«Огниво!» – глазами внушал Ингвиль отец, постукивая кулаком о кулак, как кремнем по огниву. И Ингвиль, подавляя вздох, отворачивалась от Хродмара и старалась думать о чем велено. Но чудодейственный амулет сейчас казался ей всего лишь полоской железа. Ингвиль почти забыла, как он выглядит.
Зато другая девушка в доме Фрейвида хёвдинга только об огниве и думала. Утром, услышав о внезапно проснувшемся даре сестры, Хёрдис не на шутку испугалась. А что, если все это правда, если Ингвиль действительно нащупает место, где спрятано огниво? Она уже знает, что это в земле, скоро она догадается, что окружают его не бревна, а сосновые иглы. Тогда Фрейвид сообразит, что искать надо на Сосновой горе. А Хар опять притащит своего Чуткого – и маленькая ушастая дрянь быстро унюхает, где на Сосновой горе пахнет человеком. И каким именно человеком! Что тогда с ней будет, Хёрдис слабо представляла, но не сомневалась, что огнива она лишится. А этого ей совсем не хотелось.
Огниво нужно перепрятать. Но куда? Сидя в девичьей и слыша за стеной шум пира, Хёрдис лихорадочно искала выход. Мысли Колдуньи метались меж ее потайных местечек. Изогнутая полоска железа холодила ей ладонь, как будто она уже достала огниво и держит в руке. Куда его девать?
А Ингвиль вдруг ахнула и схватилась за голову. Ей показалось, что она мгновенно провалилась куда-то: гридница, полная людей и голосов, запахов дыма, мяса, пива и рыбы, исчезла, в лицо ей пахнул прохладный ветер ночного леса. В нем был запах хвои, сосновой смолы и близкого моря.
– Что с тобой? – Альви, почти не сводившая с дочери глаз, тут же обняла ее за плечи. – Что ты?
А Ингвиль чудилось, будто она мгновенно из сосняка перелетела на берег; море дышало прямо ей в лицо, она чувствовала запах соленой воды и подсыхающих водорослей, колени ее упирались в прохладный широкий камень. Ей хотелось кричать, то ли от страха, то ли от ощущения огромности пространства, открывшейся внезапно, как пропасть под ногами. И сосновый бор, и горы, и море, и соленые камни – все это было внутри нее.
Что-то твердое ударило ее по ладони, она ощутила прохладу железа. Огниво, к которому она успела привыкнуть, снова было у нее в руке. Ладонь девушки помнила каждый его изгиб, сомневаться было невозможно. С трудом стряхнув оцепенение, Ингвиль открыла глаза, опустила руки, посмотрела на свою пустую ладонь. Но и с открытыми глазами она продолжала ощущать огниво в руке.
Женщины за столом оставили еду и смотрели на нее. Фрейвид вскочил с места и стоял, упираясь руками в стол.
– Что там? – во весь голос кричал он, забыв о гостях. – Что с тобой? Что ты видишь? Это оно?
– Это оно! – воскликнула Ингвиль, не осознавая, что вся гридница смотрит на нее, и подняла руку, в которой чувствовала невидимое огниво. – Оно где-то близко… Кто-то здесь думает о нем… – Кто? – рявкнул Фрейвид.
А Хёрдис за стеной вскочила на ноги. Она слышала голоса, но знала больше; ощущение тревоги толкало ее в грудь и гнало куда-то, звериное чувство опасности заставляло ее немедленно искать спасения. Она метнулась к двери девичьей.
– Хёрдис! – вдруг вскрикнула Ингвиль. Ей казалось, что внутри нее кричит кто-то другой. Образ сестры вдруг ясно встал перед ее взором – окутанный мраком сосновых ветвей, дыханием моря, с огнивом в руке. Она сама вдруг стала Хёрдис и смотрела на мир ее глазами, была полна неведомыми ей раньше, оглушительно-сильными чувствами опасности и борьбы. – Это она!
– Хёрдис! – взревел Фрейвид.
И все в гриднице разом закричали. Кому же, как не ей! Ни у кого другого не хватило бы дерзости найти и не отдать хозяину священный талисман рода! Только у Хёрдис Колдуньи достало бы смелости оставить его себе! Может быть, даже пользоваться им!
– Где она?! – закричал хёвдинг, горящим взором мгновенно обшарив все лица в гриднице.
– Она там! – вскрикнула Ингвиль и вскочила с места, протянула руки к стене девичьей, как будто видела Хёрдис сквозь бревна.
Невнятным рыком Фрейвид хотел отдать приказание, но толпа людей с дальнего края столов уже валила в сени. Из сеней раздался визг, и не все узнали голос Хёрдис. Сейчас он казался таким жутким, что закладывало уши: так могла бы кричать троллиха.
– Вот она! – орал во все горло Бедмод, один из первых силачей в дружине Фрейвида. Всю жизнь он терпеть не мог Хёрдис и теперь был просто счастлив, что ведьма попалась. – Вот она, троллиное отродье! Не уйдешь! Теперь-то тебя взяли за хвост!
Под крики и гомон домочадцев Бедмод тащил Хёрдис в гридницу, а она вырывалась с яростью и силой рыси, била хирдмана ногами по коленям, даже ухитрилась затылком сильно ударить его по подбородку, но Бедмод держал ее крепко.
– Вот она! – торжествующе заревел он при виде хозяина. – Ведьма попалась! Со всеми своими проделками!
Налегай потише, это тебе не кормовое весло! Не переломай ей руки! – Одд Наследство выступил из толпы и сильно сжал запястья Бедмода. – Ты не ясновидец и не знаешь, кто в чем виноват!
