Но что ему даст бой? Ведь только один из якобы десяти кораблей способен биться…
Хёрдис чуть не выла от отчаяния; сила в ней кипела и била ключом, но что она могла сделать сейчас? Ей хотелось стать валькирией, пролететь над фьялленландскими кораблями, единым ударом меча смести людей от штевня до штевня! Но это было невозможно, она лишь стоит на берегу и бессильна вмешаться в морскую битву. Сжимая в кулаке огниво, подпрыгивая на месте, Хёрдис выла в голос. Зеленые волны плескались внизу, взгляд Хёрдис шарил по земле, по морю и небу, выискивая хоть какое-нибудь средство помочь Гриму ярлу. Ведь где-то же есть силы, способные помочь!
Мощная волна плеснула внизу, и Хёрдис сообразила. Большой Тюлень! Властитель побережья! Неужели он будет в бездействии смотреть, как возле самого его обиталища злобные и бессовестные чужаки опрокинут и разобьют родича квиттингского конунга?
Хёрдис поспешно шагнула к самому краю обрыва, снимая с цепочки небольшой фьялленландский нож, подобранный вчера во время пожара. Хёрдис с размаху порезала себе запястье и вытянула руку, чтобы капли горячей крови падали прямо в волны.
– Большой Тюлень! – закричала она, даже не боясь, что ее услышат фьялли. – Помоги! Разнеси этих козлов по волнам, утопи их в море, разбей в щепки их корабли! Ты давно не пил человеческой крови – возьми ее!
Ей было некогда сочинять складное заклинание, бурлящие силы разметали мысли обрывками, и она кричала, всеми силами души призывая на помощь того единственного, кто мог сейчас помочь. Где-то в глубине темных пучин дремала огромная сила, и Хёрдис кричала, изо всех сил стараясь разбудить ее. Сорвав с шеи ремешок, на котором висело золотое кольцо, подаренное Гримом ярлом, она с размаху бросила его в воду, мечтая попасть по носу самому Большому Тюленю. Пусть он разгневается, пусть заревет, пусть яростно рванется к поверхности! Даже если и квиттам достанется, фьяллей здесь больше – и пострадают они тоже больше! Сейчас Хёрдис готова была на любую жертву, но кроме золотого кольца и собственной крови у нее ничего не было.
И море услышало ее. В лицо Хёрдис ударил сильный порыв соленого ветра, отбросил назад волосы, прояснил взор. Волны, только что светлые и спокойные, разом потемнели и заплясали, не давая кораблям сблизиться. Бурный вал вдруг взметнулся горой, корабли квиттов и фьяллей стремительно покатились по склонам водной горы прочь друг от друга. Хёрдис видела, как колышутся наведенные ею мороки, призраки несуществующих кораблей, они дрожат и вот-вот растают, открыв фьяллям правду.
Но поздно! Море яростно забурлило, теперь корабли фьяллей взлетали на темных валах, словно щепки, с треском ломались весла. Что-то огромное, как гора, черное и блестящее мелькнуло между «Красным Волком» и «Золотым Драконом». С обоих кораблей послышались крики ужаса. Мужчины не боятся битв, не боятся врагов, пусть и многократно превосходящих по численности; но таинственные силы духов, хозяев леса и моря, жителей подземелий и подгорий приводят в трепет любого смельчака, заставляют почувствовать свою слабость и беспомощность перед силами стихий.
Стремительный бурун ринулся к переднему кораблю фьяллей. Черная спина мелькнула в волнах и ушла в глубину; корабль взлетел на гигантской волне и рухнул вниз, две водные горы сомкнулись над ним. Крики ужаса стихли и раздались снова; черная громада Большого Тюленя выпрыгнула из воды, подкинув на спине корабль, которому она не уступала размером. С «Золотого Дракона» уже были смыты все щиты и весла; с треском, едва различимым за грохотом валов, рухнула мачта. Казалось, лишь несколько человек цепляются за борта и скамьи там, где какие-то мгновения назад была сотня воинов. Черные крупинки заплясали на волнах, и не верилось, что это головы утопающих. В доспехах и с оружием далеко не уплывешь, особенно когда над головой смыкаются огромные волны, а рядом беснуется исполинское чудовище.
Как воплощенная смерть, Большой Тюлень метался между кораблями фьяллей, подныривал под них, опрокидывал большие лангскипы, крушил хвостом и головой, ломал пополам снеки. Нарочно за людьми он не охотился, но десятки и десятки фьяллей шли на дно, обессиленные ужасом, от которого отнимались руки. Все шестнадцать кораблей уже качались кверху дном, разбитые в щепки, фьялли из последних сил плыли к близкому берегу или цеплялись за обломки, но вода обрушивалась на них сверху и не давала вдохнуть.
А три корабля Грима ярла поспешно уходили на юг. Грим и его люди не поняли, что за чудовище бесится перед усадьбой Фрейвида: может, это сама Мировая Змея, проголодавшись, всплыла на поверхность? Моля Тюра о спасении, квитты изо всех сил налегали на весла, не оглядываясь и не желая даже знать, что стало с противниками.
– Уходишь… – чуть слышно шептала Хёрдис, провожая глазами сияющий позолотой хвост «Красного Волка».
Она уже не стояла, а сидела на мху, не имея больше сил держаться на ногах. Усталость вчерашнего дня, ночи, утра, нечеловеческое напряжение ворожбы и потеря крови разом обрушились на нее и обессилили так, что даже голос ей отказал.
