— Здорово-здорово, — сказала Роксана-Александра-Альвина-Внктория-Камилла-Эзотерия-Светлана и не справилась с голосом: в приветствии послышалось недоверие.
Однако незнакомец не обиделся.
— Вы меня опасаетесь, — сказал он спокойно. — Что ж, понимаю…
А метёлка вспомнила, что ангелы бесполы и, значит, удар в промежность не приведёт к нужному результату. Придётся ломать кости рук и ног… Да ещё крылья! Не запутаться бы в крыльях…
— Это ни к чему, — сказал незнакомец.
Крылья у него сложились уже так, что полностью скрылись за спиной. А может быть, и вовсе отвалились и растаяли в воздухе. Как гости…
— Что — ни к чему?
— Ни к чему ломать кости рук и ног, — сказал незнакомец.
Ну и упражнение, кол вам в дюзу, придумали эти яйцеголовые! Может, направлено на тренировку психики в вероятном конфликте с альтер эго. Якобы парень умеет копаться в мозгах… Нетрудно копаться, если мозги обучаемого субъекта напрямую связаны со симулятором.
Тем не менее метёлка сделала вид, будто опешила:
— Вы читаете мысли?
— Разумеется, читаю. — Тип улыбнулся открытой улыбкой. — Я же твой ангел-хранитель.
«Ага, — подумала Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана. — А ещё какой лапши ты мне на уши навешаешь?»
— В самом деле? Ангел-хранитель? И от чего же хранитель? Разве мне угрожает опасность?
— Разумеется.
— Что-то я её не вижу. — Метёлка с ехидным видом оглянулась по сторонам. — Ау, опасность!.. Ты где? Разве что она исходит от вас самого! Вот повернусь к вам спиной, а вы мне кинжал под лопатку. — Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана открыто, в голос, рассмеялась. — И потом… Опасность каждый день угрожает миллионам людей. И что, к ним ко всем сейчас слетелись ангелы-хранители?
Тип в зелёном тоже огляделся, потом словно прислушался. Было видно, как у него дёрнулся кадык…
— Мне пора, — сказал тип. — Я не хочу причинять тебе вред.
— То есть вы и в самом деле можете пырнуть?
«Ангел» словно не слышал. Он сложил руки на груди, за спиной у него с треском раскрылись крылья и встопорщились перья. Как у напуганной курицы…
— Я не хочу причинять тебе вред.
— Конечно. Иначе какой же вы будете ангел-хранитель. Тогда вы будете ангел-вредитель.
Тип в зелёном не слушал.
— Совсем не осталось времени, — зачастил он.
Голос его вдруг изменился, понизился до мощного баса, пробирающего до костей, проникающего до самых печёнок. Не голос — трубный глас.
— Запомни вот что: человечеству грозит смертельная опасность. Твой избранник защищает человечество, и ты должна пройти с ним путь до конца. Ты должна отринуть личное, привычное, женское и любить его не ради себя и не ради возможного вашего ребёнка, а ради святого дела, для которого твой избранник предназначен. И не должна испытывать ненависти или ревности к тем, кто будет любить его рядом с тобой. Ведь они любят его ради святого дела, вовсе не по-женски. Иначе все окажется бессмысленным.
— Почему? — спросила Роксана-АлександраАльвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светла-на. — Кто ты такой?
— Я — бог, — протрубил «ангел». — Как и твой избранник. Ты согласна, что бога любить нужно не по женски, а только ради святого дела.
Он сказал это таким тоном, что девчонке стало ясно: Он — бог, и всё, что Им сказано, — правда. Это был глас, которому нельзя было не верить и которого нельзя было ослушаться. Потому что иначе смерть одержит победу над жизнью, а ведь любая женщина рождена исключительно для того, чтобы совершать обратное. Иначе она — не женщина, не супруга, не мать!
— Имей в виду, — трубно продолжал бог. — О том, что ты услышала сейчас, не должен знать никто из окружающих. И в особенности — твой избранник.
Бог оглянулся на северо-восток.
Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана проследила за его взглядом.
Оказывается, стая летучих тварей возвращалась в обратном направлении. Уверенности не было, но девчонке показалось, что твари несут что-то в своих лапах. Или когтях…
— Что это у них там? — пробормотала она.
— Погубленные человеческие души.
Оглушительно захлопали крылья, пригнули траву, ветерок ринулся в ворот рубашки РоксаныАлександры-Альвины-Виктории-Камиллы-Эзоте-рии-Светланы, надул рукава. Будто паруса идущей неведомым курсом яхты…
Бог с натугой приподнялся над холмом. Крылья замелькали чаще, подняв настоящую бурю. И вот уже Бог помчался к стае, то чуть припадая вниз, то снова взмывая кверху, и в его облике не стало ничего человеческого. И было непонятно, лапы у него или когти, но было абсолютно ясно, что они пусты.
Бог ещё не присоединился к стае своих более удачливых собратьев, когда над холмами вновь пронёсся порыв ветра, уже не имеющий никакого отношения к хлопающим крыльям. Он был плотен и холоден, обладал мерзопакостным запахом и походил не столько на воздух, сколько на воду.
Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана задохнулась, закашлялась, её едва не стошнило. А потом стало уже не до тошноты, и она, задержав дыхание, опустилась на четвереньки и схватилась за траву, потому что ветер набрал такую силу, что вполне мог сдуть девчонку с холма. А потом взбирающееся на небосклон оранжевое солнышко вдруг мигнуло и погасло.
И на девчонку обрушилась кромешная тьма. И беспамятство.
Только Кирилл всё помнил. Он с удивлением подумал, откуда ментал выкопал этот летучий мусор и нельзя ли его, негодяя, на этот счёт порасспросить. В конце концов, допрос своей виртуальной копии, с точки зрения хакера, — не бог весть какая проблема. Однако когда он рванулся в сеть имитатора, чтобы взять подлеца за зебры, оказалось, что того нет и в помине. Как будто Кирилл номер два перевоплотился в трубящего бога и улетел, хлопая крыльями, прочь…
24
Потом всё-таки состоялось и само учебное упражнение.
Бой в лесу имел свои достоинства и свои недостатки. Главная проблема заключалась в том, чтобы отслеживать деревья, ибо в скоростных координатах схваток неподвижность делала их почти невидимыми. Однако яйцеголовые, разумеется, предусмотрели и такой тип района схватки, и существовал режим работы системы разведки и целеуказания, где деревья становились видимыми. Вот с этим режимом и познакомились «кентавры». Правда, после первого занятия, как понял Кирилл, выпускать их на береговых гостей было ещё преждевременно, однако после второго необходимый уровень квалификации был достигнут. Всё-таки в отряд были собраны очень приличные парни обоего пола, и впору было петь осанну командиру, собравшему этакий способный контингент…
Ладно, осанну самому себе мы споём позже, когда со Вторжением будет покончено, и в Мешке воцарятся мир, счастье и покой! Когда мы окажемся на пляже не с целью замочить гостей, а с целью замочить ножки в прибрежной водичке. А потом брести прочь от берега, постепенно погружаясь всё глубже — ведь Маркизова Лужа столь мелка!
Кирилл помотал головой.
Вот ещё! Вспоминать Питер, находясь на Омфале, — всё равно что в виртуальности заниматься реальным онанизмом! Руки-то, словно клочки тумана, — никакого физического воздействия!
Ладно, доживём до завтра.
После заключительного учебного сеанса состоялось совещание у командира местной базы, и решено было бросить «кентавров» в бой с аквафилами, как с чьей-то подачи назвали прибрежных гостей, на следующий день. По мнению Кирилла, никаких неприятных сюрпризов завтра ждать не следовало.
Неприятный сюрприз случился вечером. После ужина напросилась на разговор Кама-Колобок.
Под косыми взглядами Жеки Гусарского отошли в сторону стрельбища, подальше от чужих ушей.
— Ты прости меня, командир… — Колобок опустила глаза. — Это, наверное, не моё дело. Но что с тобой происходит? Ты стал… — она замялась, с трудом подбирая слова.
— Ну? — сказал Кирилл. — И какой же я стал? Что ты хочешь сказать?
Кама ещё помялась немного. И словно в омут бросилась:
— Ты стал совершенно бессердечен. Раньше ты смотрел на нас как на людей, а теперь мы стали для тебя просто боевыми единицами.
— С чего ты взяла? — удивился Кирилл.
— А ты посмотри на себя со стороны! Ты стал, как настороженный капкан.
— Капкан?.. Что это такое?
Колобок объяснила ему, что такое капкан.
— Ты чего, до Корпуса охотничала?
— Ну да… У нас в тайге этот промысел ещё существует.
— Капкан, в военном смысле это что-то похожее на засаду, верно? Только без бойцов, голый механизм.
— Ну-у-у… — Колобок, похоже, была ошарашена таким сравнением. — Наверное…
— Так чему же ты удивляешься? Нас впереди война ждёт. Грандиозная война, перед которой все наши чувства — просто мышиная возня. Сейчас каждый из нас должен быть похож на капкан! Ибо речь идёт о судьбе человечества. Ты хоть слушаешь, что говорит капеллан по утрам на общем построении?
— Слушаю, — отмахнулась Колобок. — А ты хоть знаешь, что в тебя влюблена почти половина нашего отряда?
— Вижу, не слепой! Но я ведь никого в себя насильно не влюблял. Потому, наверное, и влюблены, что другого командира для себя не представляют. И, кстати… Я ведь никому из них не запрещаю стыковаться с обрезками, верно? Лишь бы прозас принимали.
— Это да, не запрещаешь, — была вынуждена согласиться Колобок. — Но как ты не понимаешь, что им не такая любовь нужна. Будь же ты хоть чуточку… ну, понежнее, что ли…
Кирилл не сдержался и фыркнул.
Ну и нашла словечко! Понежнее! И это на войне! И это перед боем, в котором, возможно, погибнут её боевые товарищи. Если Кирилл и метёлки окажутся не на высоте завтра… Башню с курса снесло у дуры, что ли? Или…
— Скажи-ка мне, ефрейтор Камалиева… Тебя кто-то попросил подойти ко мне с таким разговором?
А что, с Ксанки, к примеру, станется!
Теперь фыркнула Колобок:
— Ты с дуба рухнул, командир? Кто когда к кому обращается с подобными просьбами? Я сама вижу, я ведь тоже не слепая! Моя задача — следить за здоровьем «кентавров», а здоровье зависит не только от физического состояния!