– А что ты за нее заступаешься? – возмущенно рявкнул Бедмод, но поневоле ослабил хватку. Одд имел славу человека бессердечного, но справедливого, и даже горластый Бедмод не смел ему противоречить.
Вдвоем они подвели Хёрдис к хозяйскому сиденью. Бедмод выпустил ее, но в любое мгновение был готов скрутить снова, если хозяин прикажет. Одд тоже стоял рядом, полный решимости не допустить никакого самоуправства, пока вина Хёрдис Колдуньи не будет доказана. Но для нее сейчас был врагом весь род человеческий, все без разбора. Хёрдис шипела и встряхивалась, как кошка после схватки с собакой, лихорадочно оглядывалась, ища пути к бегству. Вокруг нее была плотная толпа, загородившая все двери, а обернуться сорокой и улететь она все же не могла.
– Где огниво? – воскликнул Фрейвид, перекрывая общий гул. Люди затихли: всем хотелось услышать, что ответит ведьма.
Но вместо ответа Хёрдис вдруг раздались изумленные и негодующие крики со стороны фьяллей. До того сидевшие на своих местах, как и положено гостям, которых хозяин пока не просил о помощи, они вдруг вскочили.
– Это она! – в ярости кричали Хродмар, Моди, Вестмар и другие. – Ведьма! Она наслала на нас «гнилую смерть»! Ведьма!
С исказившимся лицом Хродмар мгновенно перепрыгнул через стол и бросился к Хёрдис. Взвизгнув – здесь ей грозила опасность посерьезнее, чем даже гнев отца, – Хёрдис бросилась прочь и смешалась с толпой, где ее сразу схватило множество рук. Одд шагнул вперед и загородил ее от Хродмара. Он хорошо понимал, что человек с таким огнем в глазах может убить руками, как берсерк, не разбираясь. Хродмар наткнулся на его взгляд и вдруг остыл: у Одда были спокойные холодные глаза инеистого великана, и об эту ледяную стену мог разбиться любой, даже самый горячий порыв.
– Что такое? – Фрейвид не сразу понял гостя. – Что ты от нее хочешь?
– Это она! – Тяжело дыша, с трудом сдерживаясь, Хродмар повернулся к хозяину. – Это та самая ведьма! Когда мы шли к Острому мысу, она прокляла нас! Это она наслала на нас «гнилую смерть»! Она погубила наших людей! Двадцать семь человек! Я сам чуть не умер и навсегда останусь с таким лицом! Она за все ответит!
– Не ждали мы, Фрейвид хёвдинг, что причина нашего горя живет в твоем доме! – сурово сказал Моди. – И если ты хочешь остаться в дружбе с нами… и даже с нашим конунгом, ты не дашь ей уйти от ответа!
Удивленный неожиданным поворотом дела, Фрейвид почти забыл про огниво. Гневом конунга Моди не грозил ему даже в тот день, когда он пришел к ним искать свою пропажу и тем самым почти обвинил высокородных людей в воровстве. Но удивляться не приходилось: ведьма, наславшая болезнь, что погубила десятки людей и обезобразила выживших, заслуживала смерти.
Фрейвид переменился в лице – словно обнаружил вдруг, что под его собственной постелью давно поселилась змея, которая только чудом до сих пор никого не укусила.
– И я не знал, что в моем доме живет такое зло! – медленно произнес он. – Вот на что намекали мне руны! Вот почему боги указали, что я ищу не там и что меня ждет раздор с кем-то из домочадцев! Вот о ком они говорили!
Его тяжелый взгляд нашел Хёрдис, которую держали несколько челядинцев. Она отворачивалась, пряча лицо за распущенными волосами. Разгневанный отец и жаждущие мести фьялли – этого было слишком много даже для нее.
– Вы уверены, что это она? – дрожащим голосом спросила фру Альви.
Она недолюбливала Хёрдис, а теперь испугалась, как будто побочная дочь мужа вдруг превратилась в дракона. Подумать только – такая опасная ведьма жила в их доме много лет, ела со всеми общий хлеб, грелась у очага!
– Такого за ней не водилось… – пробормотал ошарашенный Асольв. – Я думал, она просто так языком болтает, но чтобы взаправду болезни насылать…
– Это так же верно, как и то, что меня зовут Моди Золотая Пряжка! – мрачно подтвердил Моди. – Мои люди согласны со мной.
Это она! Точно она! Хоть голову заложить! Клянусь Тором и Мйольниром! – перебивая друг друга, подтвердили фьялли.
– Это ее голос! – даже ослепший Геллир кивнул. – Она кричала Хродмару: «Скоро из тебя вырастет дерево!» Этот голос я никогда не забуду.
– Ты должен отдать ее нам! – сурово глядя на Фрейвида, потребовал Хродмар. – Она нам слишком много должна. Я не знаю, сумеет ли меня теперь узнать хотя бы моя мать, а Геллир никогда не увидит света. Мы позаботимся, чтобы отныне она никому не причиняла вреда. Мы наденем ей на голову мешок и сбросим в море!
Фьялли криками выражали согласие, а домочадцы Фрейвида молчали. Никто не вступился за Хёрдис, на нее смотрели с опаской. Люди, стоявшие возле нее, отошли подальше, а Бедмод еще сильнее насупился.
– Вот-вот, мешок ей на голову! – одобрил он и потряс кулаком. – Или побить камнями. Не хватало еще, чтобы она на усадьбу навела какую-нибудь «гнилую смерть»!
По толпе пробежал шепот одобрения. Хёрдис подняла голову, стряхнула волосы с лица, глаза ее злобно сверкнули. Женщины вскрикнули, кое-кто из мужчин охнул. И Хёрдис приободрилась: пока ее боятся, есть надежда на спас