— Пошли, — сказал Никита друзьям, как только понял причину заминки распорядителя дуэли. — Граф хочет, чтобы мы собрались вместе.
Одновременно с ним от компании, собравшейся возле зарослей, отделились Велимир, Арсений Бельский и еще один молодой человек, которого Никита не знал. Все шестеро, а также нейтральный Целитель, найденный адвокатами сторон, сошлись на середине поляны и замерли.
Апраксин поднял голову и цепко взглянул на Никиту. В его серых, со странной поволокой глазах что-то мелькнуло и пропало, не давая эмоциям прорваться наружу. Потом так же оценивающе поглядел на замершего Велимира, проявив удивительную способность не замечать никого более.
— Здравствуйте, молодые люди, — голос у графа был хорошо поставленным, звучным, поэтому он говорил тихо, чтобы зеваки ничего не расслышали. — Во-первых, хочу выразить свое неудовольствие тем, что дуэль проходит не рано утром, как положено. Тем самым вы отрываете большое количество людей, вынужденных заниматься вашим вызовом в неурочное время, от своих дел. Во-вторых, идея провести дуэль со зрителями, смею напомнить, дурна по своей задумке. Это не развлекательное действо. Для подобного мероприятия достаточно секундантов и Целителя. Они вполне могут оповестить всех заинтересованных лиц о произошедшем событии.
Апраксин поглядел куда-то поверх голов собравшихся и спросил:
— Способ дуэли остался неизменным? Рукопашный магический бой?
— Да, — одновременно ответили Никита и Велимир.
— Как вы собираетесь обеспечить защиту зрителей? Не вижу операторов защитных щитов. В связи с их отсутствием я имею право запретить выяснение ваших отношений.
— Операторы есть, — ответил Велимир, и Никита кивнул в подтверждении. — С моей стороны предоставлены два родовых волхва. Они будут держать щиты.
— Каков их ранг? — продолжал спрашивать Апраксин, совершенно не волнуясь о времени, как будто сам недавно не проявлял недовольства.
— Шестой-седьмой, — Велимир стал нервно переступать с ноги на ногу.
— Допустимо, — кивнул граф и впервые открыто посмотрел на обоих молодых людей. — Ваши претензии остаются в силе? Не желаете протянуть руку примирения?
— Нет! — воскликнул Шереметев, на что Апраксин недовольно поморщился.
— Нет, — сказал Никита спокойно и вдруг увидел Юлю, сидевшую в компании какой-то девушки под кустом. По сердцу словно мягким пушистым перышком провели. Сразу стало хорошо. Ему показалось, что он слышит тихий голос; «я буду переживать за тебя, нахальный вологодский отшельник, хотя ты этого не достоин».
Никита про себя улыбнулся и мысленно послал воздушный поцелуй в ее сторону в виде призрачного скрипта. Если девушка умеет расшифровывать подобные послания — поймет. Ага, вздрогнула — и нахмурила брови. Вот же злючка.
— Условия без изменений? — продолжал допытываться распорядитель.
— Я хочу дополнить условия, — бесстрастно произнес Никита, отбрасывая ненужные мысли в сторону.
Велимир возмущенно вскинулся, но ладонь графа, поднятая вверх, остудила его пыл.
— Что именно вы хотите дополнить, господин Назаров?
— В случае моей победы семья Васильевых освобождается от вассальной присяги Бельским и не будет преследоваться кланом Шереметевых и родом Бельских, — отчеканил Никита.
— Хм, — все-таки эмоции появились на лице Апраксина: заинтересованность и какая-то досадливая, едва видимая гримаса. Может, он ожидал иных слов? — Неожиданно. Впрочем, я обязан услышать согласие второй стороны.
— С моей стороны тоже будет дополнение, — сжав зубы, ответил Велимир. — Побеждаю я — господин Назаров отдает свой контрольный пакет акций нового предприятия в мои руки и никогда, ни под каким предлогом не поселяется в Петербурге.
Кто о чем — а вшивый о бане. Неужели княжич не понимает, что своим вхождением в совет директоров он ничего не добьется и не сможет передать управление в руки отца? Да Меньшиковы со Строгановым его сожрут, а косточки перемелют. А насчет второго дополнения можно не волноваться. Никита не даст противнику ни единого шанса на победу. В противном случае его скушает Тамара. Она все-таки планирует вернуться в Петербург, хоть и старается не напоминать об этом.
В зрачках графа заиграли веселые искорки. Его губы дрогнули то ли в усмешке, то ли в желании что-то сказать, дескать «каков ход этого шустрого юноши? Что будешь делать, Назаров?»
— Я согласен, — даже не стал колебаться Никита. — Давайте уже приступим к делу.
— Ваши требования я принимаю к действию. Вынужден предупредить: по высочайшему повелению императора ваш случай находится на контроле, — голос Апраксина отвердел до состояния гранита. — Никакого смертоубийства. Бой заканчивается, если один из соперников попросит пощады.
— Никогда! — не выдержал Велимир, прерывая распорядителя. Лицо его заалело пятнами. — Шереметевы пощады не просят! Вы еще предложите встать на колени, граф!
