князь Юрьи со князем Киром Михаилом Всеволодовичем Рязанским своаки» (т. 10, с. 63). Георгий Всеволодович и Кир были женаты на сестрах. В Воскресенской летописи о князе сказано следующее: «а Всеволожь сын Кир Михаил» (т. 7, с. 242). Поэтому мудрить на тему Кира Михайловича и его участия в борьбе с монголами возможным не представляется. В отличие от державы Ахеменидов Кир II на Руси не появился.
В Исадах все шло своим чередом. Кроме двоюродных братьев Глеба и Константина, туда приехал и их родной брат Изяслав. Князь был человеком храбрым и решительным, что и доказал в 1207 году, когда длительное время оборонял Пронск от полков Всеволода Большое Гнездо. Он действительно представлял опасность для подлого Глеба и трусливого Константина. Поэтому и оказался в числе князей, приглашенных на съезд.
Братья тщательно приготовились к злодеянию и помимо собственных дружинников к убийству решили привлечь наемных половцев. Над Окой были поставлены два огромных шатра. В одном из них должны были пировать князья вместе со своими гриднями и боярами, а в другом прятались убийцы. Половецкие наемники сидели прямо на земле, скрестив ноги и положив на колени кривые сабли, терпеливо ожидая своего часа. Рядом, опираясь на прямые мечи, стояли гридни Глеба и Константина.
Убийство в Исадах
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI века
Гости уже начали съезжаться. Князья прибывали вместе с боярами и дружинниками, оставляли лошадей конюшим Глеба, а сами важно шествовали к шатру. Зайдя внутрь, они отстегивали мечи и передавали их расторопным слугам, а затем чинно рассаживались за накрытыми столами. Глеб Владимирович торжественно объявил, что пусть сначала гости откушают, что Бог послал, и только потом займутся государственными делами. Предложение князя всем пришлось по душе, и пир начался.
Глеб и Константин были сильно встревожены: на съезд не прибыл князь Ингварь Игоревич, и это сильно осложняло ситуацию. Убийцы планировали уничтожить всех конкурентов одним ударом, а теперь их план начинал рушиться. Но отступать было поздно. Братья внимательно наблюдали, как наедаются и напиваются их родственники, и когда пришли к выводу, что все уже изрядно пьяны, послали слугу за гриднями и половцами. Наемники и дружинники быстро окружили шатер и замерли в ожидании сигнала.
Братья незаметно вытащили спрятанные под коврами мечи, после чего Глеб протрубил в охотничий рог, и убийцы ринулись со всех сторон в шатер. Гридни вбежали через вход, а половцы располосовали саблями полотнище и быстро пролезли внутрь. Никто из пирующих князей и бояр сначала так и не понял, что произошло, а когда поняли, то ничего уже не могли сделать. Половцы и дружинники принялись рубить всех, кто сидел за столами. Объевшиеся и упившиеся медами безоружные гости не смогли оказать серьезного сопротивления, и вскоре все до одного были перебиты. Убийцы расхаживали среди тел, лежащих на коврах и на лавках, отыскивали тех, кто еще был жив, и быстро добивали. Кровь хлюпала под тяжелыми сапогами гридней, когда они, схватив за руки и за ноги убитых, вытаскивали их из шатра и укладывали на траву.
Тем временем Глеб и Константин пришли к выводу, что уцелевшие родственники вряд ли без боя отдадут им Рязанское княжество. Поэтому они решили уйти к половцам, а затем вернуться с ордой и подавить сопротивление. Все еще только начиналось, основная борьба была впереди.
На этом злополучном пиру убито «одних только князей было шестеро, а бояр и дворян множество» (Рассказ о преступлении рязанских князей). Количество претендентов на княжение в Рязани сократилось изрядно, однако многие князья остались живы. Например, Ингварь Игоревич с сыновьями. Как отметил новгородский летописец, «Ингвор же не приспе приехати к ним: не бе бо приспело время его» (Новгородская I первая летопись старшего извода). Поэтому дальнейшая судьба Рязани должна была решиться на поле боя.
В 1219 году Глеб и Константин Владимировичи повели на Рязань половецкую орду. Навстречу ему вместе с братьями выступил Ингварь Игоревич. Ненависть к братоубийце объединила вокруг него всех родственников. Согласно В. Н. Татищеву, сражение произошло выше реки Прони и закончилось полной победой Ингваря, чьи дружинники перебили больше половины половцев. В Лаврентьевской летописи сохранился рассказ об этой битве: «В то же лето пришел беззаконный Глеб Владимирович со множеством половцев к Рязаню, и вышел ему навстречу Ингвар со своими братьями, и сошлись оба войска, и бились крепко, и Божьей помощью и честного креста силою победил Ингвар злого братоубийцу Глеба, и многих половцев побили, а иных повязали, сам же окаянный с немногими бежал» (с. 422). Согласно Воскресенской летописи, Глеб и Константин снова укрылись у степняков: «а Глеб сам утече опять в Половци и со братом» (т. 7, с. 126).