– Уходишь… Ты струсил, Грим ярл… Ты даже не посмотрел, кто все это сделал и зачем… Ты, мужчина, знатный ярл, оказался слабее меня, одинокой девушки…
Вместе с силой ушла и злоба, душу наполнили усталость и равнодушие. Теперь Хёрдис было все равно, много ли фьяллей спасется и что они будут делать дальше. Волшебное огниво казалось тяжелым и ненужным куском железа. Ей хотелось забраться поглубже в чащу ельника, найти местечко помягче, зарыться в мох и заснуть. И спать долго-долго.
А буря успокоилась так же стремительно, как и началась. Волнение моря улеглось, разбитые остовы фьялленландских кораблей прибило к берегу. В волнах носились весла, щиты, обломки корабельных снастей. Мокрые и дрожащие фьялли выбирались на берег, шатаясь и едва держась на ногах. Падая в волнах прибоя, они на четвереньках ползли на берег, в кровь обдирая об острые камни руки и колени, но не замечая боли. Пережитый ужас гнал людей прочь от моря, подальше от этой неверной стихии, обманчиво спокойной, но таящей в себе такую опасность. От грозного войска осталось… Сколько бы их ни было на самом деле, сейчас каждому из них казалось, что он чуть ли не единственный, кто чудом спасся от жадной пасти морского чудовища.
Хродмар лежал лицом вниз, прижавшись щекой к прохладному влажному песку. По всему телу разливались слабость и дрожь, голова кружилась, и чудилось, будто его все еще бьют и гоняют жадные свирепые волны. Перед глазами плыли огненные круги, в ушах шумело, горло горело от морской воды. Из последних сил Хродмар прижимался к песку, стараясь прийти в себя. Все-таки он выплыл. Он видел прямо возле себя блестящую черную, с бледно-серыми мелкими пятнами спину чудовища – того самого Большого Тюленя, о котором рассказывала Ингвиль, о котором кричала со скалы ведьма…
Ведьма! Не дух квиттингского побережья лишил Хродмара бодрости и сил. Он видел ее. В последний миг перед тем, как хвост чудовища ударил по носу «Кленового Дракона» и бросил корабль в пасть бушующих волн, он успел заметить над откосом знакомую до мутной ненависти женскую фигуру. Обгорелая, исхудалая, страшная, как гость из подземелья Нифльхель, мертвая ведьма стояла над морем и выкрикивала проклятья. Это она, сгоревшая ночью в усадьбе, выползла из-под углей, чтобы продолжать вредить им. Пожар не избавил их от нее, она будет пакостить снова и снова. Хотя куда уж хуже?
Корабли… Ни в одной, даже самой тяжелой битве Торбранд конунг не терял всех своих кораблей. И не такого исхода Хродмар ждал – лишиться своего первого корабля в первом же походе! От горя, стыда и досады ему не хотелось открывать глаза, хотя он знал, что лежать так больше нельзя. Он должен встать и идти смотреть, сколько людей с его корабля сумели спастись. Жив ли Торбранд конунг? А Моди? Кольбейн ярл и Асвальд, возьми его тролли? Нужно было подняться, но не хватало сил пошевелиться. «Ведьма жива! Жива!» – неотступно стучало в голове. А раз она жива, то беды не кончились. Ему еще понадобятся силы.
Уже стемнело, когда дружина Торбранда конунга кое-как пришла в себя. Все корабли, выброшенные прибоем на берег или болтающиеся в волнах среди крупных камней, были пригодны теперь только на дрова. Из людей в живых осталось чуть больше двух третей. Прочие утонули или были проглочены квиттингским чудовищем – об этом не хотелось думать.
Собираясь кучками, фьялли искали друзей и родичей, с облегчением обнимались, вместе шли искать еще кого-то, но, к сожалению, нередко поиски были напрасны. Выброшенных морем раскидало так далеко, что оставшиеся в живых собрались только к вечеру. Идти дальше вглубь Квиттинга никому не хотелось. Тяжесть потерь и страх перед злыми духами этой земли подорвали силы фьяллей.
Торбранд конунг сидел на песке возле остова «Золотого Дракона», с презрением выброшенного морем, как ненужный хлам, и молча смотрел куда-то перед собой. Никогда в жизни он не переживал такого горя и унижения. В волнах он потерял шлем, пояс и меч – счастье, что кремневый молоточек на шее остался цел! У Торбранда бывали тяжелые битвы, но никогда не случалось поражений, и он верил, что Отец Побед благосклонен к нему. Почему же он сегодня отвернулся? Где был Тор со своим всесокрушающим огненным молотом, когда квиттингское чудовище губило дружину? Враг нанес ему оглушительное поражение, даже не дав возможности ответить ударом на удар, и это было больнее всего. Человек может быть сильнее или слабее другого человека, но перед духами стихий он бессилен, и гордому Торбранду конунгу было горько ощущать свою полную беспомощность.
– Эй, Альвмар! И ты выплыл? Далеко же тебя забросило! А Халльмунда ты не видел? Я все хожу, ищу его… Его ведь тоже очень далеко могло закинуть! Ребята, кто видел Халльмунда?
Эрнольв, младший сын Хравна хёльда из Пологого Холма, с самого утра искал своего старшего брата. Эрнольв стал одной из жертв «гнилой смерти» в Аскефьорде, и теперь лицо его было обезображено множеством красных рубцов, а один глаз ослеп, но он уже окреп и пожелал идти в поход со всеми. Обычай запрещает братьям плыть на одном корабле, и конунг взял Эрнольва к себе. Теперь Торбранд проводил взглядом его высокую, мощную фигуру, идущую вдоль берега. Сыновья Хравна приходились ему родичами со стороны отца, и, если Эрнольв так и не найдет Халльмунда, это будет и его потеря тоже.