ви!
Наблюдать за влюбленными было для Элеонор тягостным, но и сладостным испытанием.
«Когда-нибудь мне повезет так же?» – мысленно задавала себе вопрос Элеонор. Тут же она одернула себя. Чтобы это могло случиться, Уильям должен был умереть. От подобных мыслей ей становилось стыдно.
Но никакой стыд не мог оградить ее ум от волшебных грез. Конечно, подло, нечестно даже воображать кончину Уильяма. Он был хорошим мужем и искренне радовался, что избрал Элеонор своей супругой. И все-таки ей казалось, что не будь она сестрой короля, то и особой доброты и ласки она бы не получала.
Изабелла готовилась к свадьбе, обсуждая со своей молодой невесткой каждый наряд, положенный по ритуалу – в храме, за праздничным столом, на представлении жонглеров и менестрелей и, наконец, на ночь.
Парча и шелка переливались яркими потоками, слепили глаза женщин, и как можно было не радоваться апрелю и будущему счастью супругов! Изабелла расцвела, и даже дети едва узнавали мать в этой искрящейся радостью невесте.
«Неужели любовь творит такие чудеса?» – размышляла Элеонор.
«Как будущим супругам хорошо вместе!» – радовался супруг Элеонор, Уильям Маршал, глядя на эту счастливую пару. Не было, казалось, на свете человека более довольного судьбой, чем он. Какие же дерзновенные планы таил он в душе?
Свадьба отшумела. Уильям отдал невесту в руки жениха. Ричард и Изабелла остались вдвоем, а Элеонор с Уильямом вернулись к себе в Мальборо.
Уильяма как-то неожиданно утомило это недолгое путешествие. Он сразу же улегся в постель, ссылаясь на усталость. Как хорошая жена, обученная с детства медицине и правилам ухода за больными, Элеонор заняла место у изголовья супруга. Она ласково нашептывала ему о том, как она рада удачному браку его сестры, еще более окрепшим связям между двумя семьями.
Элеонор даже высказала мысль, что, если у Генриха не будет детей, Ричард станет королем и сын, рожденный от него Изабеллой, наследует трон.
Уильям улыбнулся.
– Какая же ты хорошая, моя маленькая жена! Как бы был рад мой отец, если б смог увидеть нас с небес вместе… вот так, рядом!.
– Нам хорошо вместе, – вдруг ответила Элеонор. – Но им во сто крат лучше, потому что они поженились по любви.
Уильям посмотрел на нее с грустью. Какой она еще ребенок, но очаровательный ребенок! У всех дочерей Изабеллы Ангулемской был этот колдовской дар – пронзать мужчин стрелой Амура. Ему надо было напрячь силы и, оправившись от болезни, сделать ей ребенка.
Она, хоть и была совсем невинна, явно ждала от него подобных действий. Что ж, оправдаются наконец ее надежды.
Но он ошибался. Через несколько дней Уильям Маршал скончался, и шестнадцатилетняя Элеонор стала вдовой.
СУДИЛИЩЕ
Добрые отношения Губерта де Бурга с королем дали трещину. После злосчастного их столкновения в Портсмуте прежней теплоты и доверительности уже не существовало. Отчуждение между ними росло. Генрих стыдился, что дал волю своему гневу и раскрыл при большом стечении народа свирепость своей натуры. А виноват в этом был де Бург. Король злился на него и за то, что тот оказался прав, предсказывая провал военной авантюры. Казалось бы, он должен поблагодарить мудрого советника за искренность и преподанный урок, но то, что он поставил короля в глупое положение, Генрих простить ему не мог.
Враги де Бурга не дремали. Об охлаждении короля к де Бургу им стало известно раньше, чем, может быть, самому королю.
К главному противнику Верховного судьи Питеру де Роше был послан гонец, и епископ Винчестерский, воспользовавшись благоприятным моментом, возвратился в Англию.
В то же время возникла тяжба между архиепископом Кентерберийским и Губертом по поводу владения замком Тонбридж, который Губерт уже отписал молодому эрлу Глостеру, когда тот достигнет совершеннолетия. Архиепископ утверждал, что Глостер не имеет прав на этот замок, поскольку сие здание и поместье находятся в Кентерберийской епархии.
Архиепископ, теперь уже Ричард Грант, выставил это дело на суд короля, а тот лукаво предложил спорные владения передать в собственность короны.
Оскорбленный до глубины души этим приговором, Ричард Грант отправился в Рим, изложил суть тяжбы перед Папой, а так как Губерт де Бург был ему более чем ненавистен, пожаловался Папе на Верховного судью, заправляющего, по его словам, английским королевством и бесцеремонно ворующего у Святой церкви ее законные медные гроши.
Он рассказал Папе, как Губерт де Бург колдовством или чем-то еще овладел волей короля и сделал его врагом Рима.
Особых доказательств сказанному не требовалось. Они все были налицо. И очевидны были права Кентербери, ущемленные и даже растоптанные нечестивым королем.