Глеб Владимирович и не думал сдаваться, поскольку ставки в затеянной им игре были необычайно высоки. Князь бросил клич по всей степи, сулил ханам все, что им было угодно, и кочевники, поверив обещаниям, пошли под его знамена. Донские половцы огромной силой двинулись на Русь. В Рязани оценили масштаб опасности, поняли, что своих сил для отражения нашествия будет недостаточно, и спешно послали за помощью в стольный Владимир. Князь Георгий откликнулся на зов соседей, быстро снарядил полки и отправил их на помощь Ингварю Игоревичу: «Того же лета князь Рязаньский Ингварь присла к великому князю Георгию и ко брату его Ярославу, помощи просящи на Половци, и посласта к нему полка своя, и иде с ними на Половци» (Воскресенская летопись, т. 7, с. 126).
Здесь сделаю небольшое отступление. Очень часто можно услышать обвинения в адрес князя Георгия в том, что зимой 1237 года он не помог рязанцам отразить вторжение монгольских войск. Причин, по которым великий князь так поступил, называют массу, в том числе и желание ослабить рязанских князей. Но возникает закономерный вопрос: зачем Георгию губить своих союзников и вассалов в 1237 году, если до этого он им все время помогал? С другой стороны, муромские и рязанские князья постоянно поддерживали именно Георгия, даже в битве на Липице муромская дружина сражалась на его стороне. Поэтому все высказывания о том, что в страшную зиму Батыева нашествия Георгий Всеволодович сознательно не помог соседям, являются не более чем голословными утверждениями. Ситуация 1219 года это полностью подтверждает. В 1237 году в силу объективных причин великий князь просто не успел прийти на выручку Рязани: слишком быстро развивались события.
Но вернемся в год 1219-й. Едва половецкие ханы узнали о том, что против них выступили не только рязанские дружины, но и суздальские полки, их охватила паника. Потому что одно дело – воевать с Рязанским княжеством, и совсем другое – против всей Северо-Восточной Руси. Огромная орда начала разбегаться, и в это время половцев атаковали русские. Разгром был полный и окончательный, множество кочевников было перебито, а остальные просто рассеялись по степи. Повезло только тем, кто убежал заранее.
Что же касается князя Глеба, то он стал изгоем. На Руси ему не было места, и он был вынужден скитаться в половецких степях. Вскоре князь сошел с ума и умер: «и побежа сам в Половци, и обезуме, тамо и скончася. И по Глебе седе на Резани Ингварь Игоревич, а по Ингваре княжиста дети его Роман, Юрьи, Олег» (Воскресенская летопись, т. 7, с. 243). Сыновья Ингваря будут первыми из русских князей, которые вступят в битву с монголами лютой зимой 1237 года.
10. Война с меченосцами Владимира Псковского (1217 г.)
Если вы хотите истинного мира, вы должны стать детьми истинного миротворца, то есть Христа, чтобы, приняв его крещение, добиться навеки братства с нами.
После победы над братьями Всеволодовичами Владимир Мстиславич с дружиной вернулся в Псков. Именно этот князь и стал на ближайшие годы главным противником рыцарей-меченосцев в Прибалтике. Недаром Генрих Латвийский отметил: «После смерти великого короля Владимира полоцкого, появился новый противник ливонской церкви, Владимир» (с. 181). Такую похвалу надо было заслужить.
Мы помним, что в 1212 году Владимир Мстиславич присутствовал на достопамятной встрече епископа Альберта и полоцкого князя в Герцике. Как друг и родственник достопочтенного епископа. Уже упоминалось о том, что Владимир Псковский выдал свою дочь за родного брата Альберта, и именно этот поступок князя вызвал негодование у псковичей: «русские во Пскове возмутились против своего короля Владимира, потому что он отдал дочь свою замуж за брата епископа рижского, и изгнали его изгнание из города со всей дружиной» (Генрих Латвийский, с. 151). Трудно сказать, было ли это истинной причиной изгнания, или только поводом. По крайней мере, способности Владимира как администратора, в отличие от его воинских талантов, всегда оставляли желать лучшего. Как покажут дальнейшие события, причины для недовольства князем у псковичей могли быть достаточно вескими.
Оказавшись не у дел, Владимир отправился в Полоцк, однако пришелся не ко двору и решил уехать к своим родственникам в Ригу. Альберт принял князя радушно, посочувствовал и изъявил желание помочь. Сначала епископ распорядился снабжать всем необходимым Владимира Мстиславича и его дружину, а затем пожаловал ему место судьи в Идумее. Не надо путать эту Идумею в Латвии с Идумеей в Палестине, это совершенно разные вещи. Область, в которую приехал бывший псковский князь вершить суд и расправу, располагалась в центре Ливонии и была населена преимущественно латгалами и ливами. Раньше здесь судьей был зять Владимира Теодорих, но он уехал по делам в Германию, и Альберт счел возможным назначить в Идумею другого родственника.
Административно-судебная деятельность у Владимира в Идумее не задалась, что лишний раз подтверждает тот факт, что князь был бестолковым управленцем. Он умудрился восстановить против себя не только подданных, но и соседей – в частности, рацебургского епископа. Окончательно запутавшись в ливонских делах, Владимир Мстиславич, «