— Ох уж эта дворянская спесь, — совершенно не обращая внимания на реакцию княжича, буркнул Апраксин. — Боитесь показаться слабаками перед своими почитателями, получить порцию презрения… Хорошо, освобожу вас от необходимости самолично выкинуть белый флаг. Беру на себя право закончить бой, когда это необходимо по физическому состоянию дуэлянтов и объявить победителя.
«Хитро, — мелькнула мысль у Никиты. — Этак можно присвоить победу тому, кто больше приглянулся председателю Дуэльной Комиссии. Вот еще загадка. А за чьей спиной стоит Апраксин?»
Граф был представителем тех немногих дворянских родов, которые в правление Петра Алексеевича Романова получили графские титулы. Когда трон занял Меньшиков, он вовсе прекратил раздавать их. К началу девятнадцатого века в империи почти не осталось людей с подобным титулом. Например, потомкам графа Зотова запрещено было передавать его по наследству. Так и с остальными. Но Апраксины, имевшие невероятное чутье на конъюнктуру, умело лавировали в политических бурях и всегда находились на стороне трона. Однажды заняв высший пост в Дуэльной Комиссии, они его не упускали, передавая по наследству, но лишь с позволения императора. Не должен был Даниил Алексеевич играть на чужой стороне.
— Что ж, господа, — наклонил голову граф, рассматривая под ногами травинки, — давайте покинем ристалище, оставив его двум бойцам. По моему сигналу приступайте.
В сопровождении одного из телохранителей он дошел до своего автомобиля, где его ждал раскладной стульчик, на который и уселся с видимым удовольствием. Тут же второй охранник подал ему белый платок.
Воздух вздрогнул от магических возмущений. Зрителей, собравшихся на противоположной от берега стороне, окутало легкое бледно-сиреневое покрывало. Защитное поле вначале защелкало и загудело, разгоняя свою мощь до необходимых параметров, а потом пришло в норму. Заложенным ушам сразу стало легче.
Апраксин поднял руку с платком, давая сигнал к схождению.
Никита и Велимир остановились в двух шагах друг от друга. Так как в их руках не было оружия, рукопашный магический бой предполагал такой вариант. Княжич, на лице которого появилась бледность, сменившая красные пятна, выглядел бодро. Он не выглядел этаким бесшабашным дуэлянтом, уверенным в своих силах. Велимир знал, кто перед ним, но хорошую мину при плохой игре умеют делать все высокородные.
— Надел бы что-нибудь попроще, — дружелюбно произнес Никита. — Изваляешь в грязи хороший костюм.
— Не собираюсь я валяться подобно псу шелудивому, — отрезал княжич и как только Апраксин опустил руку с платком, нанес резкий удар ногой по колену Никиты.
Такие бесхитростные и эффективные приемы волхв знал с самого детства, поэтому нога Велимира провалилась в пустоту, а сам он неожиданно для себя взмыл в воздух и рухнул на спину, не понимая, каким образом Назаров умудрился провести бросок.
Злость и бешенство мгновенно наполнили молодого человека, забывшего наставления волхва Веденея, что не стоит гневу взять вверх во время дуэли. Затрепетавшие на пальцах фиолетовые искорки вспыхнули ярким огнем и полетели в сторону Никиты. Легкий взмах рукой — и они с шипением осыпались тусклыми угольками на землю.
Велимир легко вскочил на ноги, перебросил часть энергии в ладони. Сжав кулаки, он провел несколько мощных ударов, применяя боксерские навыки. Крюк левой, обманный в голову и тут же точный удар по почкам. Так ему казалось. Сила, сконцентрированная в руках, способна была проломить любую магическую защиту, но странность ситуации заключалась в том, что Назаров вообще не пользовался щитом. Он погасил избыточную мощь атаки, мастерски ушел с линии прямого удара и сам нанес короткий тычок ладонью в лоб неудачно раскрывшемуся княжичу.
Зарычав, Шереметев мобилизовал все свои возможности и налетел на противника. Теперь-то всем собравшимся на поляне стало ясно, что такое рукопашный бой с применением разных магических техник и магоформ. Воздух вокруг дуэлянтов сгустился подобно киселю, сквозь который едва просматривались две темные фигуры, сошедшиеся в жестком противоборстве.
Никита пытался построить стратегию дуэли, отталкиваясь от возможностей Велимира. Ну не мог княжич на равных соперничать с волхвом, имевшим опыт реальных боев, где в любой момент можно было потерять жизнь. К его удивлению, Шереметев держался, и держался неплохо. Никита сразу определил в технике княжича боливак и спас, накачивая в каждое движение и удар неимоверно много энергии.
Отраженные удары, теряя свою магическую мощь, улетали то в сторону реки, где уже выжгло большую часть растительности, то впивались в зрительские щиты, вызывая каждый раз вскрики особо впечатлительных молодых людей от растекающихся перед ними разноцветных клякс остатков энергии.
Никиту беспокоило странное поведение Шереметева. Он все время пытался развернуть волхва спиной к реке. Как только подобная позиция возникала, княжич начинал яростно атаковать, заставляя противника отступать к берегу.
«Вода! — догадался Никита. — Шереметевы известные адепты Стихии Воды. Значит, Велимир сознательно подставляет меня под какую-то водную технику. Ну и что он там придумал? Ульмах, готов подраться?»