А Губерт! Что он себе позволяет? Он сочетался браком с сестрой короля Шотландии, которая является близкой родственницей его прежней жены. Хадвиза, первая супруга короля Джона, отвергнутая и обесчещенная этим королем-святотатцем ради брака его с Изабеллой Ангулемской, была в кровной связи с шотландской королевской фамилией. Но Губерта это не остановило. Он много раз женился и с каждым браком увеличивал свое достояние, заботясь только о собственном обогащении. Сначала Джоанна – дочь эрла Девоншира и вдова Уильяма Бревера, второй была Беатрис, дочь Уильяма Уоррена и вдова лорда Бальфура, третьей стала Хадвиза после развода с Джоном….
Следовательно, здесь наблюдается определенная закономерность. Он выбирает себе в супруги вдовушек с состоянием, а затем разными способами избавляется от них. Сейчас он женат на шотландской принцессе крови. Она небогата, но и здесь злодей ищет для себя выгоду.
Его Святейшество должен понимать, что представляет из себя этот человек, чьими поступками всегда руководит лишь мерзкий корыстный расчет.
Но близкое родство Хадвизы и Маргарет Шотландской, очевидно, и требует вмешательства Его Святейшества в недостойные дела советника английского короля.
Папа выслушал Ричарда и обязал короля Генриха прислать своих представителей в Рим для дальнейшего разбирательства. Пусть другая сторона защитит себя от обвинений. Однако Папа склонялся к тому, чтобы поверить беглому архиепископу, с которым Генрих обошелся так несправедливо. Когда ущемляются права церкви и унижают ее служителей, Папа проявлял твердость.
Исполнив свою миссию, архиепископ решил вернуться в Англию и продолжить тяжбу с королем и Верховным судьей, но по дороге через Италию почувствовал себя плохо и слег в монастыре в Умбрии, где собирался лишь переночевать. Через несколько дней он скончался.
Его похоронили в архиепископском облачении, украшенном драгоценными камнями, и в ночь после церемонии воры пришли грабить могилу. Хоть ими и владел суеверный страх, но алчность возобладала, и отвратительные мерзавцы, совершая вопиющее кощунство, принялись раздевать мертвое тело.
Но когда они попытались снять с пальца мертвеца массивный золотой перстень, то потерпели неудачу. Он не поддавался их усилиям. Убежденные, что этим самым Святые небеса выражают неудовольствие, грабители обратились в бегство, оставив раскрытой свежую могилу и рассыпанные вокруг по земле драгоценности и предметы одежды усопшего церковника.
На следующий день его вновь похоронили, а известие о смерти архиепископа было отправлено срочной почтой королю Генриху.
И тут же распространился слух, что архиепископ был отравлен. И на кого прежде всего пало подозрение в совершении подобного темного дела? Конечно же, на Губерта де Бурга, злейшего его врага.
Неважно, что в это время Верховный судья находился в Англии, а епископ скончался в далекой Италии. Так было не раз. Эрл Солсбери тоже отдал Богу душу вдалеке от Губерта. Но незадолго до этого он насмерть поссорился с Губертом.
У де Бурга везде есть свои шпионы, уши, глаза и ловкие руки, за большие деньги оказывающие ему услуги.
Питер де Роше развлекал короля в Винчестере и с удовлетворением отметил, что Его Величество не привык еще к такому обращению на равных, что он рад веселому, щедрому, остроумному гостю, хоть он и старше его годами.
Питер помнил Генриха еще не оперившимся юнцом. С той поры они не виделись. Губерт де Бург многому его научил, но изрядно поднадоел королю. Теперь новое лицо при дворе привлекало короля.
Как раз наступило Рождество, и епископ де Роше задумал устроить такой праздник, который бы навсегда остался в памяти короля.
Подарки, которыми он щедро осыпал Генриха, вызвали всеобщее восхищение у придворных. Он привез много драгоценностей из Святой земли, чужеземные ткани и вина и разложил перед Его Величеством все это изобилие, чтобы тот выбрал и взял себе то, что придется ему по вкусу.
Питер резко изменился за последние годы. Из сурового проповедника он превратился в обаятельного собеседника, мастера придумывать все новые веселые затеи. Конечно, у него в жизни было немало приключений, о которых он рассказывал столь живо, увлекательно и с такими живописными подробностями, что Генрих верил каждому его слову. Питер встречался с французским королем и его матерью по пути через Францию и добился там заключения договора о мире с действием на три последующих года.
Таким образом, он выказал себя полезным слугой своего короля. Более того, он был благосклонно принят Папой Римским и привез от Его Святейшества грамоту, где благословлялись его усилия по борьбе с дурными советниками английского короля, по уборке того источающего смрад мусора, что нагромоздили они возле трона. Нетрудно было догадаться, о ком шла речь в папском напутствии.
Во время рождественских праздников Питер постоянно пребывал рядом с королем, и ухо Его Величества внимало его речам. В это ухо и вливалась обжигающая правда о подлых деяниях Верховного судьи.
Король жаловался, что казна его была всегда пуста.
«Конечно, как же может быть иначе?» – отвечал Питер. Едва только подданные заполняли ее собранными налогами, Губерт запускал туда руку и брал на собственные нужды столько, сколько ему вздумается.