердились, — император прищурился и выбросил руку, в которой крепко держал спиннинг. Катушка с торопливым щелканьем стала раскручиваться, и застопорилась лишь под нажимом крепкого пальца.
Александр застыл на мгновение и стал подкручивать катушку, но без особого азарта. Константин Михайлович обошелся обычной удочкой; ему куда приятнее было поглядывать на покачивающийся на волнах поплавок, чем каждый раз закидывать спиннинг. Вот и сейчас, поглядев на блесну, сверкнувшую на солнце, усмехнулся. Не везет сегодня брату.
— Мишка решил войти в очень опасную игру, — продолжил император, и положив спиннинг на траву, показал жестом, что хочет курить. К нему тут же подскочил один из охранников, стоявших в нескольких метрах от берега, подал сигару, зажег длинную спичку, и как только Меньшиков запыхтел, окутываясь дымом, ретировался на свое место. — Служба Безопасности тихонечко следила за ним в Яссах, где он слегка притих, но по возвращении домой развил бурную деятельность. Зафиксировано несколько звонков к Балахнину. Как бы пустой болтовни много, но есть подозрение в особом шифре.
— Не говори, что твои аналитики не вычислили, чего хочет Мишка, — ухмыльнулся Константин. Конечно, ему тоже было неприятно слышать о метаниях младшего братца, но такой исход дела он предполагал еще несколько лет назад. Чем-то обижен Великий князь Михаил, а вот до истины добраться невозможно. Потому что нет логики в его поведении.
— Аналитики выдвигают различные теории, но все они связаны с действиями Балахнина, а не нашего непутевого родственника, — император окутал дымом мошек, поднявшихся из травы рассерженной толпой. — Князь верен своей стратегии: мягкая оппозиция. Но я чую: в чем-то он готов к более жестким мерам.
— Давай устраним причину, — буркнул Константин. Он мог позволить себе сказать эти слова, в отличие от венценосного брата. Александр даже в очень узком кругу старался больше молчать, если дело касалось деликатных проблем. — Ну, а что еще? Князь Алексей слишком открыто выражает желание потеснить нашу семью в ранге ведущих кланов. Я каждой клеточкой своего тела чувствую, как он перехватывает инициативу. Мишку подцепил на свой крючок.
— Рыба какая-то квелая сегодня, — сказал император, кивая на неподвижный поплавок. — Погода меняется, что ли? Не пропустить ли по коньячку?
Он намекал на стоявший под развесистым деревом столик, уже накрытый скромной походной снедью. Впрочем, под нее любой бы не отказался выпить пару-тройку стопок.
— Подожди, Сашка, не увиливай, — задержал его Константин. — Не терпится продегустировать подарок от князя Багратуни? А вопрос мы так и не решили.
— Ты пробовал «Мсхали» или «Чилар»? — Александр показал брату, чтобы тот положил свою удочку и следовал за ним вдоль озера. — Невероятный букет дуба, сухофруктов и каких-то пряностей. Даже не знаю, какой лучше. Багратуни попросил оценить качество этих марок. Боюсь ошибиться. Ведь потом пришлет пару ящиков выбранного коньяка, шельмец, будешь мне помогать их опустошать.
Он засмеялся, окутываясь очередным облаком ароматного дыма.
— Если бы я тебя не знал, подумал о твоем нежелании принять решение, — пристроившись рядом, Константин давил армейскими берцами густую росистую траву, еще не успевшую высохнуть на солнце. Впрочем, оно еще не поднялось до середины неба. Даже ленивые космы тумана до сих пор стояли над водной гладью озера, скрывая крышу загородной императорской резиденции, что находилась на другой стороне водоема.